Ольга Викторовна Дашкова "Дань для палача"

Дань для палача
Ольга Викторовна Дашкова

У меня было все.Любимая женщина, лучший друг, власть, будущее.Пока меня не предали близкие.Но я выжил. Стал сильнее и злее.Одержимый местью, я буду наказывать каждого, кто встанет на пути.Я возьму высокую плату, заберу самое дорогое.Я – палач и пришло время собирать дань.

Ольга Дашкова

Дань для палача

Глава 1 Сафин

– Привет, красавчик, не желаешь отдохнуть?

Девица в кожаной куртке поверх блестящего топа наклонилась к открытому стеклу автомобиля.

– Ну, так что?

Она медленно двигала челюстями, пережевывая жвачку, яркая помада, накладные ресницы. За столько лет ничего не изменилось, проститутки на дорогах остались все те же.

– Сколько?

– Ну, смотря что ты хочешь, я много чего умею, тебе точно понравится.

Сжал челюсти, хотелось плюнуть на землю, но лень открывать дверь. Оживленная трасса, рядом заправка и какая-то забегаловка с неотъемлемыми дальнобойщиками и проститутками.

– Минет.

– Пятьсот.

– Рублей?

– Нет, родной, евро! Конечно, рублей, но если ты такой щедрый, можешь дать и больше.

В мое время пятьсот рублей были хорошей суммой, но для меня все равно ничего не значили и не стоили, деньги были просто яркими бумажками, никто их тогда даже не считал. А сейчас пятьсот рублей стоит минет третьесортной шлюхи с обочины. Может, и тогда цены были такие же?

– Садись, покатаемся.

– Только недалеко, – девушка резво запрыгнула в автомобиль.

– Не волнуйся, это совсем рядом.

Проехали всего пару сотен метров, свернув в ближайший лесок, машина резко затормозила, девица огляделась по сторонам.

– Не боишься, что я тебе могу свернуть шею?

– Конечно, боюсь. Но ты ведь не свернешь? Глаза у тебя добрые.

Смотрю на проститутку, та лишь улыбается, мое же лицо почти полностью скрывает накинутый на голову капюшон толстовки. И как она разглядела добрые глаза?

– Выходи.

Вышел сам, потянувшись всем телом, путь был неблизким, почти тысяча километров с самого утра лишь с двумя остановками. Посмотрел на темное небо, там сверкали маленькие звезды, какое это счастье – видеть его не через тюремную решетку.

Достал сигарету, прикурил.

– Ну, чего встала? Приступай.

– Деньги вперед. А то я знаю вас таких, сначала выебут во все дыры, а потом отправят гулять по трассе без одежды.

– Тяжелая у тебя работа, я смотрю.

– Нормальная.

Достал из кармана джинсов пачку денег, сунул в руки две купюры, даже в темноте было видно, как заблестели глаза проститутки. Быстро встала на колени, бросив сумку в траву, начала расстегивать ремень и ширинку, доставая полуэрегированный член.

– Ого, вот это агрегат, – выплюнула жвачку, облизала губы.

Ничего не ответил, прикурил, затянулся, продолжая смотреть, как ее пальцы умело прошлись по стволу, сжимая, массируя его, облизала головку, причмокивая губами, обхватила ее полностью, слюнявя, проталкивая глубже в рот.

Шлюха и правда сосала умело, член стоял уже колом, по идее, после стольких лет воздержания я должен был кончить через минуту или просто от вида обнаженной женской плоти. Но напряжение не отпускало, все мышцы были скованы словно железными прутьями, а эмоции закрыты на засовы, как в том месте, из которого я вышел.

Тело было свободно. Сознание – нет.

Затянулся еще несколько раз, выдохнул дым в ночное небо, отшвырнул сигарету. Ухватив девку за голову, вгоняю напряженный член в самое горло.

Та начала хрипеть, вырываться, но ведь никто не говорил, что будет легко. Если уж она пошла по этому пути, то пусть будет добра – принимает то, что ей дают, отрабатывая деньги, а они легко никому не даются.

Девушка хрипела, задыхалась, а я все натягивал ее рот на свой разбухший член, смотря на то, как по ее лицу текут слезы, как оно все покраснело, вены на висках вздулись, слюни с подбородка капают вниз.

Она что-то начала кричать, но в ушах лишь кипела кровь, долгожданное освобождение было так близко, еще несколько толчков, самых глубоких и резких, таких, что, кажется, сейчас в ее рот залезут мои полные спермы поджатые яйца, но они лишь бьются о подбородок.

Начал кончать, проститутка цеплялась за бедра, делая частые вдохи носом, хрипя горлом. А я все держал ее, сжав волосы на затылке, насилуя рот, продолжая толчки.

Спермы было много, а я все кончал и кончал, заливая ее глотку, та не успевала глотать, член и так был слишком большим и едва помещался у нее во рту. Сперма вытекала наружу, а я все не отпускал ее, хрипел, как раненый зверь, кончая, запрокинув голову к небу.

– Сука ебаная!

Тут же отшвыриваю ее в сторону, проститутка безвольно падает на бок, ее рвет моей спермой, отплевывается, вытирая пальцами слезы, что катятся по щекам.

– Ты что, совсем ненормальный? Ты чуть не убил меня своим хуем.

– Ну, не умерла же.

Открыв дверь, достал влажные салфетки из бардачка, обтер член, выкидывая их под ноги.

– Я могла подавиться твоей спермой, предупреждать надо, что ты откинулся.

– Так заметно?

– С первого взгляда – нет.

Ухмыльнулся, снова достал сигареты, прикурил, курить что-то более-менее нормальное за столько лет – это тоже счастье, как небо над головой и вымученный оргазм проститутке в глотку.

– Заслужила, – достал еще одну купюру, бросил ей на колени. – Обратно дойдешь сама.

Сел за руль, завел мотор, снова выехал на трассу.

Стало ли легче? Нет.

Легче станет, когда все заплатят по своим счетам и отдадут долги.  Когда каждая тварь, что меня предала и подставила, умоется кровью и слезами. Меня даже никто не встретил, хотя все знали дату окончания срока, знали и затихарились, крысы позорные. Кроме одного человека, который дал эту старую тачку и денег, чтоб добраться до родного города.

Моего города.

Снова глубокая затяжка до самого фильтра, окурок летит на обочину, рисуя в воздухе красивую дугу.

Я еду в свой город.

Город, в котором я был всем: царем и богом, хозяином и покровителем. В город, где меня предали, тогда еще молодого и дерзкого, закрыв на семь лет. Думали, не выдержу, сдохну, загнусь или получу заточку под ребро.

Но я выжил.

Став еще сильнее, злее и свирепее.

Думал, что в двадцать семь моя жизнь только начинается, все впереди, деньги, любимая женщина, но как же я тогда ошибался. Сейчас я ровно на семь лет старше и помню каждого, кто давал против меня показания. Сейчас их лица мелькают в бизнес-новостях, видел их, на зоне был телевизор, один на триста человек.

Прикрыл глаза, машина ровно шла по остывшему после жаркого дня асфальту. А перед глазами лицо девушки и ее губы, шепчут:«прости».

– Тварь ебаная!

Резко по тормозам, машину заносит на обочину, снова бью по рулю, вымещая свою боль и ненависть, но через несколько секунд останавливаюсь, глубоко дышу. Снимаю капюшон, провожу по коротко остриженным волосам руками, на которых до мяса сбиты костяшки.

– Ну ничего, я ждал семь лет, подожду еще.

Глава 2 Сафин

– Ты будешь любить меня вечно?

– Конечно, малышка.

– До самой смерти?

– До самой смерти.

– И я тебя, до самой смерти.

Девушка улыбается, облизывает пухлые губы, накрывая меня шелковым облаком белокурых волос. В ее голубых глазах огоньки, ласкаю руками шею, а потом начинаю ее сжимать. Она дергается от испуга, пытается вырваться. Пальцы наливаются свинцом, давлю на тонкую шею, ей нечем дышать, пытается вырваться из моей железной хватки.

– Данил, Данил, прекрати.

– Конечно, до самой смерти, милая. До самой, сука, твоей, тварь, смерти.

Она хрипит, закатывает глаза, царапая грудь, оставляя на коже красные борозды.

Резко просыпаюсь, хватаясь за грудь, именно там, где было больно во сне, но болит совсем не кожа, а все нутро. Вся моя почерневшая за столько лет душа и сердце.

Открываю глаза, тру лицо руками. Уже светло, потолок в трещинах, видно, как частички пыли летают в воздухе. Сажусь на диване, откидывая смятую и мокрую от холодного пота простынь. Подняв с пола бутылку минералки, делаю несколько жадных глотков.

С похмелья лишь слегка болит голова, и во рту горький и неприятный привкус. В ванной убогое зрелище. Облупившаяся краска на стенах, кое-где есть еще остаток когда-то белой кафельной плитки. Старый кран на соплях, умываюсь холодной водой, смотрю на себя в зеркало, провожу ладонью по небритой щеке.

– Ну, доброго и свободного утра тебе, Данил Константинович.