А через несколько дней вечером зазвонил городской телефон.
– Здравствуйте, Валентина, – напряжённо поприветствовал женский голос. – Это Елена Сизова. Мама Вики.
– Слушаю вас, – стараясь казаться спокойной, ответила Валя.
– Вике скоро 18, и я хочу решить вопрос с жильём, – говорила небрежно, как о незначимой вещи.
– Как именно? – спросила Валя.
– Почему я должна с вами объясняться?
– Потому что вы мне звоните, а не я вам.
– Когда она станет совершеннолетней, опека разрешит продать квартиру, – неуверенно сказала Викина мать.
– Конечно, если Вика получит свою долю.
– Вы хотите её присвоить?
– Нет, это вы хотите её присвоить! – возмутилась Валя.
– Однажды Вика наиграется «в гости» и вернётся домой, вы этого понять не можете, потому что у вас нет детей.
– Наоборот! – металлизировала голос Валя. – Это у вас теперь нет детей, а у меня есть Вика!
В трубке раздались короткие гудки. Валя начала нервно ходить по комнате из угла в угол. Слава богу, Вика гуляла с Шариком. Минут через пять снова зазвонил телефон.
– Это опять я, – продолжила Викина мать. – Давно хочу сказать, вы – моё проклятие, мой камень на шее! Вы жили с моим мужем, вы отняли у меня дочь, теперь нацелились на мою квартиру.
– С Мишей вы сто лет как не жили. Вику я вытащила из наркотиков. Квартира такая же ваша, как и её. Можем встретиться впятером: вы, Миша, Вика, я и юрист.
– Я ведь сразу, как вы ляпнули про явление Богородицы, поняла, что съедите меня в сыром виде! – фыркнула Викина мать.
Предстоял неприятный разговор с Михаилом и Викой, но Валю многому научила квартирная история Сони с Герой.
Она набрала телефон Михаила и услышала ожидаемое:
– Не хочу с ней иметь дела!
– Это Викино жильё. Откажись от своей части в пользу дочери. Или вам обоим плевать, где ей жить, когда вырастет?
– Будет обычная сцена, крик, упрёки. Пойду только с юристом.
В дверях повернулся ключ, и Вика потащила Шарика в ванную мыть лапы. Валя встала за её спиной, рассказала о звонке, аккуратно сгладив углы.
– Её-моё! Это ж дедушкина квартира! – не поворачиваясь, ответила Вика.
– Твоя мама хочет устроить личную жизнь. Пусть устраивает, но отдаст твою долю, – сказала Валя.
– А чё, блин, сама мне не сказала? Я у неё на той неделе обедала, – удивилась Вика.
– Прощупывает почву, хочет знать, что я думаю.
– Да пусть подавится квартирой!
Повисла пауза.
– Получается, мы будем втроём жить в двух комнатах, а они вдвоём в четырёх? – осторожно подбирала слова Валя. – Думаешь, мне легко пахать, не имея места, чтоб закрыться, когда всё через край?
Вика минуту помолчала, повернулась, виновато заглянула Вале в глаза:
– Я ж – тварь задротная, привыкла у тебя на голове сидеть! Прости! Всё, как скажешь, объюристю.
Ох, это была встреча! Юристом, естественно, прикинулся Тёма. Собственно, он заканчивал юридический и знал по милицейской работе все ходы и выходы по жилью. Собрались на нейтральной территории кафе на Ленинском.
Михаил, несмотря на свой рост, выглядел потерянным мышонком. Вика хорохорилась. Её мать была вполне сдержанно одета, хотя волосы по-прежнему зазывно отливали красным деревом. В машине за дверью кафе её караулил сожитель. Валя заказала всем кофе с пирожными.
– Документы принесли? – официальным тоном спросил Тёма, надевший ради этого костюм с галстуком.
В этом костюме он водил Валю к бандитам, а много лет назад в нём же женился. Но с тех пор поправился, так что воротник пиджака впивался в шею, и Тёма всё время вертел шеей, будто за шиворотом у него копошится насекомое.
– Но мы собрались только обсудить, – развела руками Викина мать.
– Без документов теряем время, – поддержала Валя Тёму.
– Миша, полагаешь, ты имеешь права на квартиру моего отца? – оскорбительным тоном спросила Викина мать.
– У меня нет другого жилья, – под нос себе ответил Михаил, покраснев.
– Потому что ты на него не заработал! У тебя и семьи не стало, потому что ты на неё не зарабатывал! – понесло её.
– Ты пришла папку опускать? – зло спросила Вика и демонстративно придвинулась со стулом поближе к отцу.
– Мы собрались обсуждать квадратные метры, – вмешалась Валя, чтоб Вика не успела пойти вразнос.
– Это для вас квадратные метры, – в глазах Викиной матери внезапно заблестели слёзы. – А для меня это детство, комнаты, по которым ходили родители. Брак, маленькая Вика… Вы же ничего не знаете про нашу жизнь!
– Мать, включи мудрость, – остановила её Вика. – На хрен её продавать?
– Муж хочет привезти мать с сестрой. Нужна квартира побольше, – пояснила Викина мать скорее всем, чем именно Вике, и назидательно добавила: – А твоя комната всегда ждёт тебя.
– Чё ты гонишь? – перебила Вика. – Хач ещё при мне держал там ящики с товаром и в любой момент мог впираться и лезть ко мне!
– Давно уже нет никаких ящиков. Он теперь занимается бытовой техникой, – возразила Викина мать, искренне не услышав глагола «лезть».
Но, несмотря на это, Валя почувствовала в интонации что-то выталкивающее её и Тёму из-за стола, словно они подсматривают в замочную скважину. Потому что этим троим вместе было комфортно. Не настолько, чтобы снова срастись в семью, но достаточно, чтобы обволочь друг друга теплом прошлого, в котором нечего делать посторонним.
– Думаю, мы тут больше не нужны, – объявила Валя. – Как решите про квартиру, встретитесь с Артёмом с документами. Вик, ты не против?
– Ага, – неожиданно умиротворённо сказала девочка, а её мать кинула на Валю благодарный взгляд.
Валя нашла официантку и оплатила заказ.
– Ты, Валёк, трёхнутая доброхотка! – аж приствистнул Тёма.
– У Миши нет денег, она опять унизит его при Вике.
– Бабёнка в соку, – хмыкнул Тёма. – Я б с ней замутил.
– Вон в машине хахаль, – показала Валя.
– Так то торговая чурка, у него пять статей Уголовного кодекса на низком лбу. А мужик твой бывший – кастрат опущенный! Если б к моей дочке кто полез, я б его в том же месте растворил в кислоте!
Валя шла возле Тёмы и про себя удивлялась, как легко оставила их втроём. И уверена, что Вика после этого не сорвётся и всё каким-то непонятным образом устаканится в сторону человеческих отношений.
Потому что время лечит если не всё, то очень многое. А Вика, вернувшись с этой встречи домой, с многозначительным выраженьем лица протянула Вале маленькую коробочку. В ней лежали простенькие золотые серёжки.
– Что это? – удивилась Валя.
– С папкой купили, типа тех, что я у тебя на дозу попятила. Точно таких не нашли. Эти похожи, только без камушков.
А Валя и не помнила, какие в них были камушки, она ведь тогда инстинктивно отодвигала от себя всё каменное.
Рудольф снова позвонила и пригласила в Останкино. Стол кабинета был завален рисунками и чертежами, она нависала над ними, ероша короткие жгуче-чёрные волосы:
– Закопались в этой байде. Садись, Лебёдушка, будем думать. Гляди, у всех запись, у нас, как бы, живняк! Не всегда, но в основном. Слева небольшой зритель, штук сто. Студенты и сумасшедшие. Ты в кресле, рядом гость. Вот эскиз студии.
– Почему всё рябое? Какой-то пуантилизм! – Валя научилась этому слову у Сони и авангардиста Васи.
– Художник уделал всю студию под берёзу. Как бы ложки-матрёшки. Посреди Василиса Премудрая, она же Прекрасная!
– Я, что ли? – смутилась Валя.
– Ты – материал, я – закройщик. На тебя вся передача будет пахать, а ты одна будешь собирать все пряники. Смотри, это вопросы гостю, которые лепишь с проникновенным лицом. Внутрь сунем тематический сюжет на мониторах и закончим какой-нибудь ярко поющей бл….. Но тебе придётся столько мыла налить, чтоб страна заплакала, будто оно ей в глаза попало!
– И всё? – удивилась Валя.
– Всё, – придирчиво оглядела Валю Рудольф. – Что делаем с твоей башкой?
– Ничего, – насторожилась Валя.
– То ли косу заплести, то ли конский хвост начесать? – смотрела на неё Ада, прищурившись. – Может, волосы вытемнить, чтоб глаза резче смотрелись?
– Нет.
– Ты – книжка-раскраска, как захочу, так и раскрашу, – хмыкнула Рудольф.
– На это не гожусь, – Валя решительно встала, – я не Зайчиков.
– При чём тут Зайчиков? Когда вижу его на экране, у меня краснеет седалищный нерв! Ладно, пока ты кобыла необъезженная, начнёшь с имеющейся башкой, – вовремя отступила Ада. – Воткнём туда похабную заколку типа палеха. Дальше вязаные платьишки, валяные бусики, шали, низкий каблук, скань-филигрань. Русское чучело, прорабатывающее архетипы широких слоев населения, набивная ткань на котором не выглядит липой. Улыбнись!
– Зачем? – удивилась Валя.
– Всеми зубами.
– Только лошадей по зубам выбирают.
– Не только! Если что, зубы тебе новые подклеим. И ресницы.
– Нет, – снова ощетинилась Валя.
Ада прошлась по кабинету, как огромная бабочка в свободно колышущемся на необъятных телесах цветастом шёлковом платье. Подошла к зеркалу, насвежо подкрасила губы и без нажима сказала:
– А может, ничего клеить и не надо. Телевидение, Лебёдушка, не академия наук, а совершенно непредсказуемая х….. Сказать, почему один становится звездой, а другой нет, невозможно. Есть выражения: нутро, струнка. Иногда вроде и нутро богатое, и струнка звенит, а пусто. Одного камера любит, а другого наповал убивает.
– Меня любит? – на всякий случай спросила Валя.
– Тебя любит взасос! У тебя мышечная анатомия такая, что не можешь заискивающе улыбаться и нагибать шею. С такими как бы тяжело в ученье, легко в бою.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=68512699&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
