– Знаю, что способна, – отозвался Джарен, и эти слова тоже согревали. – Но предложение в силе.
Прежде чем она успела повторить свое заявление, со стороны дворца появился слуга. Он низко поклонился Джарену, вручил записку и поспешил обратно.
Сломав восковую печать, Джарен проглядел записку и взглянул на Киву с непроницаемым выражением лица.
– Что там? – спросила она.
– Мама приглашает тебя на обед.
Кива моргнула и переспросила:
– Что?
– А Королевский Совет хотел бы поговорить со мной, – продолжил Джарен, складывая записку. – Так что, кажется, пока ты будешь объедаться сладостями, мне придется сидеть в набитом подвале и слушать людей, каждый из которых уверен, что умнее всех прочих.
Не в силах справиться с любопытством, Кива уточнила:
– Встречи проходят в подвале?
– Безопасность, – пояснил Джарен. – Без окон сложнее подслушать.
Кива все бы отдала, чтобы пробраться на это собрание, но на ум не приходила ни одна причина уговорить Джарена взять ее с собой, особенно после приглашения королевы. Выдавив улыбку, она произнесла:
– Что ж, это будет непросто, но если ты готов выполнить свой долг, то я выполню свой.
У Джарена дрогнули губы.
– Так благородно.
Он вздохнул, растеряв хорошее настроение.
– Я планировал отвести тебя в конюшню и вместе прокатиться верхом по окрестностям, но, кажется, придется подождать. Как ты сказала, долг зовет.
Глава седьмая
Едва Кива успела привести себя в порядок и переодеться, как явился слуга, чтобы проводить ее в Речную гостиную западного дворца. Там на удобном диване расположилась королева Ариана, а напротив сидела принцесса Миррин. При виде принцессы Кива смешалась – она знала, что Миррин может быть заботливой и щедрой, но ее настроение порой резко меняется на кусачее и язвительное.
– Кива, милая, как славно, что ты смогла прийти! – королева Ариана поднялась и поцеловала Киву в щеку. Миррин слегка кивнула и расправила платье цвета красного вина, наблюдая, как Кива выбирает место. Ариана была наряжена в богато расшитое бисером темно-синее платье, и Кива ощутила себя одетой слишком просто.
– Благодарю за приглашение, – ответила она. – Это честь для меня.
Королева тепло улыбнулась:
– Не нужно таких формальностей. Ты среди друзей.
Киве было бы спокойнее в яме со змеями, но она заставила себя улыбнуться в ответ.
– Я не знала точно, что ты предпочитаешь, так что велела приготовить всякого на выбор, – сказала королева, подходя к столу. Тот ломился от яств. – Давай я угощу тебя чем-нибудь.
Кива, которой было неловко от того, что королева снова ей прислуживает, вся извертелась, пока Ариана, тихо напевая, накладывала еду. В королеве было что-то такое нежное, такое любящее, что Кива вновь не сумела разглядеть в ней ту злодейку, которую представляла на протяжении десяти лет. Но она не могла позволить себе принять ее иной. Судя по тому, что Кива знала, это все какая-то игра. У королевы были годы на то, чтобы научиться изысканным манерам и благожелательным улыбкам, которые приличествовали ее титулу. Неважно, какой она кажется: за заботливым лицом может скрываться нечто совсем иное.
Впрочем, час спустя Кива с трудом вспоминала, что находится в компании врага, особенно после того, как королева начала делиться забавными историями из детства Джарена.
– …с тех пор он ужасно боится черепах, – закончила Ариана последнюю историю.
Миррин тихонько хихикнула в чай:
– Это правда, – подтвердила она. – Я там была.
– Мой бесстрашный сын, – искренне проговорила Ариана. Взглянув на Киву, она добавила: – Он придет в ужас, если узнает, что мы тебе об этом рассказали.
– Я могила, – пообещала Кива, широко ухмыляясь.
– Нет, лучше напоминай ему иногда, чтоб спесь сбить, – предложила Миррин. – Ему пойдет на пользу, если его время от времени будут пощипывать.
Кива обдумала предложение, размышляя над тем, как у принцессы повернулся язык сказать такое о своем брате. Вообще-то, это с самой Миррин не мешало время от времени сбивать спесь.
– У тебя, должно быть, тоже есть, что рассказать о моем сыне, – Ариана подлила Киве чая в ее изысканную чашечку. – Джарен почти ничего не рассказывает о Залиндове. Как вы познакомились? Каково там было?
В желудке Кивы заворочались все вкусности, которые она успела съесть за последний час.
Миррин вмешалась с неожиданным тактом:
– Я бы лучше послушала, как тебя похитили вчера вечером. Не могу поверить, что меня никто не позвал! В итоге я все пропустила.
– Как же я забыла спросить! – Королева обеспокоенно взглянула на Кивин ушиб. – Как твоя голова?
– Уже намного лучше, – ответила Кива.
– Лекари из Серебряного Шипа ценятся на вес золота, – заметила Ариана.
– Кстати, о золоте, – Миррин обернулась к матери, глаза ее загорелись. – Мне кажется, голубой с золотом отлично подойдет для моего вечера. Как думаешь?
Киве показалось, что она что-то пропустила, но королева медленно кивнула с задумчивым видом.
– Я скажу декораторам, – пообещала Ариана. Заметив недоумение Кивы, пояснила: – Буквально через две недели у Мирри день рождения. По этому поводу она устраивает здесь, во дворце, бал-маскарад.
– Погода задержала нас в горах дольше, чем мы рассчитывали, – сказала Киве Миррин. – С самого возвращения я ношусь, как курица без головы, пытаясь все устроить.
– Ты не только вечер устраиваешь, – Ариана лукаво улыбнулась. – Я слышала, ты еще целыми ночами пишешь письма своей таинственной девушке. На дне рождения мы наконец ее увидим?
Миррин смахнула с колен крошки.
– Она не отвечает на мои письма, а в своем последнем заявила, что нам лучше расстаться, так что можно предположить, что ее не будет.
Ариана опечалилась.
– Ох, Мирри! Сочувствую… Тебе было так хорошо с ней…
– Лишь дураки ищут счастье в других, – ответила Миррин с жестким выражением лица, но Кива видела, как ей больно. Ариана тоже это заметила и, пересев поближе к принцессе, взяла ее за руки.
– Как бы то ни было, – тихо сказала королева, – для моей прекрасной дочери обязательно найдется подходящая пара. Обещаю.
Миррин отвернулась, но Кива успела заметить, что в ее глазах блестят слезы.
– Я ее нашла, – прошептала она. – А теперь потеряла.
– Дорогая… – шепнула Ариана, обнимая дочь.
Кива отвела взгляд, борясь с приступом зависти и тоски. С тех пор, как мама в последний раз с любовью обнимала ее, минуло больше десяти лет. При виде Арианы с Миррин ей сдавило грудь. Кива с болью понимала, что ее так никто уже не обнимет.
Миррин кашлянула, отодвинулась, вытирая глаза, и вновь взяла чашку с чаем. Ни на кого не глядя, заявила:
– Мне кажется, шеф Лаво отлично справится с блюдами, но торт я хочу из Эйфориума. Нуру неподражаема и во вкусе, и в украшениях.
Видя, как дочь борется со своей первой любовью, Ариана согласилась сменить тему и просто ответила:
– Согласна. Оба показали себя весьма способными на прошлых празднованиях.
Принцесса и королева углубились в обсуждение маскарада, выдавая идею за идеей об украшениях, музыке и меню. Кива в основном молчала, решительно превозмогая сочувствие, которое вызывала в ней печаль в глазах Миррин. На все вопросы королевской семьи она отвечала то, что, по ее мнению, они хотели услышать. Она как раз раздумывала, как бы половчее улизнуть от этого обсуждения, когда дверь в Речную гостиную распахнулась и внутрь ворвался вихрь.
Точнее, два вихря.
Типп и Ориэль, у которых как раз началась перемена.
За ними шли Кэлдон, Наари и Джарен; последний смотрелся особенно хорошо в черной рубашке с закатанными до локтя рукавами. Перевитые жилами предплечья бесстыдно притягивали к себе взгляд.
– Т-ты т-тут! – завопил Типп и побежал к Киве, так что пришлось прекратить нескромно пялиться.
– Типп, – пожурила она его, когда мальчик бухнулся на диван рядом, – веди себя прилично.
– Ой, д-да! – отозвался он, вновь вскочил и сел обратно, уже медленно.
– Я не про… – Кива вздохнула и умолкла. – Ладно.
Все присутствующие старше одиннадцати рассмеялись, но Кива смотрела на принца Ориэля, который застенчиво протягивал ей цветочек – снегоцвет.
– Это мне? – удивилась Кива.
Ориэль кивнул, не поднимая взгляда. Щеки у него полыхали.
– Я учился колдовать, а Джарен сказал, ты любишь такие.
Кива кинула взгляд на Джарена и увидела, что тот тепло улыбается. После побега из Залиндова она призналась, что любит снежно-белые цветы, имея в виду те, которые он наколдовал для нее в тоннелях. Теперь она не знала точно, любила ли снегоцветы до того дня или полюбила после тоннелей.
– Очень красивый, – сказала Кива Ориэлю, вдыхая сладкий свежий аромат, и сунула стебель за ухо.
Юный принц покраснел еще пуще.
Желая подбодрить его, Кива наклонилась и шепнула ему:
– Знаешь, что?
– Что? – прошептал он в ответ.
Она заправила стебель ему за ухо, спрятав конец в мягких золотистых прядях.
– Мне кажется, тебе идет намного больше. – Она легонько щелкнула его по носу, и он захихикал. – Пусть он побудет у тебя, ладно?
Ориэль с готовностью кивнул, улыбаясь застенчиво, но радостно.
– Я т-тоже хочу! – запрыгал рядом Типп. – Ори, п-пожалуйста!
Принц сосредоточенно наморщился, и несколько мгновений спустя у него в руке возник такой же снегоцвет. Типп осыпал друга бурными благодарностями и воткнул цветок себе за ухо, светясь от радости.
– Мы т-теперь б-близнецы! – восторженно завопил он.
– И очень привлекательные, – заметила королева Ариана, все еще сидящая рядом с дочерью. – Я уверена, прекраснее вас теперь во всем королевстве не найти.
– Осторожно, а то Джарен будет завидовать, – протянула Миррин. В глазах у нее не осталось ни следа печали, все чувства были надежно спрятаны. – Он не привык к соперникам.
– Да нет, привык, – съехидничал Кэлдон, и Наари закатила глаза.
– Держи, Джарен, – сказал Ориэль, призвав еще один снегоцвет.
– Спасибо, Ори, мне очень нравится, – ответил Джарен, взъерошив волосы брата.
– А мне? – спросил Кэлдон.
Ориэль насупился:
– А ты вчера обозвал Флокса жирным. Он не жирный, он пушистый!
Кэлдон выгнул бровь:
– Что ты хочешь сказать?
– Я ничего тебе не наколдую, пока не извинишься перед ним!
Любимое домашнее животное Ориэля выбрало именно это мгновение, чтобы прискакать в комнату и бело-серебряным росчерком промчаться прямо к Джарену. Флокс, как кот, потерся об его ноги и плюхнулся на сапоги.
Кива уже встречалась с Флоксом после прибытия в Речной дворец, и после долгих раздумий так и не смогла решить, к какому виду он принадлежит. Она могла лишь предположить, что было в нем что-то от лисы, что-то от хорька, что-то от енота, и все это смешивалось в дурацкий проказливый комок. Одно Кива знала точно: энергии в нем не меньше, чем в Типпе и Ориэле, и он совершенно одержим Джареном – тут Кива не могла его винить.
– Оставь цветок себе, мелкий, – сказал Кэлдон. С ухмылкой он наблюдал, как Джарен пытается отделаться от Флокса, а пушистое существо лишь крепче вцепляется в него с чистым остервенением. – А я оставлю себе извинения.
