– Из-за этой магии, чего тут думать, – ответила я, не сомневаясь ни капли.
– Именно, – подтвердил Михей. – Было время, на нашу землю нагрянули полчища завоевателей, вот ей и пришлось защищаться, как сегодня. Но силы она в проклятье вбухала столько, что после долго не могла прийти в себя, долгие годы оставалась страшной старухой, живущей в погибшем лесу. Софья Ильинична не раз мне рассказывала эту историю. Пожертвовав собой, она спасла жителей округи, не пропустив к их деревням отряды иродов. Вот только благодарности людской не дождалась. Её стали бояться; ненавидели, приписывали всякие злодеяния, к которым она не имела ни малейшего отношения. Увы, людская молва не всегда справедлива, особенно если основана на страхе.
Заслушавшись Михея, я не заметила, как мы оказались на берегу, и лишь когда не услышала при очередном шаге зловещего скрипа, поняла, что мост остался позади, мгновенно подёрнувшись густым туманом.
– Похоже, мост без посторонней помощи мы теперь не отыщем, – озвучила то, что первым пришло на ум.
– А чего его искать? Вот он, – махнула рукой Маришка, вглядываясь в белесую пелену. – Только нам туда всё равно пока нельзя: дядечка не пропустит.
– Какой дядечка? – неосознанно вцепившись в руку Михея, спросила я, дрогнувшим то ли от волнения, то ли от страха голосом.
– А вон тот, который притворяется деревом, – беззаботно ответила сестрёнка, указав в сторону старого корявого дуба, на стволе которого, в трухлявом дупле, тут же засветились гнилушки, напоминая два горящих глаза.
Резкий порыв ветра прошелестел в кронах деревьев, отвлекая внимание. Понадобилась всего секунда, чтобы вернуть взгляд обратно, но за этот краткий миг дуб исчез, а на его месте появился высокий кряжистый старик с всклоченной седой бородой и такой же шевелюрой.
– А я говорила, что это дядечка! – обрадовалась сестрёнка, помахав незнакомцу рукой. – Его не надо бояться, он хороший, если к нему по-доброму отнестись.
– Ну надо же, какие интересные гости к нам пожаловали! – пробормотал незнакомец, запустив пятерню в волосы и задумчиво почесав макушку. – Что ж, добро пожаловать в тридевятое царство. Надолго к нам?
– Недели на две, – настороженно ответил Михей. – Должок один взыскать нужно. Мы от Софьи Ильиничны.
– Почему сама не пришла? – нахмурился дед. – Али что случилось?
– Волколаки пожаловали, вот она их и постращала слегка, чтобы неповадно было. Теперь восстановиться надобно, – как на духу выложил медведь, и я почему-то не сомневалась, что, скажи он хоть слово лжи, старик об этом сразу догадался бы.
– Вот ведь напасть какая! – горестно вздохнул тот. – Ну ничего, Ильинична баба крепкая, скоро будет как огурчик. Ладно, чего уж, пойдёмте, покормлю вас, а то, поди, голодные.
Дед развернулся, взмахнул рукой, и неподалёку заскрипели, застонали вековые мохнатые ели, среди ветвей которых обнаружилась небольшая избушка, отдалённо напоминающая жилище Софьи Ильиничны.
– Проходите, гости дорогие, пообедаем, а заодно обсудим, какой долг вы пришли стребовать и с кого, – пригласил незнакомец, гостеприимно распахнув дубовую дверь.
Маришка вошла первой, мне же, несмотря на её заверения, переступать порог не хотелось совершенно. Не скажу, чтобы я прямо-таки сильно боялась, но кое-какие опасения были, и хозяин мгновенно это подметил.
– Да не боись ты, не обижу, – проворчал он, – сказала ж тебе девчушка, у меня всё взаимно: ты ко мне со всей душой – и я к тебе, а повернёшься зад… кхм, спиной – по ней и получишь.
– Вы леший? – припомнив сказки, решила уточнить, выбрав наиболее подходящий персонаж.
– Было дело, называли меня так несведущие люди, – откликнулся старик. – А по сути, я такой же хранитель врат, как и наша общая знакомая. Можете звать меня дед Ратибор.
– Скажи, а твоя сестрёнка всегда видела вторые сущности живых существ? – поравнявшись со мной, шепнул Михей.
– Неужто и в тебе оборотня разглядела? – обернувшись, вклинился в разговор хозяин, услышав вопрос парня.
– Разглядела, – кивнул Михей, – причём не просто способность обращаться, а именно медведя.
– Дар в девчушке сильный, – констатировал дед Ратибор, потоптавшись на пороге. – Вот только не пойму, отколь такой мог взяться. Кто ваши родители, деточка, как их имена? Кровь, чувствую, в вас одна.
– Светлана и Ярослав Княжинские, – ответила я, внимательно наблюдая за стариком: скажут ему что-то их имена или нет.
Сказали! Тёмно-карие глаза расширились от удивления, брови взметнулись вверх, но хранитель врат мгновенно натянул на себя маску безразличия.
– И почему я сразу об этом не подумал? – пробормотал он, резко развернувшись, и перешагнул порог избы, с ходу заговорив с Маришкой: – Так-с, чем будем трапезничать, девонька, выбирай. Есть ягоды, грибы, орехи, блинками можем побаловаться, кисельком…
Маришка что-то залепетала в ответ, но я уже не слушала, перегородив проход Михею, собравшемуся последовать за дедом.
– Рассказывай давай, – потребовала я, понимая, что окружающие меня люди, вернее, нелюди, знают о моих родных гораздо больше меня самой.
– Чего тебе рассказывать? – непонимающе захлопал глазами оборотень, да только актёр из него был никудышный.
– Кто мои родители на самом деле? – зашипела я, разозлившись не на шутку, и, будто вторя моему настроению, вдали раскатисто прогремел гром.
Парень оскалил мигом отросшие клыки и утробно заворчал, напомнив мне, с кем имею дело. Но не испугал: уж если он при первой встрече, будучи в облике зверя, меня не тронул, то сейчас и подавно бояться нечего.
– Я должна знать, – прошептала дрогнувшим голосом, старательно выдавливая слезу, поняв, что силой в этой ситуации вряд ли чего-то добьюсь, а вот хитростью и женскими штучками… – поделись со мной, пожалуйста.
Коснувшись крепкого мужского плеча, я заглянула в карие глаза, затрепетав ресницами так, что, будь немного полегче, взлетела бы, точно горлица, – и кадык Михея дрогнул, выдавая смятение. Оставалось только дожать. Так, в глазах слёзок прибавить, в голосе побольше печали… Только бы не переиграть… Но не тут-то было!
– Чего к парню пристала? Видишь, не может он об этом говорить, – одной фразой разрушил мои планы дед Ратибор, выглянувший из избушки.
– Только говорить? – зацепилась я за слово. – Написать может?
– Вот же настырная какая! – покачал головой хозяин. – Ей про Фому, а она про Ерёму!
– Да про какого Фому, про какого Ерёму?! – не выдержала я и повысила голос. Гром загремел ещё ближе, заставив старика нахмурить брови и иначе взглянуть на меня, более настороженно, что ли. – Я прошу о такой малости, а вы мне зубы заговариваете.
– Ты, это, успокоилась бы немного, деточка, – проследив взглядом за молнией, разорвавшей небеса неподалёку от избушки, проворчал старик, – а то, не ровен час, спалишь мне всё здесь к Кузькиной матери.
– Увы, ничем не могу помочь, – вздохнула я, удивившись тому, что изменение погоды записали на мой счёт, но вида не подала, планомерно двигаясь к намеченной цели, – если ко мне всей душой, то и я так же, а если ко мне поворачиваются…
– Ладно-ладно, понял я! – усмехнулся дед Ратибор, узнав собственные слова, произнесённые не так давно. – Так и быть, я расскажу, но иносказательно, поскольку во всех девяти царствах об этом говорить запрещено, особенно тем, кого это не касается лично. Так что на парня не серчай, он и правда не может ничего сказать, иначе его постигнет кара.
– Я выбрала ягоды и блины, – высунув курносый нос из избушки, довела до нашего сведения Мариша, прервав разговор на самом интересном месте.
Я чуть было не зарычала. Вот так поведёшься с оборотнем и не заметишь, как спустя пару часов уже начнёшь копировать его привычки.
– Идёмте обедать, – улыбнулся хозяин. – На голодный желудок серьёзные разговоры не ведутся. Обещаю, как только перекусим, – расскажу тебе что знаю.
Не доверять старику у меня причин не было, поэтому ничего не оставалось, как согласиться, тем более, что желудок отреагировал на мысли о еде призывным урчанием, которое не услышал разве что глухой.
– А ещё чего-то вредничает, – мотнув головой в мою сторону, хмыкнул Михей, явно намекая на призывы к действию моего организма.
– Женщины, что с них взять, – поддержал его дед Ратибор, вздохнув так, словно в этом выражении заключалась причина всех печалей мира.
Пока мы препирались у порога, Маришка уже похозяйничала в избушке, откуда-то вытащив глиняные расписные миски и расставив их на столе.
– Ай да хозяюшка! – всплеснул руками дед, по-доброму улыбнувшись, отчего морщинки разбежались лучиками из уголков его глаз. – Мне как раз такая помощница нужна. Может, останешься у меня погостить на пару дней, пока твоя сестра с Михеем по делам отлучатся? Будем с тобой ягоды-грибы собирать, да травы разные лесные. Всяко лучше, чем топать с этими двумя оболтусами неизвестно куда, слушая всю дорогу, как они переругиваются. Даю слово, что сам не обижу и в обиду не дам. Что скажешь?
– Я согласна, – поспешила с ответом сестрёнка, мельком взглянув на меня и мгновенно сообразив, что разрешения от меня не получит.
– Фух, одной проблемой меньше! – не дав мне и рта раскрыть, выдохнул оборотень. – Я тоже согласен.
– А я нет! – всё ещё надеясь переубедить Маришку, заявила я.
– А тебя никто и не спрашивает, – фыркнул оборотень, под одобрительное покашливание старика. – Трое против одной – так себе расклад.
Глава 6
Если я думала, что авторитет старшей сестры позволит мне взять верх, то глубоко ошибалась. Эти трое, объединив усилия, уели меня по полной, раскатали, так сказать, в лепёшечку. Кстати о лепёшечках… Кто-то там блинов обещал.
– Ладно, так и быть, – вздохнула я, признавая своё поражение под радостный визг младшей сестрёнки, – только дайте слово, что позаботитесь о Марише.
– Даю слово, – без тени усмешки ответил хозяин, да так уверенно, что поставить под сомнение его обещание язык не повернулся. Знаю, это могло показаться странным, но я верила ему; верила так же, как и Софье Ильиничне, как и Михею. Да и прав дед Ратибор: в дальнюю дорогу Маришку брать с собой не стоит. Кто знает, что ждёт нас впереди?
– Ну, мы есть-то будем или как? – раздался обиженный голос Маришки, выдернувший меня из размышлений.
– Будем, конечно, – откликнулся старик и подмигнул мне, давая понять, что я сделала правильный выбор. – Так, желторотики, быстро приподняли каждый свою миску, сейчас раскинем скатерть-самобранку.
При упоминании волшебного предмета глаза загорелись не только у сестрёнки, но и у Михея. Я же смотрела с опаской, не зная, что от этого чуда ожидать.
– А мясо можно попросить, или она у вас только подножный корм выдаёт в виде грибов-ягод? – уставившись голодными глазами на белую льняную скатерть с вышитыми в центре и по краям рунами, спросил Михей.
– Подножный корм, как ты выразился, – фыркнул дед, – выдаю я сам, поскольку собственноручно собираю, а скатерть держу так, на всякий случай. А попросить можно, но не факт, что она тебе выдаст желаемое: бракованная попалась, взбрыкивает иногда. Блины, сырники со сметаной, запеканку выдаёт исправно, а с другими блюдами не угадаешь: иногда – всё по заказу, а иногда такое появляется, что потом дня два-три есть не захочешь вовсе.
Скатерть опустилась на стол, и мы поставили на неё чашки, замерев в ожидании.
– Чего сидим? Кого ждём? Заказывайте! – скомандовал хозяин.
Я рисковать не стала и попросила сырников со сметаной, Маришка блинов с мёдом и молоком, а вот Михей, несмотря на предупреждение деда Ратибора, заказал куриных ножек, да побольше.
Скатерть замерцала, завибрировала, отчего стол заходил ходуном, а потом, сопровождаемые громкими хлопками, на ней начали появляться: тарелка с сырниками с пылу с жару, миска со сметаной, стопка блинов на блюде, пиала мёда и крынка с молоком. Последним появился большой поднос с маленькими дымящимися лапками… при ближайшем рассмотрении оказавшимися лягушачьими.
– О, блюдо из самой Франции, – хохотнула я. – Да вы гурман, монсеньор!
– Скорее из ближайшего болота, – сплюнул на пол хозяин. – Ночью ни одной лягушки теперь не услышим, точно говорю: извёл всех, ирод косолапый, своей просьбой.
– Да я это… того… – оправдывался парень, – решил попробовать.
– Ну попробуй-попробуй, – покосившись на поднос, поморщился старик, – а мы, пожалуй, пойдём обедать на свежем воздухе, подальше от ваших заморских деликатесов. Приятного аппетита, Топтыгин.
– Да я ж не это попробовать хотел, а того… – всё ещё пытался что-то объяснить Михей, но дед его слушать не стал, а взмахнул рукой, поднимая с помощью магии наши кушанья, и направился к двери.
– Не расстраивайся, говорят, они по вкусу напоминают куриные ножки, – решила я приободрить товарища, но по тому, что его лицо и шея приобрели багровый оттенок, поняла – лучше бы помалкивала.
Раскинув на траве покрывало, найденное в сенях, дед разместил на нём наш обед и плюхнулся сам, указав нам с Маришей на противоположный край. Но стоило только всем разместиться, как из дома вышел Михей.
– Быстро ты с ними управился, – усмехнулся старик. – Вот что значит звериный аппетит!
– Не ел я их, оставил на столе, как есть, – насупился парень, и, жалобно взглянув на меня, спросил. – Поделишься сырниками?
– Угощайся, – отложив себе в миску несколько штук, остальное протянула Михею.
– Это тебе урок на будущее, Миша, – спрятав улыбку за усами, проворчал хозяин. – Если не уверен в результате – лучше не рискуй; тем более, когда есть варианты понадёжнее.
Когда с обедом было покончено, а посуда перемыта в ближайшем ручье, дед Ратибор пригласил нас под раскидистую яблоню, что росла за избушкой, и, подождав, пока Мариша увлечётся сбором малины в зарослях неподалёку, заговорил.
– Не знаю, правильно ли поступаю, но раз обещал, – мужчина на миг задумался, вздохнув, пригладил бороду и начал свой рассказ. – В некотором царстве, в срединном государстве жила была девица-краса, наделённая силой невиданной с рождения… Ведьма, попросту говоря. И узнала она как-то от добрых людей, что миров во вселенной – не счесть, и что есть такие, где способности, как у неё, не считаются чем-то запретным и постыдным, за них не сжигают на кострах и не сажают на кол. Поставила она себе цель – найти способ попасть туда. И нашла, подружившись с бабой Ягой, не испугавшись её злобного вида. Всё шло хорошо, пока она не поступила в академию магии, где на тот момент учился один юноша непростых кровей. Учился тайно, никто и не знал, кто он на самом деле. Наша девица тоже не знала, иначе улепётывала бы от него без оглядки. Хотя… любовь зла, полюбишь, как говорится… О чём это я? Ах, да! В общем, влюбились они друг в друга по самые уши, но родители парня его выбор не одобрили и пригрозили сжить девицу со света белого, если он не откажется от неё. А молодец возьми да не откажись. Молоток парень, уважаю! Эм, опять я отвлёкся… Так вот, чтобы спасти любимую, пришлось ему бежать с ней в срединное царство, где его божественной силы поубавилось, но и того, что осталось, хватило, чтобы стращать недоброжелателей. Ох, и разозлились же его родители тогда! Долго искали, но так и не нашли: влюблённые словно растворились в эфире мироздания. В порыве гнева отказались от сына, запретив под страхом неминуемого наказания произносить его имя обывателям, что днями и ночами обсуждали этот невиданный по наглости случай, перемывая косточки всем, кто к этому причастен.
– И звали эту девицу-красу Светлана, а парня – Ярослав, – качая головой, пробормотала я.
– Так, да не так, – усмехнулся дед. – Про девицу ничего другого сказать не могу, а вот парня… враги ему дали имя Ярый, в миру он звался Ярослав, а вот родители его назвали…
Старик на миг замолчал, задумавшись, а затем взял палочку и начал выводить в воздухе буквы, вспыхнувшие ярким пламенем и сложившиеся в слово «Ярил». Стоило только прочитать, как они начали тускнеть, пока не растворились в воздухе без остатка.
Ярил, Ярил… – крутилось в голове имя. Где я могла слышать подобное? И вдруг вспомнилась маленькая книжица, которую читала мне мама перед сном в далеком детстве: о великих Богах, живших на волшебном острове, парящем в небесах. И сразу всё встало на свои места. Правда, в той книжице одного из героев звали Ярило. Но что значит одна буква, когда всё буквально кричит: это не просто совпадение?!
– Не может этого быть! – выдохнула я, почувствовав, как по спине прокатилась капелька ледяного пота. – Папа не может быть тем, о ком вы говорите. Что если это его далёкий предок? Ведь легенды о боге с этим именем гуляют по миру уже не одно столетие.
– Нет, не предок, – покачал головой старик. – Да и что значат пара столетий для того, кто бессмертен?
– Бессмертен? Если бы всё было так, как вы говорите, на кой ему тогда какая-то академия – ведь он с рождения наделён невиданной силой? – не сдавалась я, всё ещё не в состоянии поверить, что мой рыжеволосый улыбчивый папа – это не просто «папа», а тот, кто мог бы при желании изменить мир.
– А ты думаешь, что те, кто наделён силой, выходя из материнской утробы, сразу же начинают творить чудеса, менять ход планет и передвигать горы? – вскинув бровь, хохотнул дед. – Знаешь, деточка, они как и все малыши, сначала пьют материнское молоко и пачкают пелёнки, потом начинают ходить, учатся разговаривать, постигают науки. Да, им всё даётся гораздо легче и быстрее, но каждое живое существо берёт откуда-то своё начало, и у каждого есть путь развития, иногда скрытый за суевериями. Никто не становится взрослым и разумным по щелчку пальцев. Надо приложить усилия, чтобы чего-то добиться, кем бы ты от природы ни был.
– В это трудно поверить, – подняв к небу глаза, чтобы мужчины не видели подступивших от волнения слёз, поделилась я своими чувствами.
– Понимаю, – вздохнул дед Ратибор, – но ведь ещё сутки назад, если бы кто тебе сказал о существовании леших, оборотней и волколаков, ты бы поверила?
– Нет, – шмыгнув носом, мотнула головой.
– О чём и речь, – похлопав меня по плечу, согласно покивал старик. – Кстати, не вижу повода расстраиваться. Наоборот, порадуйся, что часть отцовской силы перешла к тебе и сестре. Материнской, правда, тоже, но это уже другой разговор. И при правильном раскрытии этой силы тебе уже не будут страшны ни волколаки, ни какие другие твари из низших миров.
– Мы были нужны волколакам из-за нашей крови? – мысли мгновенно переметнулись на вчерашние пугающие события.
– Скорее всего, – не стал скрывать тот, – но биться лбом об стену, доказывая, что это так, и никак иначе – не возьмусь.
– Твой отец может возрождать к жизни природу, лечить болезни, стабилизировать урожайность. Именно он в своё время помог Софье Ильиничне возродить лес вокруг её избушки, вернув жизнь в искорёженные деревья, – взял слово Михей, с восхищением перечисляя заслуги отца. – Правда, именно это его и выдало.
– Только волколаки – это порождения тьмы, и сила твоего отца их губит, – продолжил старик, когда оборотень замолчал. – А вот сила его дочерей, в которых кровь уже разбавлена ведьмовской… Они уверены, что в вас их спасение, поэтому так просто не отстанут.
– Чушь какая-то! – запустив пятерню в волосы, взъерошила их, растрепав косу окончательно. – Во мне нет никакой силы, так что зря надеются.
– Есть сила, есть, поверь, – покачал головой старик, – просто она ещё не пробудилась. Нужен тот, кто возьмётся за это непростое дело. И потому, я, кажется, догадываюсь, какой долг вы пришли стребовать и с кого.
История, рассказанная дедом Ратибором, никак не хотела укладываться в голове, подбрасывая всё новые и новые противоречия. Для меня родители были просто любящей мамой и заботливым отцом, но никак не теми, о ком поведал старик.
