15
Заседание началось. Министры жаловались и роптали. «Казна пуста», – сетовал министр финансов. «Купцы во время войны разорились и теперь не платят налогов», – говорил министр торговли. «Вагоны после перевозки грузов на фронт пришли в негодность, требуется ремонт, а денег нет», – докладывал министр железных дорог. «Пока отцы были на войне, мальчишки совсем распустились, и учителя требуют, чтобы им повысили жалованье и вставили выбитые стекла», – заявил министр просвещения. «Поля не засеяны…», «Товаров мало…» И так целый час – жалобы, нарекания…
Канцлер выпил стакан воды. Это означало, что он намерен произнести длинную речь. Матиуш страшно не любил, когда канцлер пил воду.
– Господа, сегодняшнее заседание ни на что не похоже! Люди несведущие могут подумать, будто здесь собрались побежденные. А ведь мы победили! До сих пор было так: побежденные платили победителям контрибуцию. И это совершенно справедливо, потому что войну выигрывает тот, кто не скупится на пушки, порох, провизию для солдат. Мы не жалели денег и одержали победу. Наш отважный король Матиуш мог сам убедиться, что солдаты на фронте ни в чем не нуждались. Так почему же, спрашивается, мы должны терпеть нужду в деньгах? Они первые напали на нас, но мы проявили великодушие и простили их. Спору нет, это очень благородно с нашей стороны. Но зачем же отказываться от контрибуции, то есть от возмещения военных расходов? От того, что принадлежит нам по праву? Отважный король Матиуш в порыве великодушия помиловал врагов – это поистине достойный и мудрый поступок. Однако отказ от контрибуции создал в стране исключительно тяжелое финансовое положение. Конечно, дело это поправимое, недаром мы прочли столько ученых книг, у нас за плечами колоссальный опыт, и если его величество король Матиуш соблаговолит отнестись к нам с прежним доверием, если он, как до войны, будет прислушиваться к нашим советам…
– Господин канцлер, кончайте эту волынку. Меня не проведешь, тут дело не в советах – просто вы по-прежнему хотите управлять страной, а я должен быть пешкой в ваших руках. Так вот, я решительно заявляю: «Нет»! Сто тысяч чертей и бочка пороха вам в глотку, этот номер не пройдет!
– Но, ваше величество…
– Довольно! Я не согласен – и все! Такова моя королевская воля!
– Прошу слова! – сказал министр юстиции.
– Только покороче.
– В законодательном кодексе: том 814, часть XII, параграф 777555, страница 5, 14 строка, читаем: «Если наследник престола не достиг двадцати лет…»
– Господин министр, меня это не интересует.
– Понятно. Ваше величество хочет нарушить закон. Пожалуйста, наше законодательство предусматривает и это: параграф 105, 486…
– Господин министр, повторяю: меня это не интересует.
– Пожалуйста, есть у нас и такой закон: «Если король пренебрегает законами…»
– Сейчас же прекратите, холера вас возьми!
– О холере тоже есть закон. «В случае эпидемии…»
Потерявший терпение Матиуш хлопнул в ладоши, и в зал вошли гвардейцы.
– Отвести их в тюрьму! – приказал Матиуш.
– Об этом тоже говорится в законе! – обрадованно вскричал министр. – Это называется военной диктатурой… А вот это уже беззаконие! – завопил он, получив прикладом в бок.
Белые как мел министры гуськом прошествовали в тюрьму. Военный министр остался на свободе. Он отвесил королю низкий поклон и удалился.
Наступила гробовая тишина. Матиуш в одиночестве прогуливался по залу, заложив руки за спину, и каждый раз, проходя мимо зеркала, думал: «Я немного похож на Наполеона».
Но что же все-таки делать?
На столе – кипа бумаг. Подписывать или не подписывать? Почему на одних написано: «Разрешаю», на других: «Не разрешаю», на третьих: «Отложить»?
Может, он зря арестовал всех министров? А может, этого вообще не следовало делать? Конечно, он свалял дурака с этой контрибуцией. Поторопился. Надо было посоветоваться с министром финансов.
Но откуда ему было знать, что существует какая-то контрибуция? В самом деле, рассуждая здраво, чего ради победители должны расплачиваться за разрушения из собственного кармана? Ведь не они первые начали.
Может, написать королям письмо? Их ведь трое, значит, им легче возместить военные убытки, чем ему.
А как пишутся такие письма? Министр юстиции сказал: «Том 814». Сколько же всего этих томов? А Матиуш прочел всего-навсего два сборника сказок и жизнеописание Наполеона.
Бедный король совсем приуныл, но тут за окном послышалось кукование кукушки.
Кончилось проклятое одиночество!
– Послушай, Фелек, как бы ты поступил на моем месте?
– На месте вашего величества я бы играл в парке и на их заседания вовсе не ходил. Они бы делали что хотели, и я бы делал что хочу.
«Фелек не понимает, что долг короля – управлять страной и заботиться о благе своих подданных. Король не может, как простой мальчишка, играть все время в салочки да в лапту», – подумал Матиуш, но вслух ничего не сказал.
– Теперь уже поздно. Они в тюрьме.
– Ну и пусть сидят, если такова ваша королевская воля.
– А ты посмотри, сколько бумаг! Если я не подпишу их, остановятся фабрики, железные дороги…
– Ну тогда подпишите.
– Я без них как без рук. Даже старые опытные короли не могут обойтись без министров.
– Тогда выпустите их.
Матиуш чуть не кинулся Фелеку на шею. Какой он догадливый! А ему такой простой выход в голову не приходил. В самом деле, ничего страшного не произошло. В любую минуту можно их выпустить, но с условием, чтобы они слушались его и ничего серьезного сами не предпринимали. Потому что это ни в какие ворота не лезет! Король, точно воришка, тащит тайком из собственного буфета колбасу для своего друга. Или украдкой рвет ягоды в собственном саду. Или с завистью смотрит из-за забора, как играют дети. Он тоже хочет играть. Он хочет, чтобы его учителем был капитан, под командой которого он воевал. Ведь ничего особенного он не требует: просто ему хочется жить как все дети.
Фелек спешил в город по делам и забежал одолжить немного денег: на трамвай, на папиросы и, если хватит, – на шоколад.
– На, возьми, пожалуйста.
И Матиуш снова остался один.
Церемониймейстер явно избегал его, гувернер куда-то исчез, а лакеи сновали бесшумно, как тени.
«Наверно, они считают меня тираном?» От этой мысли Матиушу стало не по себе.
Их страх понятен: ведь предок Матиуша, Генрих Свирепый, убивал людей, точно мух.
Что же делать? Как быть?
Хоть бы пришел кто-нибудь.
И тут в комнату тихо вошел старый доктор. Матиуш очень ему обрадовался.
– У меня к вашему величеству очень важное дело, – робко промолвил доктор. – Но я боюсь, вы не согласитесь.
– Разве я тиран? – спросил Матиуш, пристально глядя ему в глаза.
– Никто этого не говорит. Просто у меня к вам очень большая просьба.
– В чем дело, доктор?
– Я пришел просить вас облегчить немного участь заключенных.
– Говорите смело, доктор. Я заранее на все согласен. Я не сержусь на них и скоро выпущу из тюрьмы, но с условием, чтобы они меня слушались.
– Вот это по-королевски! – воскликнул обрадованный доктор и стал перечислять просьбы заключенных: – Канцлер просит подушку, матрац и перину – у него болят кости, он не может спать на соломе…
– А я на голой земле спал, – заметил Матиуш.
– Министр здоровья просит зубную щетку и порошок. Министр торговли не ест черный хлеб и просит прислать ему белый. Министру просвещения нужна книга. Обер-полицмейстер от огорчения заболел, ему необходимо лекарство.
– А о чем просит министр юстиции?
– Ни о чем. В своде законов, в томе 745, сказано: «Заключенные министры имеют право подать прошение на высочайшее имя только спустя три дня после ареста». А они сидят три часа…
Матиуш приказал выдать заключенным белье, одеяла, подушки, отнести им обед из королевской кухни, а к ужину подать вино. Министра юстиции он велел привести под стражей к себе.
Когда министра привели, король любезно предложил ему сесть в кресло.
– Законно ли будет, если я выпущу вас завтра из тюрьмы? – спросил Матиуш.
– Не совсем, ваше величество. Впрочем, военная диктатура не признает законов. И если мы назовем это так, все будет в порядке.
– А если я их выпущу, имеют они право посадить меня в тюрьму?
– Нет, ваше величество. Хотя с другой стороны, в томе 949 есть оговорка о так называемом государственном перевороте.
– Ничего не понимаю, – признался Матиуш. – Сколько надо времени, чтобы во всем этом разобраться?
– Лет пятьдесят, – невозмутимо ответил министр.
Матиуш вздохнул. Корона всегда его тяготила, а сейчас она показалась ему тяжелее пушечного ядра.
16
С узников сняли оковы, привели в тюремную трапезную. С воли прибыли военный министр и министр юстиции. Тюремные стражи, держась за эфесы сабель, застыли у дверей, и заседание началось.
Матиушу ночью не спалось, и он придумал выход из положения.
– Вы управляйте взрослыми, а я буду королем детей, – излагал он министрам свой план. – Я – мальчик и лучше знаю, что нужно детям. За собой я оставлю право поступать как захочу. Остальное пусть будет по-старому. Что говорится об этом в законах, господин министр?
– Таких законов нет, – последовал ответ. – На основании закона (том 1349) дети являются собственностью родителей. Есть только один выход.
– Какой? – вырвалось одновременно у всех.
– Если его величество будет именоваться Реформатором (том 1764, страница 377), королем Матиушем Реформатором.
– А что это значит?
– Так называют королей, которые изменяют старые законы и порядки. Если король скажет: «Я хочу издать такой-то и такой-то закон», я ему на это отвечу: «Нельзя, об этом уже есть закон». А если король скажет: «Я хочу провести реформу», тогда я отвечу: «Пожалуйста, ваше величество!»
Все охотно с этим согласились. А вот с Фелеком дело неожиданно осложнилось.
– Королевским фаворитом он быть никак не может.
– Почему?
– Это противоречит придворному этикету, – брякнул кто-то.
Церемониймейстер на заседании не присутствовал, поэтому проверить подобное утверждение было нельзя. Фаворитов назначают только после смерти короля, пользуясь незнанием Матиуша, соврали министры, а они желают своему юному королю здравствовать долгие-долгие годы. Поэтому грамоту любой ценой у Фелека нужно отобрать.
– Да, это незаконный документ, – подтвердил министр юстиции. – Фелек может приходить в гости к королю, быть его другом, но закреплять это грамотой за подписью и печатью – такого закона нет.
– Ну ладно, – сказал Матиуш, желая их испытать. – А если я не соглашусь и посажу вас опять в тюрьму?
– В вашем лице повелевает владыка государства, – улыбнулся министр юстиции. – Вы – король, воля ваша – закон.
«Вот чудаки! – подумал Матиуш. – Из-за какой-то жалкой бумажонки готовы томиться в тюрьме».
– Милостивый государь, – продолжал министр юстиции, – в наших законах предусмотрено все. В томе 235 говорится: «Король властен нарушить закон…», но тогда его называют не реформатором, а…
– Как? – с беспокойством спросил Матиуш, охваченный недобрым предчувствием.
– Тираном.
Матиуш вскочил с места. Сверкнули обнаженные сабли. Наступила мертвая тишина. Побелев от страха, все ждали, что скажет король. Даже тюремные мухи перестали жужжать.
– Прошу с сегодняшнего дня именовать меня Матиушем Реформатором… Вы свободны, господа, – отчеканивая каждое слово, громко сказал Матиуш.
Смотритель тюрьмы отнес кандалы в чулан, тюремная стража вложила сабли в ножны, а привратник отворил тяжелую, окованную железом тюремную дверь. Министры от радости потирали руки.
– Минуточку, господа. Я хочу провести реформу: выдать завтра каждому школьнику по фунту шоколада.
– Слишком много, – авторитетно заявил министр здоровья. – Животы заболят. Хватит и четверти фунта.
– Ну, хорошо, черт с вами, пусть будет четверть фунта.
– У нас в государстве пять миллионов школьников, считая лентяев и хулиганов…
– Всех считать! – воскликнул Матиуш. – Всех без исключения!
– Наши фабриканты изготовят столько шоколада не раньше чем через десять дней.
– А чтобы развезти его по всей стране, потребуется еще неделя.
– Ваше пожелание, государь, можно выполнить только через три недели.
