– И чего? – склонив голову на бок, перекатывался с пятки на носок Федька. – Куда это наша Карасева подевалась? В мертвом состоянии?
Маша молча кивнула на Гришку. Собака тщательно вынюхивала каждый сантиметр пола. Милый медвежонок Гришатка сейчас вмиг превратился в комок напряженных нервов.
– Мне не веришь, посмотри на Гриху. Понимаешь ведь, не бывает у него такого поведения в обычной обстановке, – вздохнула Маша.
Неожиданно из гаража раздался долгий и протяжный вой.
– А вот и Дарик подтверждает.
Федор заскрипел зубами. Вот умела эта Машка испортить вечер! Неизвестно, что здесь правда, а что фигня всякая, но то, что собаки просто так себя таким образом вести не станут, это однозначно.
– Давай отпечатки снимем, – полез он в карман треников.
– Снимай. Но, думаю, здесь кто-то серьезно поработал, – качнула головой Маша. – И, блин, в самое время, когда я опять с собаками вышла.
– А ты думаешь, Гришка бы кого-то задержал?
– Хоть рявкнул бы. И за штанину бы схватил.
– Когда летят человеческие головы, с собаками особенно не церемонятся. Так что… ты спасла собак. И себя. И все же… Почему она побежала именно к тебе? Ведь ты никогда ей не была подругой. Да и на вечере ты на нее накинулась…
– Ой, Федь, я тебя умоляю, – махнула рукой Маша. – Ну что там «накинулась»! Карасева Ирка была не дурой. Она понимала, что всерьез из-за тебя никто драться не будет, кому оно надо. А когда на тебя в час ночи несется разъяренный отец, то тут побежишь, куда глаза глядят. И кто ближе всего к ее дому? Я! Тонька тоже рядом, но у нее даже свет не горит, наверное еще где-то с Петушковым до дома идет. Нет, ну она могла и к тебе…
– Так вот я про это и думаю – почему не ко мне – к участковому, а к тебе, к своей сопернице?
– Какая я ей соперница? А к тебе… Во – первых, к тебе надо бежать немного в другую сторону, во – вторых, ты живешь не один, а с мамой. А уж твоя маменька! Я сегодня тебя еле-еле выцарапала, а Ирке бы и вовсе не удалось. Ее б убили двадцать раз. А в – третьих… Ты у нее с участковым не ассоциируешься. Ты обычный одноклассник. Был бы, хотя бы, полковником каким, а то…
– Ну знаешь!
– Это я в хорошем смысле слова.
– да понял я…
Федор прошелся по кухне, зачем-то заглянул под стол, а потом категорически заявил:
– В общем, так… Пока у нас с тобой ничего нет, давай… это… выше башки не прыгать.
– То есть, мы не будет открывать никакого дела, правильно я тебя поняла? – прилежно спросила Маша.
– Абсолютно правильно! – резко кивнул Федор. – Прямо вот… правильно на все триста! Тем более, что открывать всякие дела нужно оперативникам… Хотя… Сейчас я сам ребятам в полицию позвоню, пусть приедут.
Сазонов набирал номер, о чем-то переговаривался с дежурным полицейским по телефону, а Мария ходила рядом и бубнила:
– ну, я понимаю… Тебя-то, конечно же, ничуть не беспокоит, что убийца каким-то образом проник ко мне в дом, утащил мертвеца… можно подумать, у меня и украсть больше нечего! И спокойненько слинял! При всем при этом, я должна делать вид, что ничего страшного не случилось. Феденька, мне тупо страшно.
– Все… ждем… Маш, ты про что?… А, про это… И что ты предлагаешь? – насторожился Федор. – Ты опять начнешь ковыряться в этом детективе?
– Нет, ну у меня есть более простой выход – переезжай жить ко мне. На время! На время…
– ну, знаешь! – вытянул Федька шею гусем.
– А что такого? Я тебе сдам комнату. Будешь там жить. В месяц десятку платишь, а я тебя и кормить за это буду.
– Еще и деньги платить?! – выпучил глаза Федор.
– А как ты хотел?! – вскинулась дама. – Ты мне кто – муж, что ли? Не муж, так почему я тебя должна принимать бесплатно?!
Они стояли друг напротив друга и сверлили друг друга глазами:
– Вот Карасева уже из-за тебя погибла, – напомнила Маша.
– Да почему из-за меня-то?! – снова взвился Федор Сазонов. – Это, может, из-за тебя!
– А я ни причём. А вот ты – участковый. И что у тебя на участке делается? Если что – я молчать не стану.
– Та блин! – дернулся Федька. – Где комната?
Маша мысленно уже в который раз поблагодарила маменьку за то, что она оставила ей просторную квартиру, и неторопливо повела мужчину в его новые покои.
Комната была большой и светлой. И чего уж там говорить – Федору такое жилье нравилось куда больше, чем его собственный дом. Дома мать никогда не давала ему отдохнуть. Каждую минуту он должен был что-то делать. Даже, когда у маменьки совсем не было дел, Феденька должен был сидеть рядом и держать растопыренные руки, на которые она наматывала пряжу. Кстати, сестра Федора – Тома, уже давно мечтала переехать к матери. Мама бы и за малышами присмотрела, и в школу бы ребят отправила. Да и не пришлось бы Томе платить большие деньги за аренду.
– А, ты ж говоришь тебе сколько – то там платить надо, – вспомнил Сазонов.
– Пятнадцать, – скромно потупила глаза Маша.
– Ты ж десятку говорила!
– Так это ж без еды! А я без еды не сдаю. Я, значит, буду борщи – шашлыки есть, а ты слюни глотать? Конечно же, я тебя стану угощать. И как мне потом за угощения деньги спрашивать? Поэтому… Короче, давай уже, ложись спать, а утром деньги отдашь, а то на ночь нельзя.
Федор не стал спорить, а просто подошел к хозяйке, повернул ее лицом к выходу и тихонько подтолкнул.
– Не приставать! – взвизгнула Марья и выскочила за порог.
Гришка с удивлением посмотрела на хозяйку, а потом на Федора.
– Ты можешь остаться, – кивнул ему новый постоялец, и питомец с достоинством прыгнул на подушку.
Но вечер на этом не закончился. Полицейские все же приехали. Без особого интереса они прошлись по кухне, о чем-то переговорили с Федором и уехали, в полной уверенности, что можно смело поставить галочку – на вызов выехали, ничего подозрительного обнаружено не было.
– Федь, а чего они тебе… – начала было Маша, когда полицейские уехали, но постоялец прямо перед носом захлопнул дверь.
– Ладно… попросишь ты у меня… блинчиков со сметаной, – мстительно произнесла Мария, отправляясь к себе.
День был тяжелый, а вечер и того страшнее. Маша, казалось бы, только приложилась к подушке, а уже под ухом взревел чей-то бас:
– Завтрак где, хозяйка?! Блинчики со сметаной где?!
Перед ней стоял Федор и перекатывался в пятки на носок.
– Где завтрак? За что я буду деньги платить?
– В холодильнике творог возьми, со сметаной себе его сделай, – официально улыбнулась Маша и постаралась спать дальше.
– Не люблю я творог! – гремел постоялец.
– А чего ты любишь? – отвернулась от него на другой бок одноклассница.
– Я хочу рисовую кашу, – капризно стоял над душой Федор.
– Тогда надо заранее список составлять! – сонно бормотала Мария. – Райдер! Или на неделю меню составлять. А так… я…
– ты спишь, что ли опять?
Ответом было мирное сопение. Но постоялец был упрям. Он не поленился, достал из холодильника замороженную сосиску и сунул хозяйке под одеяло. Та вылетела из постели ракетой. Зато мгновенно под одеяло, за сосиской кинулся Гриша, спер колбасное изделие и унесся в комнату к постояльцу.
– Ты офигел совсем!! Ко мне лезть холодными руками! – спросонья не совсем поняла правильно Маша.
– Еще чего! Это я тебе сосиску бросил. Из холодильника. Вари рисовую кашу.
– А манка не пойдет? – на всякий случай поинтересовалась Маша и вдруг сообразила, что она не совсем одета. – А-а!!! Наглец!! К девушке ворвался! Выйди, гад! Мне надо переодеться! За это никакой тебе рисовой каши!
С кашей она решила не заморачиваться – слишком долго ее надо варит. Зато быстренько сделала яичницу с колбасой.
– Вот, ешь и на работу, – тоном немолодой жены проворчала Маша.
– Ага, тебя вот не спросил, – пробурчал Федор. – Мне сначала домой зайти надо, одеться.
– Не забудь вечером вещи принести. Если не придешь, я опять к тете Даше нарисуюсь.
Федор хмыкнул, быстро расправился с яичницей и исчез за дверью.
– Гришаня! Гриша… а, ты спишь… Ну и правильно. Давайте спать, ребята, Дарик вон в гараже тоже притих, спит…
И Маша снова залезла под одеяло, откуда очень скоро стал доноситься тоненький женский храп.
Проснулась Маша, когда на улице вовсю светило солнце, а часы показывали одиннадцать часов. Да она бы и сейчас не встала, если б Гришка упрямо не лез к ней в лицо целоваться. А Гришка хорошо разбирался во времени.
– Ого… ребята! Быстро на прогулку.
Утро прошло сумбурно. Пока с собаками погуляла, а потом только собралась в магазин, но пошли звонки.
Звонили девчонки, и каждой хотелось обсудить, как вчера прошел вечер.
– Нет, ну ты была такааая кла-а-а-ссная, – тянула в трубку Танька Свешникова. – Нет, ну я думала, что ты будешь хорошо выглядеть, но та-а-а-а-к…
– Танечка, ты тоже была вчера супер, – отвечала «мармеладом» Маша. – Как ты? Ничего особенного не произошло?
– В смы-ы-ы-ысле? Я только проснулась, – мучала Танька. – А ты про что?
– да я так – вдруг, с каким одноклассником договорилась встретиться, – хихикала Маша, стараясь выудить хоть какую-то полезную информацию.
Однако, все девчонки звонили, верещали в трубку, но ничего полезного не сообщали.
День продолжался обычно, кроме того, что вчера, поздно вечером вот в этом доме лежала мертвая Ирка…
– Надо же, – вздыхала Мария. – На Ирку – то какой спрос. Даже мертвую уперли…
И все же, жизнь шла своим чередом. Марья убралась в доме, кое – что засунула в стиральную машинку, потом в магазин сбегала – все же постояльца надо было чем-то кормить. Это хорошо, что она еще вчера сварила борщ, а если он не любит эти борщи? Вон он какой принципиальный – подавай ему рисовую кашу и все тут. Еще бы кто знал, как ее варить!
После магазина Маша с пакетами возвращалась домой, и ноги сами собой притащили ее к дому родителей Ирки Карасевой. Вот не надо было туда идти, она ж обещала Федьке. Но… Как же не идти? Эдак и вовсе можно договориться до того, что преступления можно оставлять нераскрытыми. Ну уж нет! Тем более, что убили одноклассницу прямо в доме Маши. А если ее убил собственный отец, и убил он ее в доме Маши? Проследил, выждал, когда она пошла собак выгуливать и… В общем, ходить не надо было. Но… Маша все равно пошла.
– Дядь Витя-я! Дядя Витя-я-я, – стучала Маша в калитку.
К воротам не скоро, но подошли:
– Чего тебе? – открыл калитку неприветливого вида небольшой мужичок.
– Дядь Витя, Ирку позовите, а? Вчера она у меня двести рублей взяла, сказала, что отдаст сегодня. А сама не идет и не отдает. А я вот последние копейки на продукты истратила, – ворчливо затараторила Маша.
Дядю Витю – Иркиного отца она знала. Да и как не знать – и с Иркой вместе учились, и на одной улице прожили невесть сколько. Да и тот Машу знал.
– А где я тебе Ирку возьму? Нет ее! Не приезжает она к нам
– Ну… вчера ж приезжала, – наседала Маша. – На вечер встречи приезжала, к вам зашла… наверное зашла.
– Не заходила она, – рявкнул пожилой мужчина. – Сама видишь – у нас здесь и остановиться ей негде!
Маша оглянулась – и в самом деле, ворота Карасевых были закрыты. Возле ворот лежала груда дров – видимо Карасевы купили, но еще не сложили. Дров было много, они даже на дорогу немного вывалились. Ирке бы точно на машине остановиться было негде.
– Хорошо, – махнула рукой Маша. – Тогда скажите, где она в городе живет? Я, знаете ли, не банкир вам какой-то, чтобы деньгами раскидываться! Двести рублей, это… это… ого-го! Или сами отдавайте!
– Разбежался! Вот увидишь ее и забирай. А где она живет, я не знаю. Так сказать могу, могу показать, а как улица называется или там дом, этого не знаю.
– А мужу можно позвонить? Он бы продиктовал адрес.
– Так вот ты сама Ирке и позвони, командирша, – проворчал дед и ушел во двор, закрыв за собой калитку.
Мария потопталась возле калитки, подхватила пакеты и медленно побрела домой. Ну вот не ведут себя так уверено старики, которые избивают собственную дочь, а потом еще добивают ее и крадут труп. Уж больно спокойный какой-то этот дядя Витя. Если б что, у него б и глазки бегали, и взгляд бы он отводил, ну, в общем… видно было бы, а этот… наглый хмырь. Но, тогда получается, что Ирку избил вовсе не отец? А кто?
Маша пришла домой и принялась готовить тефтели. Она так любила эти мясные комочки, что была уверена – Федору они точно понравятся. Сейчас еще картофельное пюре сделает, салатик накрошит…
В двери раздался стук, и по виляющей заднице Гришки Мария поняла – пришла подруженька.
В дверях стояла Тонька.
– Гришенька, смотри, я тебе мяска принесла, уй ти мой холесенький… Давай, Дарика тоже угостим. Дарик! Дарик, иди мяско кушать!
– Ты проходить будешь? – нетерпеливо притопывала Маша.
