Подняв голову, я уставилась на изображенную на потолке соблазнительницу Лилит с обвившим тело змеем, а потом со вздохом повернулась к парню.
– Как же хорошо дома.
Он снова широко улыбнулся.
– Леди Мортана! Я сомневался, что вы вернетесь, но все же надеялся на встречу, о которой смогу потом рассказать своей девушке. – Прочистив горло, он добавил: – Моя стажировка здесь только началась. – Он поспешно потупился. – Прошу прощения, мне не следует разговаривать с вами.
Стажировка, значит. Иными словами, его убедили работать бесплатно. Орион наверняка не преминул бы обратить внимание, что самые коварные наклонности демоны переняли у смертных.
Перекинув волосы через плечо, как сделала бы Мортана, я сказала:
– Разрешаю тебе говорить, смертный, поскольку тот, кто маячит сейчас у меня за спиной, общения не заслуживает.
Парень перевел взгляд с меня на Ориона и подавил нервный смешок.
– Ну-у ладно…
Вероятно, его только сейчас осенило, что раз уж он исполняет роль дворецкого, должен преградить путь неугодному мне спутнику, невзирая на его высокий рост, развитую мускулатуру и невероятную свирепость.
– Об этом идиоте не беспокойся, – властным, как у Мортаны, тоном продолжила я. – А по утрам я предпочитаю кофе.
Покосившись ему за спину, я заметила появившийся на стене огнетушитель.
– Ты притащил сюда эту штуку?
Парень оглянулся.
– Простая забота о прекрасном старинном здании. А то всякое может случиться…
Жестом он указал на меня, вероятно, намекая на мой огненный дар и способность в любой момент спалить дотла все вокруг.
– Верно. – Я изогнула бровь. – Получается, ты боишься пожаров?
Он энергично закивал.
– Смертные ведь могут погибнуть от пламени. Пожарной сигнализации в особняке нет, а он определенно не соответствует нормам. – Его голос надломился, и парень снова уставился себе под ноги. – Вам еще что-нибудь нужно, леди Мортана?
Я склонила голову набок, изучая его. Судя по виду, костюм на нем был недешевый, а вот гладить одежду парень пока не научился: белая рубашка выглядела мятой. Очевидно, парнишка не привык ходить при полном параде. Интересно, замечала ли я подобное, будучи сама смертной?
«Черт! Да, замечала, так ведь? И вообще, это было всего несколько дней назад».
Внезапно меня поразило неодолимое желание взять парня под свое крыло, настоять, чтобы ему заплатили за работу. Проследить, чтобы никто не воспользовался его положением.
– Как твое имя, смертный?
– Карл, – краснея, отозвался он.
Тут Орион шагнул вперед и навис над нами, точно башня.
– Скукотища адская! Мы немедленно уходим.
Я снова вздернула бровь.
– Тебе, как я посмотрю, нравится слово «скука» и его производные! Только выучил его, что ли?
На сей раз мне определенно удалось вывести Ориона из себя, и я намеревалась продолжать в том же духе, принимая во внимание свое нынешнее к нему отношение.
Придвинувшись ближе к парню, я оперлась на стол.
– Вообще-то, я тут знакомлюсь с Карлом поближе. Думаю, мы станем друзьями. Он такой интересный. В нашем мире нечасто удается встретить кого-то нормального. Ты когда-нибудь думал об этом?
На челюсти Ориона дернулся мускул.
– Видишь ли, Карл, – продолжила я, – мой навязчивый спутник очень торопится и совсем не умеет веселиться. В отличие от нас с тобой. Поведай-ка мне, чем еще ты увлекаешься помимо пожарных сигнализаций и огнетушителей?
Парень натужно сглотнул.
– Вам и вправду любопытно?
Я лишь плечами пожала.
– Хочешь – верь, хочешь – нет, я сама помешана на пожарной безопасности, так что ты молодец, все делаешь как надо. Давненько я не встречала кого-то со схожими интересами.
Из груди Ориона вырвалось рычание, но настолько тихое, что смертные уши Карла едва ли его различили. Возможно, у Лорда Хаоса просто заканчивалось терпение, но не могла не отметить, как он взбешен тем, что я уделяю внимание дворецкому.
Карл переминался с ноги на ногу.
– Мои увлечения, значит. Что ж, ладно. Я люблю готовить тако и рисовать, в основном тушью по бумаге. Мне нравятся история и архитектура, например, суды над ведьмами и красивые старинные здания вроде этого.
«Святые угодники, да этот парень – мужская версия меня самой!»
– Кроме того, меня всегда интересовала Великая Война с демонами…
– Великая Война со смертными, – тут же поправил Орион. – Смертные были нашим врагом.
Глаза Карла нервно забегали.
– Это же было очень давно. Хорошо, что сейчас мы живем в мире. Демонам и людям есть чему поучиться друг у друга.
Прищурившись, Орион сунул руки в карманы.
– Сильно в этом сомневаюсь, Карл.
Казалось, парнишка его не слышал, поскольку смотрел исключительно на меня.
– Вы последняя, герцогиня. Последняя из лилит. Я читал о том, что случилось с вашим видом. – У него дернулся кадык. – Должно быть, для вас это стало ужасным потрясением.
Воздух вдруг сделался горячим, электрические лампы замерцали. Опять Орион со своими магическими фокусами?
– Если не прекратишь разговаривать с этим болваном, я ему все ребра переломаю, – как ни в чем не бывало предупредил Лорд Хаоса.
Теперь Карл обратил внимание на Ориона. Ойкнув, он начал отступать к столу, дрожа всем телом. Покосившись на меня, он плотно сжал губы и качнул головой, показывая тем самым, что больше не раскроет рта.
– Орион, – вздохнула я, – тебя и в самом деле следовало бы держать под замком на благо всего города.
Напустив на себя безразличный вид, я взмахом руки велела Карлу удалиться. А потом глубоко вздохнула и направилась к лестнице, намеренно не глядя Ориону в глаза. Как оказалось, он был гораздо хуже, чем я думала. А это говорило о многом, ведь, когда мы познакомились, он похитил меня и бросил в темницу.
Цокая каблуками по плиточному полу, я шла к крутой лестнице.
Прежде я считала, будто мы с Орионом похожи, поскольку оба жаждали мести. Но я хотела убить только одного человека. Что до Ориона, то, похоже, он мечтал целый мир сжечь дотла.
Глава 8. Орион
Я лежал на диване в особняке Мортаны, уставившись в потолок. Одеяла у меня не имелось, потому что едва ли удобно просить о чем-то подобном, когда прежде уверял, будто ненавижу и хочу ее смерти.
Повернувшись на бок, я стал смотреть в высокие окна, сквозь неплотно прикрытые створки которых доносилось далекое уханье совы и журчание мирно несущей свои воды реки Ахерон. Находящийся возле дома бассейн был укрыт покрывалом ночи.
Мне и в привычной-то обстановке бывало непросто заснуть, а сегодня сон и вовсе не шел.
Думать о Мортане – все равно что вдыхать смерть, а выдыхать пепел. А вот Роуэн другая. Даже если они с Мортаной одно и то же, трудно воспринимать их как единое целое. От близости Роуэн едва теплящиеся в моей груди угли воспламенились, и впервые за многие тысячелетия я чувствовал себя живым.
Без Роуэн мой мир был окутан холодом и погружен в безмолвие. Теперь же, зная, что она рядом, я пробуждался без ощущения ужаса. По телу разливалось тепло, остывшая зола вновь начинала искриться. К несчастью для меня, все, что касалось этой женщины, являлось ложью. Мортана всегда была не более чем обманом, призванным сокрушить мою душу.
Когда я увидел пылающую у нее во лбу звезду Люцифера, то сразу понял: все происходящее – лишь иллюзия, очередной садистский трюк Мортаны.
В оконной щели свистел ветер, но не он не давал мне заснуть.
Я не доверял ей настолько, чтобы думать, будто она действительно раскроет мне секрет Камбриэля, даже поклявшись на крови. По сути своей она была и остается Мортаной, которая в любой ситуации сумеет выйти сухой из воды. Я оставил бы ее в живых потому лишь, что чертовски слаб, чтобы убить.
Трудно было не думать о том, как Роуэн двигалась, как касалась моей кожи. Кто же она на самом деле такая?
Ведь она жутко напоминала Мортану! Но при этом пыталась спасти меня от пуль в подземном туннеле. Мортана никогда бы так не поступила.
Находясь в заброшенном особняке, я был уверен, что она играет в очередную игру. Когда девушка упомянула змею, будто наказывая за мои действия, у меня отпали всякие сомнения в том, что она ничего не помнит. Поступок совершенно в духе Мортаны, но откуда бы об этом узнать Роуэн, не будь она сама ею?
Перевернувшись на спину, я снова уставился в потолок. Мортана целиком и полностью завладела моим сознанием. Подобно лесному пожару, она полыхала у меня в голове, выжигая мысли, отчего соображать получалось с трудом.
И слышал я лишь обращенные ко мне слова:
«Почему бы не начать с того, чтобы признаться самому себе? На самом деле я тебе немножко нравлюсь».
Оставить Мортану в живых стало бы предательством по отношению ко всем лилит, которых она убила. Одного за другим их уводили в гробовой тишине по подземным туннелям навстречу гибели. И все из-за нее.
«Я же знаю: в глубине души ты и сам не веришь, что я Мортана».
Черт.
Всего-то и нужно было прикончить ее! А я вместо этого собрался спать с ней под одной крышей. Несмотря на данную клятву и угрозу смерти, согласился с ее планом. Еще во время нашего первого поцелуя, когда мы вроде как притворялись в храме Иштар, она завладела моими мыслями. С тех пор разум мне больше не принадлежит. Мортана сделалась моим наваждением.
Раз уж не смог убить, следовало хотя бы разорвать с ней всякие отношения.
Хотя я и так уже добился этого своими грубыми оскорблениями, возложив тем самым подношение на алтарь мертвых. Вдруг эта жертва умилостивила бы их, примирила с тем, что сейчас я проваливал возложенную на меня миссию. Я ведь поклялся убить Мортану. Пообещал Ашуру.
«Я чуть не умер со скуки в твоем обществе».
Закинув руки за голову, я прислушался к тому, как Мортана ворочается на кровати этажом выше. Неужели и ей тоже не спалось?
У меня из головы не шла ее округлая попка, едва прикрытая белым платьем, и то, как девушка покачивала бедрами при ходьбе. Теперь, когда она стала демоном, походка изменилась, сделалась более плавной и изящной.
Как же мне хотелось раздеть ее догола и уложить к себе в постель! Однако мне стоило гнать от себя подобные мысли, поскольку они – предательство по отношению к мертвым.
Я сжал кулак, до боли впившись когтями в ладонь, чтобы отвлечься. Уж лучше мечтать о троне и короне, чем вынашивать отравляющие кровь планы мести. Точно не следовало думать о ней или о том, что я почувствовал бы, примись ее полные красные губы сосать мой член.
Я закрыл глаза.
«Вспомни прошлое. Вспомни, благодаря чему ты до сих пор жив».
Каждое утро, просыпаясь в темнице, я оглядывал четыре крошечные стены своей камеры. До того, как смертные явились нас арестовать, отец дал мне нож и научил выстругивать. Я был совсем ребенком, но он доверил мне маленький перочинный ножик. Я очень бережно обращался со столь драгоценным предметом, с его помощью заостряя концы палочек. Ничего другого на тот момент я не умел.
Перочинный ножик был при мне, когда нас забрали. Я тогда решил, будто стражники его не заметили при обыске, и лишь спустя время понял истинную причину: они попросту не видели угрозы ни во мне, ни в моей матери, поскольку нас лишили магии.
Пока мама оставалась в живых, я смастерил ей на день рождения подарок: выстругал из веточки некое подобие фигурки королевы с утолщением вместо головы и зубчиками на манер короны. Мысль о том, что у нее будет праздник, пусть даже в тюремной камере, приводила меня в восторг. Каждый день я спрашивал, не сегодня ли знаменательное событие, но она всегда говорила, что нет. Подозреваю, она заметила, с каким воодушевлением я занимаюсь подготовкой подарка, и отсрочкой знаменательного дня поддерживала во мне веру в будущее.
– Скоро, малыш, – снова и снова повторяла мама. – Совсем скоро.
Ее убили прежде, чем я успел вручить свое подношение. А когда мне самому исполнилось двенадцать, нож у меня отняли.
Много веков проведя в заточении, я и собственное имя с трудом мог вспомнить, но не это было важно. Главным я считал поддерживать в себе желание отомстить, поэтому зациклился на одном-единственном моменте, на душераздирающем кошмаре. Он разрушил то, кем я являлся раньше, превратив меня в жаждущее мести создание.
Я полностью преобразился, став Орионом, рожденным в подземелье. Назвал себя в честь созвездия, которое удавалось разглядеть сквозь трещину в камне. На него однажды мне указала мама. Прежний я умер.
И все по вине Мортаны.
Когда нас только поймали, в темнице обитало много представителей моего вида. Я тогда был совсем мальчишкой и любил слушать, как они переговариваются. Бальтазар, Мальфас, Салеос, Азазель, Мардук… их имена выжжены в моем сердце, словно татуировка. Сидящий в соседней камере Ашур пел старинные песни народа лилит. Я его не видел, но помнил по тем временам, когда мы жили в Городе Шипов. Он был высоким и мускулистым, с золотистыми рогами и длинными черными волосами. Всегда одевался в сияющие одежды, а пальцы его были унизаны перстнями.
Он любил повторять, что когда-нибудь мы дадим отпор захватчикам, отомстим за всех лилит. Мы сохраняли воспоминания о своих семьях, рассказывая об убитых родственниках. Говорили, что однажды заставим врагов заплатить, увековечив память мертвых кровью. Вырвем сердце Мортаны и повесим ее голову на ворота. А потом воздвигнем статуи в честь мертвых товарищей.
Мы говорили о пламени, которое сожжет город дотла.
Томясь в заточении, мы не поклонялись богам, молясь лишь одному – богу самообмана. А тем временем нас уводили одного за другим, и никто не вернулся обратно. Их голоса затихали навсегда. Наконец, в живых остались только мы с Ашуром. Бравада его померкла, непокорность сошла на нет.
Долгие десятилетия никто о нас не вспоминал, не приносил нам еду. По ночам нам снились пиршества, столы, ломящиеся от яств, которые мы не могли съесть даже во сне. Мы просыпались голодными, как и прежде, и с ужасом осознавали, где находимся. Мне казалось, что голод будет терзать нас вечно.
Мы превратились в живые скелеты, у которых гнили кишки. Я бы съел Ашура, если бы у меня хватило сил пробраться в его камеру.
