У парня вспотели ладони и гулко стучало в голове. До него постепенно стала доходить реальность происходящего.
Их действительно больше нет.
Вскоре ему предстояло лишить старшего брата всего, что у него только оставалось в этом мире.
Глава 3
ЭВАН ПАЙН
До этого
– Эван, как же я рада, что вы здесь, – сказала доктор Сильверстайн и жестом пригласила его сесть на кожаный диван.
Мужчина обвел взглядом кабинет. Дипломы в рамках, стол, на котором царил идеальный порядок, старинные напольные часы, смотревшиеся неуместно в этом незатейливом и лишенном всякой привлекательности офисном здании.
– Прошу прощения, что на той неделе не позвонил, – извинился Эван, – если хотите, я заплачу за пропущенный…
– Не говорите ерунду. Я видела репортаж о вашем сыне в новостях. Мне очень жаль, Эван, что все так произошло.
Она без конца называла его по имени. Он понимал, что это лишь профессиональная уловка, но то и дело представлял, как доктор Сильверстайн, только намного моложе, строчит конспекты на занятиях по психологии. Постоянно называйте пациента по имени, давая понять, что вы его внимательно слушаете.
Нет, он слишком к ней строг. Она была хорошим терапевтом. К тому же консультировать человека, который посещает сеансы только потому, что ему выдвинула ультиматум жена, наверняка не так-то просто.
– И что теперь? – спросила она. – Я имею в виду Дэнни. С точки зрения закона.
Эван не хотел об этом говорить, но в ее кабинете уклониться от этой темы было нельзя.
– Адвокаты говорят, это тупик. Верховный суд отказался пересматривать дело, по сути поставив в нем точку. – Он пожал плечами.
Сильверстайн сочувственно на него посмотрела:
– А как Дэнни? Вам удалось с ним поговорить?
Эван вспомнил о звонке, когда он рассказал сыну о случившемся, и представил, как тот прижимается лицом к грязной телефонной трубке в Фишкилле, понимая, что ему придется провести там остаток жизни. А не там, так в другой дыре.
– Он принял это легче, чем я предполагал. По сути, мы почти все время проговорили о «Линкин Парк»[4 - «Линкин Парк» (Linkin Park) – американская рок-группа, исполнявшая музыку альтернативного рока и металла.].
На лице доктора Сильверстайн отразилось любопытство, и Эван понял: она даже не догадывается, о чем идет речь.
– Есть такая группа. Когда я позвонил Дэнни рассказать об итогах апелляции, по радио сказали, что в этот день родился их вокалист, умерший несколько лет назад[5 - Речь идет о Честере Беннингтоне, покончившем жизнь самоубийством 20 июля 2017 года.]. В свое время мы с Дэнни…
Он вдруг умолк и мысленно перенесся в тот вечер, когда они с сыном возвращались с футбольной тренировки. Эван включил в машине радио, и они стали горланить песню Numb.
– Эта музыка была своеобразным приемом, позволяющим укрепить между вами связь… – начала Сильверстайн.
Помимо своей воли Эван улыбнулся:
– В старших классах Дэнни был без ума от этой группы, хотя я никогда не мог этого понять. В их песнях столько жестокости. Они поют о подростковой злобе, о крахе отношений между сыном и отцом, – полная противоположность того, что было между нами.
Было больше похоже на ссоры Эвана с Мэттом.
– А как к этому отнеслись остальные члены вашей семьи? Как это перенесла Оливия?
Перед тем как в прошлом году Эван перешел на индивидуальные сеансы, чета Пайн раз в две недели по субботам приезжала в этот самый кабинет на семейную терапию, поэтому Сильверстайн хорошо знала и их самих, и те проблемы, с которыми они сталкивались.
– Лив? – переспросил Эван. – Думаю, она смирилась с мыслью, что Дэнни больше не выйдет из тюрьмы.
– А что после этого почувствовали вы?
Раньше такая реакция жены его бесила и приводила в ярость. Но сейчас он ей завидовал. Завидовал, что она каждый день не чувствует себя так, будто ее швырнули в озеро Мичиган, привязав к ногам и рукам шлакоблоки. Когда-то Эван читал о «сухом» утоплении, когда человек медленно умирает долгими часами или днями после того, как его вытащили из воды. Примерно то же самое он чувствовал последние семь лет – ему казалось, что из его истерзанных легких капля за каплей улетучивается кислород.
– Понимаю, каждый из нас по-своему справляется с бедой.
Доктор Сильверстайн будто насквозь видела его напускную рассудительность. Но торопить дальше не собиралась.
– А как отреагировали остальные дети?
– Мэгги держится молодцом, – Эван улыбнулся, подумав о дочери, – перед окончанием школы у нее куча дел, и это здорово помогает. Она у меня никогда не сдается, даже в самых трудных ситуациях. Уверена, старший брат выйдет, что бы там ни говорил Верховный суд.
Доктор Сильверстайн грустно посмотрела на мужчину.
– Томми же, то он… скажем, слишком мал, чтобы что-то понимать. К тому же Лив его старательно от всего этого оберегает.
Вскоре после ареста Дэнни Лив узнала, что ждет ребенка. Ей предстояло родить «на закате репродуктивного возраста», как дипломатично выразился врач. Они ничего такого не планировали, да и произошло все в самый неподходящий момент, однако эта беременность и ребенок их буквально спасли, особенно Лив.
Сильверстайн умолкла. Еще один психотерапевтический трюк. Пусть пациент сам заполнит паузу.
Эван наживку не заглотил, и она наконец спросила:
– А Мэттью?
Мужчина уставился в пол:
– Мы с ним по-прежнему не разговариваем.
– Получается… уже четыре месяца?
В ее голосе не было даже тени осуждения, лишь констатация факта.
Эван кивнул, сложив на груди руки. Он не хотел вникать в подробности и удивился, что доктор Сильверстайн не стала раскручивать эту тему дальше.
Окинув пациента задумчивым взглядом, она сказала:
– После травмирующего события, а на мой взгляд, решение суда именно таковым и является, семье неплохо было бы устроить что-то вроде перезагрузки. Провести немного времени подальше от привычного окружения. Повеселиться.
– Вы имеете в виду устроить отпуск? – уточнил Эван, прилагая массу усилий, чтобы не закричать «Какого черта?!».
– Можно и отпуск. Или просто провести вместе какое-то время. Всей семьей.
– Да я бы с радостью, но мы вряд ли сможем себе это позволить. Я имею в виду финансово.
Он вздохнул, решив, что вполне может позволить себе хоть что-то за те деньги, которые заплачены за сеанс, и добавил:
– Меня выгнали.
– Кто? – с озабоченностью в голосе произнесла Сильверстайн. – Вы хотите сказать, с работы?
– Ага. Двадцать пять лет, а потом – бабах!
С этими словами он изобразил руками взрыв.
– Что произошло? – Доктор Сильверстайн бросила взгляд на напольные часы, будто забеспокоившись, как бы ей теперь не понадобилось больше времени на беседу.
– То, что не могло не произойти.
– Что вы хотите этим сказать, Эван? – Она подалась вперед, переплела пальцы и посмотрела ему прямо в глаза.
– По правде говоря, я их ни в чем не виню. Это крупная компания, ведущая финансовую отчетность клиентов, и количество моих часов, подлежащих оплате, им внушило бы ужас. Особенно после перевода в чикагский филиал. Полгода назад я потерял основного клиента. Будем говорить прямо – все из-за того шоу.
– Вы имеете в виду документальный фильм?
Эван прилагал все усилия, стараясь сохранять хладнокровие: о чем еще могла идти речь, как не о том самом шоу, из-за которого все узнали о Дэнни Пайне и вдруг проявили к нему такой интерес. Именно из-за него об отказе Верховного суда пересматривать вынесенный Дэнни пожизненный приговор сообщили новостные каналы всей страны. И из-за него Эван тешил себя иллюзией, что через семь долгих лет Дэнни все же выйдет. Шоу «Природа насилия», ставшее настоящим поп-культурным феноменом.
– Да, – ответил он, – вы ведь тоже видели его, верно?
– Да, видела.
– Тогда вам и так все известно.
– Не уверена, что до конца вас понимаю.
– Я вел себя там как псих.
– Нет.
Эван в отчаянии посмотрел на нее.
– Мне кажется, вы вели себя как убитый горем отец, сына которого несправедливо посадили в тюрьму за убийство.
– И как псих тоже.
Она ничего не ответила, но согласилась с ним. Это было видно по ее глазам.
Проявив к нему сострадание, доктор воздерживалась от вопросов, мучавших его последнюю неделю.
На что ты собираешься жить? Как будешь платить за ипотеку? А за обучение Мэгги?
– Вы в порядке?
Эван откинулся на спинку стула и с шумом выдохнул воздух:
– Смешно, но в тот момент, когда мне сообщили об отклонении судом апелляции, я как раз слушал «Линкин Парк». Песню, вышедшую незадолго до смерти их вокалиста. С годами его песни немного подрастеряли злость и стали меланхоличнее.
Эван сглотнул застрявший в горле ком, чувствуя, как доктор Сильверстайн не сводит с него пристального взгляда.
– В ней поется, если на небе, где сияет миллион звезд, одна из них выгорит дотла и погаснет, до этого никому не будет дела[6 - Речь идет о песне из последнего альбома группы – «One more light».].
Сильверстайн прищурила глаза.
– А этот их вокалист, – начала она, – как он умер?
– Покончил с собой…
Повисла долгая пауза.
– Эван, – наконец самым что ни на есть серьезным тоном произнесла Сильверстайн, – а вы не?..
– Нет, конечно же.
Она еще ближе склонилась к нему и уже мягче добавила:
– Препараты, которые вы принимаете, могут внушать некоторым пациентам навязчивые мысли.
– Добавьте сюда усталость, проблемы с потенцией и бессонницу – в самый раз для человека, и без того страдающего депрессией.
Доктор Сильверстайн подперла ладонью голову:
– Я ценю ваш юмор, но говорю серьезно. Эти препараты иногда провоцируют суицидальные мысли. Они могут зародить в мозгу пациента иллюзию, что у него есть только один выход.
Или же позволяют ему наконец узреть истину.
– Вам не о чем волноваться, доктор Сильверстайн, – заверил Эван, – я в полном порядке.
По выражению ее лица он мог безошибочно сказать, что она ему не поверила.
Как он и говорил, терапевтом эта женщина была хорошим.
Фрагмент шоу
«Природа насилия»
