– В кино так всегда на крутых приёмах, – пояснила Вика. – Если тормоз на ком виснет, уже, считай, имбецил.
Она чувствовала себя как рыба в воде и болтала с русскоговорящими с тонкой улыбкой великосветской особы.
– А если поговорить нормально? – спросила Валя.
– Ну, ты, блин, Маугли! Надо побазарить, суёшь ему визитку. Пора визитки печатать – чашу со змеюкой золотом и белыми буквами «Целительница Валентина». А? – придумала Вика. – А мне – «Виктория Сизова – ассистентка фокусницы»!
Подошёл Свен:
– В это праздник есть самая светлая ночь в году. Раньше имели зажигать большой огонь, в лесу был Наскен – молодой колдун из вода. Он играл на скрипка, бросал люди в река! В Мидсомар всегда гадать, кто есть жених. Взять семь цветы, и в сон придёт жених! Пора поехать для ужин.
– Выгоняют? – уточнила Валя.
– Это есть приём. Приём нельзя делать долго.
– Зачем ты нас сюда привёл? – спросила Валя.
– У меня нет семья в Москва, – развёл он руками, словно говорил «у меня нет книги, кассеты, сумки». – Я буду водить Валья в посольство.
Шведы в посольстве показались Вале приятными, сдержанными и очень вежливыми. Но после поездки с Виктором она почувствовала себя настолько вырвавшейся из лап одиночества, что даже Вика была теперь ей нужна не как объект милосердия, а как маленькая подружка. Внимание Свена тем более казалось общественной нагрузкой, и было неприятно презентоваться в качестве «его семьи».
– Свен, ты же не хочешь, чтоб я жила с тобой и любила Виктора?
– Станешь моя семья, сделаешь любовь ко мне, – уверенно ответил он. – Я имею быть лучше русского.
– Чем?
– Я швед, – объяснил он. – Ельцин сделал война в Чечне. Русские никогда не выиграть война с Кавказ. Чечня взять независимость, русские бежать в эмиграция. Русские уже покупать недвижимость на Запад.
– Это ворьё покупает на Западе недвижимость, чтоб спрятать деньги. А боевиков финансируют арабы, но это им всё равно не поможет, – возмутилась в ответ Валя.
– Горяев есть политик, он так положил в твоя голова. В Чечня стрелять в дети, женщин, бабушка.
– Свен, а твои газеты не пишут, сколько русских уничтожено в Чечне с 1991 года? Или ты таких газет не читаешь?
– Чё ты споришь? – встряла Вика. – У него ж западоцентричная черепушка.
Однако Юлия Измайловна излагала по телефону почти как Свен:
– Это геноцид чеченского народа. Если Горяев не выступит против, на него автоматически ляжет ответственность!
А тут ещё в кабинет, как обычно, без записи и простыни, вломилась Катя и, лёжа на кушетке, пожаловалась:
– Наняли кино о Солонике делать, придётся бандитов интервьюировать.
– Это который из «Матросской тишины» сбежал?
– Ага. Суперкиллер.
– Кать, зачем делать фильм об убийце?
– Каналу – рейтинги, народу – щекотка.
– Кому-то интересно про убийцу?
– Да им давно ничего другого не интересно, как волкам, попробовавшим крови, – заметила Катя. – Кстати, Рудольф от тебя в отпаде после передачи про роды.
– Кто такой Рудольф?
– Не кто такой, а кто такая. Рудольф – это конь с крыльями и с яйцами. Канал делает всё, что захочет её левая нога.
– Зачем мне её левая нога?
– Глянуться Рудольф – это как четыре козырных туза разом. И тебя, и девку твою к телику пристрою!
По поводу Вики звучало заманчиво, но Валя усомнилась и поменяла тему:
– Лучше объясни про войну в Чечне.
– Чё объяснять? У меня от Чечни уже уши опухли. Они там младенцам дарят калаши. А если в первом акте на стене висит ружьё, что оно делает в последнем акте?
– Не знаю, – растерялась Валя.
– Чехова в школе не проходила?
– Про ружьё не проходила, – покраснела Валя.
– Завидую иногда тебе, блаженной… – задумчиво сказала Катя, а потом голос её окаменел. – Но всё равно выведу тебя в люди!
И Вале стало ужасно смешно, куда и кого может вывести в люди эта несчастная, насквозь больная, умотанная Катя, которой бы хоть себя куда вывести.
Когда Валя с Викой вернулись домой, соседка смотрела вместе с матерью в большой комнате долгожданный концерт Пугачёвой. Валя недолюбливала эту соседку, похожую на вынюхивающую крысу. Та вытягивала из хвастливой матери подробности жизни семьи и разносила по всему двору.
А уж когда Валю показали по телевизору и перед подъездом остановилась горяевская машина с мигалкой, носила сплетни по всему району. Но выгнать соседку было неудобно, пришлось подсесть к телевизору. Соседка была материной тёзкой, Вика просунулась между ними и закричала:
– Желание загадала между двух Галок! Чисто конкретно сбудется!
– Чего загадала-то? – поинтересовалась мать. – Спасибо Богу, всё у нас есть! Тьфу, тьфу, тьфу!
Зазвонил домашний телефон, мать бросилась к нему и отчиталась перед соседкой:
– Свеня звонит, швед наш!
– Валья, хочу иметь срочный встреча с Горяев! – попросил Свен таким голосом, словно его выкрали и пытают. – Это есть срочный дело!
– Что-то случилось?
– Есть проблема с один указ. Про переработка сырья.
– Рыбы, что ли?
– Это не есть рыба. Это есть важно.
– Хорошо, поговорю. – Валя с неудовольствием брякнула трубку, помня, что вышло из протежирования Горбушкиной.
– Богатый, непьющий, с лица – икона! – запричитала мать, обращаясь к соседке. – Можно кобылу привести на водопой, а пить не заставишь!
– Бабуль, тормози, – перебила Вика. – Это частное пространство.
– Я ж его видела, глазок против вашей двери. Ладный такой, прям артист американский, – закивала соседка. – Валь, а вот Ленка с пятого этажа пошла за немца и прям расцвела на немецкой еде.
– Мне дома хорошо, – Валю дико бесила соседка.
– А в квартире, куда убираться хожу, дочка в Америке учится, в ихней семье живёт. Там ещё трое детей американских, пишет, они её ненавидят. Она уроки делает, а они телевизор смотрят да на роликах катаются. А чё Вику в Америку не послать? – начала соседка учить жизни.
– Мне Соня с Юккой предлагали в Чухонке, а Свен предлагал в Швеции учиться, – гордо ответила Вика. – Не продам родину за чечевичную похлёбку!
– Пацана из первой квартиры в армию взяли, – добавила соседка. – В Чечню. Убьют как пить дать. Один у матери.
Валя знала этого рыженького вихрастого паренька, как-то в подъезде прижал Вику, и та ответила ему таким арктическим матом, что он чуть не скатился с лестницы.
Зазвонил сотовый, высветился номер Виктора, и Валя с проворством дикой кошки выбежала в материну комнату.
– Какие новости, ласточка моя? – спросил Виктор.
– Скучаю! А ещё новость, что в Чечне не война, а контртеррористическая операция, – откликнулась она с обидой в голосе.
– И восстановление конституционного порядка. Но это выше уровня моей компетенции.
– Свен просит встречи с тобой. Про переработку сырья.
– Жучара твой швед, информацию по нему дали, – усмехнулся Горяев. – Рыбное оборудование для отмазки, а основное откусывает на чёрной металлургии. Под шумок вывозит за две копейки наши сырьевые запасы.
– Это плохо? – напряглась она.
– Смотря для кого. В бизнесе не бывает такой простой оценки. Вижу тебя во сне.
– А наяву?
– Наяву помню, что времени до выборов в Думу шиш да маленько.
– Моя бабушка говорила «шиш да маленько». Я тебя обожаю!
В комнату вернулась танцующей походкой, соседка вопросительно вспорхнула глазами на мать, а та прокомментировала:
– «Сам» звонил. Что говорит, доча?
– Говорит, что тоже смотрит концерт Пугачёвой, – отшутилась Валя.
После звонка даже соседка перестала казаться такой противной. Валя просто отгородилась от неё, уставившись на экран, где Алла Пугачёва в некрасиво коротком платье убедительно пела: «Счастье – что оно? Та же птица, упустишь и не поймаешь…»
А через неделю зазвонил городской телефон. Усталая Валя только пришла с работы.
– Привет! – сказал знакомый хрипловатый голос. – Не узнала? Марк.
– А… как жизнь? – спросила Валя, чтобы не виснуть в паузе.
– Укорачивается, – ответил он в своей манере. – Увидимся, Валюсик?
– Зачем?
– Посмотреть в глаза друг другу. Заеду заберу? Через час у подъезда.
Устала после работы, да и зачем теперь встречаться? Но, видимо, у Марка было важное дело.
– Страдает лавер, что соскочил. Хвост ему прижми, чтоб по другим чувихам ногами не ходил, – напутствовала Вика.
Марк заехал в жёлтой, видимо, дорогой иномарке. Изменившийся, спокойный, ухоженный. В модном шёлковом коричневом костюме, какие заменили некоторым новым русским спортивные прикиды «Адидас».
– Ресторан приличный знаешь? – спросил он, явно тестируя.
– Только дорогие, – проговорилась она.
– Так и я больше не лох педальный, – подмигнул Марк. – Раз в неделю жру свинину с корнем лотоса!
Однако тормознул у столиков первого попавшегося уличного кафе. Сел напротив, впился в неё глазами.
– Что-нибудь не так? – Валя поправила волосы.
– Помнишь, как познакомились?
– Конечно. Во время первого путча. На баррикадах.
– А как ты мне блины пекла? – оттаял Марк. – Нормальная баба была, податливая. А сейчас к тебе, Валюсик, без штуки баксов в лопатнике не подойди.
– И не подходи, – ответила она, вздрогнув на слово «податливая».
– Здесь все столы заказаны, – подошёл к ним официант.
– Раз заказаны, значит, раком встанешь и на своей спине накроешь, – хрипло ответил Марк в бандюковской манере. – Тащи меню, ветошь!
Официант понял, что лучше не связываться, и расторопно принёс меню.
– Хату в центре купил. Я теперь москва?ч. На иномарке, с бабками, – похвастал Марк.
– Молодец.
