К ее удивлению, Аарон снял свой пиджак и предложил ей. Она отрицательно покачала головой, не желая принимать одежду от Оливера, как бы ни замерзла.
– Ты вся покрыта кровью, – прокомментировал он.
Джоанна опустила взгляд и поняла, что ее топик действительно сильно испачкан. Как и руки, и ладони. Хотя в основном это была бабушкина кровь.
– Вот, так будет лучше, – вздохнул Аарон, накрывая плечи спутницы своим элегантным пиджаком из светло-серой шерсти. Он оказался велик, но тепло немедленно распространилось по телу, принося чувство невероятного облегчения. Джоанна рассердилась на себя за то, что первым ее побуждением стало поблагодарить высокомерного сына Эдмунда. Тот как раз выключил телефон, отчего ночь вокруг показалась вдвое темнее, чем раньше, и сказал задумчиво, будто всерьез размышлял над предложением о «Савойе»: – Нельзя идти в отель. Мы слишком заметные, особенно в таком виде, и персонал наверняка нас запомнит. Преследователям останется лишь навести справки.
– Я знаю одно место, – нерешительно проговорила Джоанна, пытаясь сообразить, где сейчас находится: кажется, как раз неподалеку бабушка встречалась с людьми, если хотела сохранить это в тайне. – К северу отсюда.
– Там безопасно? – поинтересовался Аарон.
– Не представляю, – призналась Джоанна. – Но, думаю, безопаснее, чем здесь.
Пришлось идти дольше, чем она предполагала, и к тому времени, как удалось отыскать нужную улицу, уже снова стучала зубами от холода. Аарон оглядывался через плечо чаще, чем смотрел вперед.
Фонари вдоль дороги оказались разбитыми, причем совсем недавно: асфальт усеивали осколки стекла.
– Очаровательно, – фыркнул Аарон, брезгливо обходя их стороной. – Ты умудрилась привести нас прямиком к единственным трущобам в округе. Вот и доверяй Хантам.
Джоанна в это время мучительно рассматривала ряды домов, выглядящих абсолютно одинаково, и жалела про себя, что не слишком обращала внимание на обстановку, когда была здесь с бабушкой в прошлый раз. Затем устремилась к одному из зданий с большей уверенностью, чем испытывала, и открыла дверь.
К счастью, она оказалась незапертой, а приемная – крошечное фойе размером с ванную в бабушкином доме – выглядела знакомой. Запах старых сигарет и сырости тоже будил воспоминания о прошлом визите. Ковер прилипал к носкам Джоанны, добавляя коричневые ворсинки к грязи и травинкам.
Она подошла к стойке и нажала на звонок. Из помещения для сотрудников выплыла седовласая женщина в узких очках. Она и глазом не моргнула, заметив состояние одежды странных посетителей. К форменному платью администратора крепилась бирка с именем «Вера».
– Комнату на двоих, пожалуйста, – попросила Джоанна.
Женщина кивнула на табличку со сделанной вручную надписью: «Только наличные. Почасовая или посуточная оплата. Деньги вперед».
– Твоя очередь, – сказала Джоанна Аарону.
Он стоял рядом с кислым выражением лица, на котором ясно как день читалось презрительное недоверие, что обстоятельства привели богатого сына главы Оливеров в эту дыру.
– С двумя кроватями, – вздохнув, добавил он.
– С двумя кроватями? – переспросила Вера, ошеломленная куда сильнее, чем при виде странной пары: одна в носках без обуви, другой – в невероятно дорогом брендовом костюме.
Джоанна почувствовала, как к щекам приливает жар. Аарон тоже выглядел смущенным – впервые с их встречи.
– Полагаю, вы сумеете это устроить, – прокомментировал он, доставая бумажник из заднего кармана.
Джоанна заметила странные банкноты: совсем старые и полупрозрачные купюры. Пролистав их, Аарон достал две привычного вида двадцатки.
Вера пожала плечами, передала ключи с номером комнаты в окошечко и указала на пожарную лестницу со словами:
– Лифт сломан.
– Я бы предпочел спать под мостом, – проворчал Аарон, пока они поднимались по лестнице, и смерил брезгливым взглядом бегущих по стене тараканов.
– Ник точно не станет нас здесь искать, – прокомментировала Джоанна.
– Ник? – переспросил Аарон, искоса посмотрев на нее.
– Я… Я знакома с тем парнем, – тихо сказала она, заметив этот взгляд, и отвела глаза. – Мы были… – Острая боль в сердце – гораздо сильнее, чем от пореза, – не позволила продолжить. Они с Ником целовались прямо перед тем, как все произошло. И это казалось настоящим исполнением мечты. – Мы… работали вместе.
У Джоанны создалось впечатление: по-прежнему смотревший на нее Аарон понимает, что скрывалось за недосказанными словами. Затем он опустил глаза, увидел желтое пятно на потрепанном ковре и скривился:
– Не сомневаюсь, что он не станет нас здесь искать. Никто не поселился бы тут. Даже крысы. Санинспекторы уж точно обходят это место стороной.
Аарон снова говорил со своей обычной раздражающей надменностью, но на одну секунду Джоанна сумела рассмотреть за его высокомерным отношением нечто, чего сама не ожидала: проницательность и интеллект. Нечто нечеловеческое. Хотя Оливер и не был человеком. Он был монстром. Однако, даже являясь сама наполовину монстром, она не понимала, что это означает.
Лестница закончилась длинным коридором. На стенах красовались отстающие обои, которые демонстрировали несколько слоев более старых узоров: синие в цветочек и желто-оранжевые линии. Края коврового покрытия обтрепались настолько, что торчали отдельные нитки. Похоже, Аарон был прав насчет крыс.
Джоанна нашла дверь с номером, указанном на ключе, и прислонилась к стене, пока спутник сражался с тугим замком. Боль в порезе от меча начала причинять серьезное беспокойство. На пальцах после прикосновения к ране под пиджаком осталась свежая кровь. Вот черт.
Аарон вошел внутрь и включил свет. Загорелась единственная тусклая лампочка, позволяя рассмотреть номер. Две кровати. Отдельная ванная комната с душевой кабиной без занавески и туалетом. Все, что требовалось. Даже лучше, чем Джоанна ожидала.
– Настоящий филиал ада, – пробормотал Аарон, хмуро разглядывая вид из окна – сплошную стеклянную стену высотного офисного здания, – после чего с отвращением задернул шторы.
– Что тебе не нравится? – спросила Джоанна.
– Например, это. – Оливер указал на потолок с коричневым пятном, похожим на облако. – Что это?
– Фреска, – фыркнула она, а когда недовольный Аарон удалился в ванную, принялась обдумывать сложившуюся ситуацию.
Замок, может, и был тугой, но дверь выглядела совсем тонкой и ненадежной.
Джоанна сбросила с плеч пиджак, влезла в пространство между двумя кроватями и принялась толкать одну из них. Сначала ничего не получалось, но постепенно, дюйм за скрежещущим дюймом, удалось придвинуть тяжелый предмет мебели к двери и подпереть им створку. Если повезет, это задержит любого, кто попытается проникнуть в номер. Боль в боку теперь не утихала и, пусть с запозданием, причиняла ужасные страдания. Джоанна оперлась на кровать, тяжело дыша и проклиная Люсьена.
– Держи.
Раздавшийся совсем рядом голос заставил Джоанну вздрогнуть всем телом. Несколько секунд она видела перед собой лишь жестокие серые глаза Эдмунда, напоминавшие дуло пистолета, а потому инстинктивно оттолкнула их обладателя.
– Как хочешь. Тогда справляйся сама, – произнес он. Джоанна встряхнула головой, прогоняя тень призрака, и поняла, что смотрит на Аарона. С уже знакомой презрительной гримасой он бросил на кровать аптечку для оказания первой помощи и полотенце, поставил рядом миску с мыльной водой. – Что за странный отель: аптечка в ванной имеется, а халатов нет! Ты привела нас точно не в «Савой».
Джоанна наблюдала, как Аарон недовольно поднимает с тумбочки пиджак, и пыталась убедить себя, что боится не его, а его отца. Каким бы заносчивым ни выглядел сын Эдмунда, на самом деле он является трусом. Это самым наглядным образом продемонстрировал его поступок. Пусть юноша и был на голову выше самой Джоанны, но если дело дойдет до противостояния, она сумеет его одолеть.
Аарон, похоже, не заметил, как изучающе она на него смотрит, и устроил целое шоу, демонстративно отряхивая пиджак и вешая в гардероб, после чего процедил:
– Вещи любят аккуратное обращение. Нельзя просто отшвыривать их как оберточную бумагу.
– Сейчас это уже неважно, учитывая обстоятельства, – с трудом выдавила Джоанна, наконец взяв себя в руки.
– Всегда важно выглядеть респектабельно. Мы – лицо наших семей.
Вот только их семей больше не существует. Все родные погибли. Кажется, Аарон вспомнил об этом одновременно с ней и застыл неподвижно, положив руку на дверцу гардероба. Затем закрыл ее чуть сильнее, чем требовалось, и заметил:
– Что ж, вешалки здесь абсолютно неприемлемые.
Джоанна принялась копаться в аптечке. Часть медикаментов явно уже кто-то взял, что было неудивительно, учитывая тип и расположение отеля. Остались бинты, пластыри, антисептик и ножницы.
Разложив все это на кровати, Джоанна села рядом и задрала край топика, а когда Аарон резко зашипел сквозь зубы, пояснила:
– Кровь в основном не моя.
Он подошел и сел на соседней постели. Пространство был такое узкое, что их колени почти соприкасались.
– Что именно случилось в зале? – после продолжительной паузы спросил Аарон.
Джоанна подняла голову и посмотрела на него. До отвращения привлекательный парень с золотистыми волосами, сверкавшими как корона, и в дизайнерском костюме заставлял выглядеть убогую маленькую комнату отеля почти похожей на богемные апартаменты.
– Имеешь в виду, когда ты вышел из позолоченной палаты?
– Да, – после некоторой заминки кивнул он.
– После того, как ты бросил меня на верную гибель?
– Да, – вскинув подбородок, Аарон прямо встретил взгляд Джоанны, явно не планируя просить прощения.
– Ну… – вздохнула она и, давая себе время собраться с мыслями, занялась раной: смочила полотенце в мыльной воде и начала смывать кровь. Было больно. Очень больно. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать. – После этого твой дядя попытался нашинковать меня мечом. Затем мой друг Ник отобрал оружие, сам убил Люсьена и вонзил клинок в сердце твоего отца. – Джоанна опустила полотенце обратно в миску с водой и вспомнила момент ранения. Порез теперь стал отчетливо виден на боку. – Я сбежала и… Нашла свою бабушку. – Голос невольно дрогнул. – Она умирала. Ну а дальше мы встретились с тобой в лабиринте при моей попытке унести ноги с территории поместья. Ты это хотел знать?
– Да, – покраснев, выдавил Аарон.
– И ты думал, что мы стали друзьями, потому что вместе сбежали от охотников?
– Конечно, мы не друзья.
Джоанна едва не рассмеялась. Конечно же нет. Она была наполовину Хантом. И, что еще хуже, наполовину человеком. Эдмунд предельно ясно обозначил отношение Оливеров к данному факту. Чтобы не думать об этом, она разорвала упаковку дезинфицирующей салфетки и протерла рану. Жгло так, словно на боку появился еще один порез.
– Послушай, – нерешительно произнес Аарон, – я знаю, что ты еще совсем новичок во всем этом.
– В каком смысле? – настороженно уточнила Джоанна, отрываясь от перевязки.
– Семейный дар Оливеров – определять с одного взгляда, кем является собеседник: монстром или человеком. А ты… Ты издалека пахнешь как машина прямиком с конвейера.
Джоанна снова поняла, что почти ничего не знает об этом странном мире. Ощущение было привычным. Она выросла, постоянно находясь между двумя семьями – отца и бабушки. Наполовину человек, наполовину монстр. Наполовину китаянка, наполовину англичанка. Иногда разница совершенно стиралась. Полукровка. Она не являлась посторонней, но и своей тоже не считалась, стоя на пороге не снаружи, однако и не внутри.
– Ты и перемещалась-то, наверное, всего пару раз, – предположил Аарон.
– Вчера это произошло впервые, – призналась Джоанна. – Случайно.
– О, новорожденный монстр, – усмехнулся он, но тут же посерьезнел, наклонился ближе и впился пристальным взглядом в собеседницу. – Не представляю, чему тебя успели научить Ханты, но ты спасла мне жизнь. Среди нас считается, что подобное требует равной по значительности компенсации, так что я перед тобой в огромном долгу. Конечно, мы не друзья. А нечто гораздо большее – до тех пор, пока я не расплачусь сполна. – В словах Аарона не чувствовалось благодарности, а светло-серые глаза и вовсе смотрели так напряженно, будто Джоанна не спасла его жизнь, а взвалила непосильную ношу.
– Я всего лишь не позволила тому охотнику пырнуть тебя кинжалом, – попыталась откреститься от долга трусливого Оливера Джоанна, которой так же не хотелось быть связанной обязательствами, как и ему самому. – А ты потом помог мне выбраться из лабиринта. Так что мы в расчете. Можешь идти на все четыре стороны.
– Теперь кое-что прояснилось, – фыркнул Аарон.
– И что же?
– Чему успели научить тебя Ханты.
Джоанна совершенно, ни капли не хотела обсуждать свою семью с одним из Оливеров, а потому вновь принялась бинтовать рану, стараясь не обращать внимания на дрожащие руки. Затем намотала сверху водонепроницаемую пленку и отправилась в душ.
Крошечная ванная едва позволяла развернуться. Отражение в зеркале взглянуло остекленевшими глазами. Кровь была везде: на подбородке, на ладонях, на руках почти до локтя, под ногтями, в волосах. Джоанна разделась и вновь начала дрожать от холода.
Всего несколько дней назад они с родными сидели за кухонным столом в доме бабушки и ужинали все вместе. Дядя Гас приготовил чечевицу со свежими помидорами. Рут подпрыгивала на стуле рядом с Джоанной и выпытывала: «Как там поживает твой красавчик с работы?» Тетя Ада тоже хотела узнать: «О чем вообще речь? Ты встречаешься с кем-то, дорогая?» А Берти нетерпеливо поддакивал: «Значит, он симпатичный? Фотографии есть? А как человек-то хоть порядочный?»
Следом перед глазами возникло следующее воспоминание: как Джоанна умоляла Ника не причинять вред ее родным.
Она выкрутила горячий кран на максимум и принялась оттирать кровь. Терла и терла, пока вновь не потекла чистая вода, а кожа не начала болеть, и даже после этого не прекратила. Затем наконец заставила себя выбраться из душа, соскользнула по стенке на покрытый кафельной плиткой пол и подтянула колени к груди. В этом положении порез болел сильнее, но Джоанну сейчас ничего не волновало. Здесь, в тишине, она снова слышала последние хриплые вдохи бабушки, а когда закрывала глаза, то видела мертвых людей, распростертых среди цветов.
Вспомнилась сказка на ночь о величайшем герое среди людей, которому судьбой было предначертано убивать монстров.
Сегодня днем Джоанна так разозлилась на родных. За то, что они лгали ей. За то, что хранили от нее секреты. А теперь вся ее семья мертва. Погибла от рук Ника.
Представив его честное лицо с квадратной челюстью, она еще крепче обхватила колени руками. В фильмах герои постоянно убивали монстров, и когда камера отъезжала от их поверженных тел, никто больше никогда о них не вспоминал.
Но когда ты сам являешься монстром, а тела поверженных противников принадлежат тем, кого ты любил…
Джоанна слепо смотрела перед собой, безразлично наблюдая, как вода стекает по плитке длинными струйками и скрывается в стоке.
Когда девушка наконец вернулась в комнату, Аарон лежал поверх покрывала на кровати без обуви, но полностью одетый.
– Я пытался позвонить в службу спасения, – тихо сказал он и тяжело сглотнул, указывая на зажатый в руке телефон. – Диспетчер все спрашивал, кто я такой и где нахожусь. Спрашивал, выжил ли кто-то еще. Я повесил трубку.
– Думаешь, охотники могли отследить звонок? – испуганно уточнила Джоанна, начиная гадать, как далеко простиралась сеть людей Ника и сколько их всего было.
– Не знаю, – устало пробормотал Аарон. – Я пытался связаться с кем-нибудь из других семей. Никто не отвечает. – Он уронил телефон на кровать и закрыл ладонями лицо. – Кто на нас напал? Как это вообще могло произойти?
Джоанна снова вспомнила ту душную ночь, когда они с Рут ворочались без сна из-за лихорадки. Бабушка сидела с еще маленькими внучками, делая им прохладные компрессы. В воздухе разливался запах надвигавшейся грозы.
– Расскажи нам сказку, – попросила тогда Рут. – О величайшем герое среди людей.
– Что за нездоровое любопытство, – покачала головой бабушка, но при этом она улыбалась.
Возвращая Джоанну к настоящему, Аарон прошептал:
– Все неправильно. Так не должно быть.
– Мне тоже не верится в произошедшее, – вздохнула она, отгоняя мысли о том, как страдали родные перед смертью, как они были напуганы.
– Ты не так меня поняла. Я имел в виду, что события этой ночи не могли случиться. В архивах Оливеров ничего не сказано о нападении. И люди, которые погибли… Их смерти зафиксированы не сегодня. Все неправильно.
Услышав об архивах, Джоанна почувствовала, что перед ней приоткрывается завеса в неизведанную реальность монстров, позволяя одним глазом взглянуть на нечто необъятное и странное: на мир, где будущие события уже случились и стали прошлым, стали частью истории. Вот только…
– Неважно, что сказано в архивах, – медленно произнесла Джоанна. – Все уже произошло. Мы сами это видели.
– Ты что, не поняла, о чем я говорю?
