– Серёгин, а ты голова! Всё подтвердилось. Рад, что ты в команде. В одного вывез то, что пропустил отдел. Оплатим тебе работу с сегодняшнего дня.
– И я рад, что результативно. И я тут не один. У меня тут тоже команда. – Я подмигнул Оле и притянул её за плечи к себе.
– На связи.
– До свиданья.
Я поцеловал свою девочку и утащил в кровать. Мы пропустили обед за этой работой. А это не порядок. В отношениях “секс без обязательств” главное – секс. По крайней мере, в официальной версии.
Научить любить. Оля
Перед тем, как что-то готовить, я спрашиваю у Саши, что и как он хочет. Он удивляется, иногда хмурится. Сегодня спросил:
– Оль, а тебе не надоедает? Готовь, что хочешь. Я всё съем.
– А смысл? Мне приятно приготовить то, что именно тебе понравится. Вот, например, яичница с утра. Что может быть проще? Но для меня это самое сложное блюдо. Потому, что её все любят по-разному. И я готовила 3 или 4 вида яичницы на завтрак каждый день.
– Зачем так много?
– Каждый просил своё блюдо. Я готовила глазунью, омлет с молоком, яичницу с помидорами. И, иногда, пашот. И все это на завтрак. С рисовой кашей так же. Нужно было приготовить рассыпчатый рис, разваренный рис, рисовую кашу с молоком и рис с овощами.
– Я в шоке. Я ни разу не сидел за столом, где у людей дома был бы разный завтрак.
– У меня так было каждый день. И это не сложно, если готовить для любимых людей.
А если нет – напрягает очень. Но об этом я говорить не буду. Не надо добавлять черноты к моему неудавшемуся супружеству.
Мы немного помолчали. Я попросила Сашу почистить луковицу. Любовалась его лёгкими, отточенными движениями. Он запросто подключался к готовке, мытью посуды. Пылесосил легко и беззаботно напевая что-то себе под нос.
Вот и сейчас он снимал луковую шелуху, словно делал это каждый день. А я вспомнила свои семейные завтраки. И в душе поднялось отвращение. Особенно в последний месяц хотелось сделать всем одинаковый омлет и даже по тарелкам не раскладывать.
Но я жарила глазунью для Аркадия. Нервно высматривая, не осталось ли непрожаренного слоя белка. Потом взбивала в тугую пену омлет нам с Полей. Себе я уже перестала готовить. И закручивала в воронку пашот для Нины Марковны.
Свекровь в этот период приходила к нам ежедневно. Словно ожидая увидеть на тарелке мой тест в двумя полосками. А когда обнаруживала там только яйца пашот, поджимала губы и вздыхала, словно прощала мне это кулинарное фиаско. Про это, разумеется, я своему настоящему полковнику рассказывать не стала.
Сейчас мне очень хотелось радовать Сашу. Баловать. Дарить тепло и внимание. Наверное, это побочный эффект от его ласк в постели. От его внимания ко мне, как женщине.
У меня даже появилась новая теория. “Как человек ведет себя в постели, так и живет”. Саша всегда в постели заботится о моих чувствах. Сначала удовольствие получаю я. Только потом уже он. Даже о моем здоровье и профилактике беременности, заботится тоже Саша. Хотя презервативы ему малы.
Он готов идти на уступки, прислушиваться. При этом ведет свою первую скрипку. Я всегда ведомая. Что в постели, что в жизни. Вот и сейчас он режет лук полукольцами, а сам начинает посматривать на край моего халатика. Возможность поесть тает на глазах.
– Саша, а зачем завтракать одинаковым и насиловать себя нелюбимой едой?
– Например, для того, чтобы научить её любить других людей?
– О, я знаю правильный ответ на этот вопрос. Научить любить нельзя. Просто вслушайся: “Научить любить”. Можно научить навыкам. А чувствам – нет. Нельзя научить любить ни омлет, ни Родину, ни человека. Потому, что главное слово тут “любить”. Есть люди, которые в принципе не испытывают это чувство. Им может что-то нравится, быть приятным. Или казаться рациональным, эффективным. А другого они не ценят. У них просто нет этого кусочка души.
Это я знаю точно. Потому, что Аркадий любить не умеет. И я его не научила, сколько не старалась. Хотя очень старалась. Для него любить – это нуждаться. А слабостей допускать нельзя.
Я смахнула помидоры в большой салатник. Нарезала и добавила туда же огурцы. Забрала у Саши лучок и просушила зелень.
– Кстати, ты с чем будешь салат? Как заправить?
– Маслом.
– В Европейском варианте или по-грузински?
– Это как?
– Давай я сразу покажу.
Я разделила салат на 2 миски. В первую добавила оливковое масло, базилик, смесь итальянских трав из мельнички и несколько ломтиков пармезана. Вот вам и Европейский вариант.
Во вторую миску налила подсолнечное масло. Дорезала петрушки и кинзы. Потолкла пару ядер грецких орехов. Добавила измельченный кольцами острый перец.
Оба салата перемешала и поставила перед Сашей. Он смотрел на меня потрясенно и с такой нежностью, что я была готова ему одному готовить за завтрак 5 видов яичницы. Только бы и дальше так смотрел.
От этого влюбленного, восхищенного взгляда, хочется быть лучше. Тоже любить, угождать и радовать. И ласкать тоже хочется и отдаваться сладко. Жаль, что всё это для меня невозможно и закончится, как сказка про Золушку, с боем часов, начавших отсчет понедельника.
– Оля, не готовь больше 2 салата, пожалуйста.
– Почему? Тебе не понравилось?
– Понравились оба. Как теперь выбрать, а? – Он посмотрел на меня озабоченно. Но в глазах темнел, наливался цвет неба в ясный день. И уже заплясали озорные блики. – Я не могу однозначно выбрать между двумя видами салата. Потому предпочту съесть третий!
И он подхватил меня на руки и понёс в сторону спальни. А я продолжала его подтрунивать:
– А ты как хочешь? На спине или на животе? А со светом или без? Саш, а что будешь делать, если не сможешь выбрать, а? – И мы оба засмеялись, правда ненадолго. Потому, что тут он молниеносно принимал самые лучшие решения. Самые чувственные.
Золотая девочка. Саша
Оля просто невероятная. Не красавица, но ладная, приятная взгляду. В ней всё хорошо: грудь, волосы чуть ниже плеч, ровные, смуглые ноги. А вид сзади – не поддается описанию.
Мы с ней почти одного роста. Если встанет на каблуки, будет, наверное, даже выше. Меня это не волнует. Как говорит мой друг Петр, “в постели все одного роста”. А в постели мы с ней чаще, чем на ногах.
Кстати, есть неоспоримое преимущество быть ниже своей женщины. Вид на декольте открывается умопомрачительный. И удобно целовать ложбинку между грудей. Но это так, к слову.
Но есть то, то меня в ней беспокоит. Я много лет служил в МВД. Работал опером. Я долго собираю информацию, прежде чем делать выводы. Но замечаю её сразу. И вот теперь, сложив все кусочки головоломки, я могу утверждать точно, что Ольга богата.
На ней ничего не бросается в глаза своей ценой. Простые летние брюки, топики разных цветов, рубашки. На лице никаких признаков ботокса или силиконовых губ. Нет одежды или ремней с огромными брендовыми названиями. Из украшений только серьги – гвоздики в металлической оправе с крупным камнем во всю мочку. Такой бижутерии в переходах просто горы. Грудь тоже абсолютно природная.
Так что же меня насторожило? А много чего. У Оли был только один маленький чемодан, по размеру проходящий в ручную кладь. Красненький, пластиковый, ребристый. Эдакий спортивный красавчик с незаметной надписью PORSCHE DESIGN. Ольга даже пошутила, что машина у нее с менее пафосным названием, чем чемодан.
Вы спросите, что такого? Это же не знаменитый Луис стоимостью около 300 тысяч. Но это и не дешевая вещь без имени. Мы покупали похожий в подарок другу. Он стоил около 70. Какая девушка среднего достатка купит себе такую дорогую вещь? Да и подделывать такую вещь не будут. Проще сделать реплику Луиса, лучше будет продаваться.
Потом я обратил внимание на сумочку. Белая, крохотная, на золотой цепочке. Кажется, что она перевернута и подвешена за дно. Но это такая задумка. Надписей нет. Но очень характерная пряжка замочка. Похожая на цифру 2. FENDI. Не знаю, сколько стоит именно эта. 100? 150 тысяч? Больше? Но точно не меньше. Потом я обратил внимание на наушники и ноутбук. Всё последних моделей, известных брендов.
Оля никак не декларирует уровень своего достатка. Она ходит со мной в Пятерочку, пьет обычное молоко, и сама готовит еду. Она неприхотлива и не капризничает, если чего-то нет. Но в её ушах бриллианты дороже моей машины. Недешевой, между прочим, машины.
И теперь мы переходим к следующему этапу. Дело в том, что я не только умею собирать информацию, но и задавать вопросы. И особенно я мастер в задавании вопросов себе самому. Потому, что хочу докопаться до истины. И задаю следующий вопрос. А откуда у девочки Оли такие деньги?
На своих книжках она пока зарабатывает не очень много. В какой-то момент она обронила, что получила за полгода меньше, чем стоят её босоножки. А босоножки у нас, правильно, CHRISTIAN LOUBOUTIN. Заметил название, когда укутывал пледом в машине.
То есть капитал не её. А чей? Папин? Ни одного упоминания. Они не созваниваются, не переписываются. Мог оставить наследство и умереть, например. Но вряд ли.
А вот муж. И тут просто до зубовного скрежета и сжатых кулаков. Аркадий Лотников. Как моя психика прятала эту информацию так долго? Виртуозно. Целых 4 дня я просто жил и наблюдал. И вот сегодня шарахнуло.
Аркадий Лотников – владелец ПАО ГРУПП. Добро пожаловать в мою вселенную. Не Форбс, конечно, но тоже долларовый миллиардер. Если бы я мог бить посуду и крушить мебель, занялся бы этим прямо сейчас. Потому что моя Ольга – жена Аркадия Лотникова. Хуже некуда.
А мне она прямо по сердцу. Я уже не представляю свою жизнь без Ольги. Как просыпаться и не видеть её лица? Не торопиться домой и не ждать умопомрачительных ужинов? Ложиться в постель и не чувствовать её рук на своей коже. Как не плавиться от её искренних оргазмов и не слепнуть от собственных?
Еще вчера я думал, как постараюсь её очаровать. Чтобы передумала уезжать и осталась со мной. Как раз я доделаю ремонт в доме. Ей там бы понравилось. Так я думал. А теперь не знаю, что я могу сделать. Не в смысле очарования. А в смысле противостояния Лотникову. А он её не отдаст, это факт.
Она была права. Хорошо было бы ничего этого не знать. Ни про онкологию, ни про Лотникова. Но я не могу выключить свой мозг. Я – бывший опер. Я состою из сбора и анализа информации. Могу перестать думать только в случае собственной смерти. Это непрерывный процесс. И даже знаю, какой вопрос я задам себе следующим.
Что теперь делать? Мне, ей, нам. Вводных столько много, что я принимаю решение просто жить. Пока до момента её госпитализации. Потом будет этап лечения. От эффективности терапии будет зависеть, будет ли у нас следующий этап.
И внутри всё сжимается. Потому, что я хочу этого “потом” вместе с Ольгой. А сейчас пойду в тренажерку чтобы сбросить лишнее напряжение. Постучу грушу, потягаю железо. Это мой способ не тащить негатив в дом. А у нас с Ольгой уже дом.
Путешествие вокруг дома. Оля
Сегодня я успела написать довольно много. Пара в романе мне попалась интересная. Молоденькие совсем. Много чувств. И ошибок тоже много. То время, когда любое слово, брошенное на раскрученный маховик эмоций, может привести к взрыву вселенского масштаба.
Таких писать интересно. Они живые и непредсказуемые. Они тащат меня по камням событий разбивая планы моей реальной жизни на осколки. Потому, что ну это же невозможно, отставить ноут и пойти чистить картошку, например.
Поэтому у меня нет никакой готовой еды, когда со своего ремонта возвращается Саша. Я начала метаться, соображая, что бы такого быстро соорудить на тарелке.
– А давай поужинаем в кафе? Я давно тебя хотел пригласить. И погулять тоже. Тут недалеко столько интересных мест.
– Отличная идея. Дай мне 5 минут, и я буду готова.
– Реально 5 минут, или фигура речи?
– Реально. Одежда глаженная, волосы расчесать – дело минуты, можешь даже не разуваться.
Я быстро собралась, накрасила ресницы. Когда-то на макияж я тратила много времени. Всё надеялась стать красивее и привлекательнее. Я сейчас спокойно отношусь ко взглядам окружающих. А Саша меня видит el-naturel каждый день. И смотрит с восторгом. Не просит привести себя в порядок. Наоборот хмурится, если беру блеск для губ. Говорит, что он невкусный и липкий.
– А куда мы идём?
– Сейчас всё увидишь. Мы совершим небольшое кругосветное путешествие. Поэтому обувь без каблуков.
По дороге мы заходим в магазин купить хлеба. Саша говорит, что он мне сейчас очень понадобится. При этом сам отламывает у буханки уголок и протягивает мне.
– Я не сильно голодна. До кафе вполне дотерплю.
– Это не для еды, а для удовольствия. Меня в детстве отправляли за хлебом. И я всегда отщипывал кусочек горбушки. Мама ругалась.
– Я делала так же. И моя спрашивала, где мышонок, который отгрыз корочку. Ты для этого купил хлеб? Чтобы есть горбушку, как в детстве?
– Нет. Пойдём. Ты сейчас всё увидишь.
Он повел меня к воде. На берегу толпились, иначе это никак не назовёшь, целые стада уток! Никогда столько не видела.
Возле них, а иногда, и прямо в самой гуще птиц ходили дети и взрослые и кормили уток хлебом. Саша отломил половину буханки и подтолкнул меня в сторону уток.
Сначала я стеснялась, боялась не туда кинуть кусочек или попасть в птицу. А потом вошла в азарт и хохотала от удовольствия. Хлеб закончился быстро. Я повернулась к Саше, и он протянул мне вторую половину.
– Так и знал, что тебе захочется ещё.
– А сам?
– А мне интереснее смотреть за тем, как это делаешь ты. Чистый кайф от твоего удовольствия.
Я и правда испытывала восторг. Настоящее, искреннее чувство. Никогда не кормила птиц. Саша тоже улыбался и прикрывал глаза от счастья.
Внезапно малыш рядом испугался подошедшей слишком близко к селезню. Неловко повернулся и начал заваливаться на бок. Успела его подхватить, но сама села на попу. Я не поранилась, но брюки испачкала. Потому что птицы не носят с собой бумажных пакетов и не убирают мусор.
Пыталась оттереть пятна влажными салфетками, но ничего не помогло. Я расстроилась. Но Саша уверенной рукой увлек меня в кафе. Сказал, что никто не будет приглядываться, а он так голоден, что в противном случае съест меня.
Если случаются неприятности, то сразу несколько. В кафе тоже не обошлось без неожиданностей. Я попросила налить виноградный сок в бокал для вина. Задела его рукой. Часть сока вылилась на скатерть и мою белую блузку. Было обидно до слёз.
Нас пересадили за другой столик и Саша подсел рядом. Нежно поцеловал. И, приобняв за плечи, положил мою голову у себя на плече.
– Почему ты расстраиваешься, Оля?
– Всё как-то не так.
– Неужели? Что не так?
– Ужин приготовить не успела, потом брюки испачкала, теперь вот соком облилась.
– Это такие мелочи. После ужина поставим стирку и нет никаких проблем. А в кафе я тебя давно хотел позвать. А тут и повод появился. Тебе еда понравилась?
– Очень Саш. Мне с тобой всё нравится.
Я смотрела на этого мужчину и думала, что не встречала таких. Он не пенится из-за неприятностей. Не берет себя в руки, не ведет себя прилично. Не читает нотаций. Даже не усмиряет недовольство, чтобы закончить вечер без скандала. Он просто не сердится. Его это не задевает. Словно не имеет никакого значения.
