Вертолет покружил и резко пошел вниз, спеша занять свободное место на крыше почтамта. Оттуда до станции «Арбатской» было рукой подать.
Лопасти окунулись в световой указатель «Почта РС».
Примитивный здравый смысл ожидал светового крошева, мелко пошинкованных лучей, но надпись даже не дрогнула, только перед глазами что-то мелко замерцало. «Камов» завис, разворачиваясь, и сел.
«Прилетели…»
Роман, сойдя под падавший шквал крученого воздуха, согнулся, рефлекторно уводя голову от секущего разлета винта. Остановившись у парапета, он указал на красный павильон станции под боком у здания Генштаба:
– Нам туда.
– Идем.
– Посматривай вокруг!
– Приказ понял.
Стараясь не вертеть головой, Кнуров пересек проспект Калинина по прозрачной галерее.
Внизу, под надзором милиции, брела демонстрация – тысячи людей шагали по проспекту, скандируя, пихаясь, хлебая пивко, потрясая самодельными плакатами.
Роман пригляделся – черным по красному: «Бей юберов, спасай людей!», «Смерть мутантам!», «Убил оборотня – спас своего ребенка!», «Бросай работу! Раздави гадину!»
Все ясно, шли ярые противники генно-модифицированных юберов.
«Чего это они так распалились?» – вяло подумал выпускник.
Страху не было, наоборот, большое скопление людей защищало их с УРом, скрывая в сутолоке. Да и по дороге было – народ дружно шагал в ногу, направляясь к станции метро «Арбатская».
Лет пять назад половину станции закрыли – шустрые массовики-затейники организовали под землей огромный Ф-центр, названный без изысков – «Метро».
Там процветали технологии иллюзорного мира, полузапрещенные «на поверхности» (видимо, для того чтобы придать фантоматам ореол порочности – это завлекает). Человек неработающий, плохо воспитанный, малообразованный, скучающий, с удовольствием подвергался фантоматизации.
Он с головой погружался в жизнь нереальную, зато яркую и насыщенную – бился с пиратами на Карибском море, покорял Джомолунгму, охотился на динозавров в меловом периоде… и возвращался в реальность лишь для того, чтобы продлить время, заплатив за еще одно прекрасное мгновенье выдуманного бытия.
Периферическая и центральная фантоматика до того изощренно подменяли ощущения, что для людей создавалась новая, виртуальная действительность, находясь в которой, они не могли отличить ее от единственно сущей с помощью своих чувств.
Самое неприятное ощущение здесь, думал Роман, спускаясь в «Метро», это безмолвие. Где вы, старые добрые казино и ночные клубы? Где веселые крики, толкотня, громкая музыка, девичий смех, горящие глаза?
Любой Ф-центр, начиная от роскошнейшего «Лидо» до захудалого поселкового клуба, отличался тишиной. Клиенты лежат в прозрачных «саркофагах» нейромодулей, похожие на покойников – и смотрят фантоматические сны. «Покойники» совершенно неподвижны – в данное мгновенье они напрягают все силы, убегая от зубастого чудовища, или идут на абордаж, вскидывая тяжелый мушкет, или ведут дуэль в салуне, паля из «кольта» от бедра – но в реале нет ничего, кроме мертвой недвижности и поминутной оплаты за грёзу, претворенную в явь. Или наоборот? Зато не пьют… Не колят наркоту…
Кнуров шагал длинным сводчатым переходом, отделанным красным гранитом, и слышал лишь шаги Урчика. Сейчас, когда толпа не отвлекала, перед его внутренним взором снова возникли «кадры семейной хроники». Он словно наяву просматривал старый альбом.
Папа на рыбалке. Мама в купальнике, смеется и брызгается. Отец сидит в кресле, гладит Пушу, дрыхнущего у него на коленях… Господи, тошно-то как…
– А где все? – спросил Роман, лишь бы спросить.
– Развлекаются, – коротко ответил робот.
– Ты тут уже был?
– В моем блоке памяти есть план Ф-центра. Самое оптимальное – спуститься на нижний ярус, там много путей отхода.
– А что там, внизу?
– Киберлупанар.
Роман поневоле взволновался – сюда его нога не ступала…
По широкой лестнице они спустились на «дно» Ф-центра, где секс-роботессы ублажали всех желающих – абсолютно послушные, готовые удовлетворить любую прихоть.
Высокие и не очень, худенькие и пышные, брюнетки с огромным бюстом или нимфетки с едва набухшими остренькими грудками, теплые, гладкие, красивые, голые – роботессы разгуливали, соблазняя клиентов. Они дефилировали, покачивая бедрами и крутя попками. Они томно вздыхали, поднимая ладонями груди, тянулись с поцелуями, потягивались, улыбались игриво и манили пальчиками.
Все грани искушения опробовались на вас целой толпой нагих красоток. Одно было плохо – ни одна из прелестниц не имела родителей, всех их выпустили на красноярском заводе, филиале «Дженерал роботс». Модель «Бимбо» в различной комплектации.
Ну, и что? Находилось неисчислимое количество мальчиков, юношей, мужиков и старцев, готовых заниматься сексом с киберкуклами, ведь те были неотличимы от живых женщин, таких капризных, непостоянных, часто недоступных…
В пустом переходе на стене висел большой экран. Показывали новости. Хорошенькая дикторша щебетала:
– Всесоюзная перепись населения стартовала по всей стране. Самую большую активность проявляют жители Московской, Горьковской, Свердловской, Донецкой, Гродненской, Карагандинской и Целиноградской областей.
Девушку на экране сменил ведущий с зализанными волосами.
– К другим новостям, – объявил он деловито, и заговорил с воодушевлением, словно смакуя чужое несчастье: – Трагедии в семьях так называемых юберов все чаще принимают серийный характер. Дети генно-модифицированных родителей мутируют, обращаясь в ужасных монстров…
На экране замелькали жуткие кадры – за полицейскими машинами, вовсю славшими сполохи мигалок, бесновалось нечто живое. Неожиданно оно прыгнуло на капот, а затем на крышу электрокара.
Роман обмер. Он увидел зверя – мозговитую тварь с горящими буркалами и редкой шерстью на загривке, скалившую острые клыки. Сероватая, покрытая струпьями кожа бестии вызывала отвращение – она словно вся беспрерывно сочилась противной слизью.
Оборотив острую морду к небу, мутант завыл, да так, что у Кнурова мурашки пошли.
– Еще две недели назад, – скорбно вещал диктор, – оно было милой девушкой, Селестиной Уорлок. Двух недель хватило для скоротечной мутации – и несчастный отец уже не смог удержать любимое дитя в стенах своего лондонского особняка. Чудовище вырвалось на волю, искусав и старшую сестру, и мать…
Чудовище на экране, рыча и подвывая, перепрыгнуло с одной машины на другую, соскочило на газон и понеслось прямо на камеру.
Роман сглотнул. Прямо перед собой он увидал оскаленное, сморщенное рыло с кривыми клыками, и круглые белые яблоки глаз с черными крапинками зрачков, и острые уши, поросшие жесткой щетиной. Потом все запрыгало и замелькало, остывая в странном ракурсе – на уровне травы.
– К сожалению, пострадал и наш оператор – мутант оторвал ему руку. Сержант Рэтклифф застрелил оборотня, оказавшегося чрезвычайно живучим – понадобилось шесть пуль, дабы убить то, что некогда носило гордую фамилию Уорлок…
«Понятно, почему так возбудились геноактивисты… – подумал потрясенный выпускник. – А если и я – так?.. Хотя… Какая теперь разница…»
Свернув за угол, он чуть было не налетел на человека, сидевшего на корточках у стены. Худой и бледный, с кожей неприятного землистого оттенка, с длинными волосами, обвисавшими сальными сосульками, с неопрятной козлиной бородкой, сиделец вызывал одновременно и жалость, и брезгливость. Его костлявые руки вылезали из рукавов потертого комбеза, мосластые щиколотки торчали из коротких штанин. Китайские тапочки-«кунфуйки», обутые на босу ногу, дополняли портрет оборванца, а рожки нейрошунтов, прилепленные к бритым вискам, определяли его статус – это был вирт, завсегдатай Ф-центров, до того «подсевший» на фантоматику, что утратил связь с реальностью и потерял к ней всякий интерес.
Мир за пределами биопсихомодуля мнился виртам унылым и скучным, однообразным и безрадостным, этакой картонной декорацией, на фоне которой бледные тени играли нуднейший спектакль.
– Вам помочь? – заботливо спросил УР.
Вирт медленно поднял голову, посмотрел на мальчика-робота с полнейшим равнодушием во взгляде.
– Не помочь, – промямлил он невнятно. – Меня отключили за неуплату. Я выбрал авансами весь свой личный фонд на год вперед… Сейчас март?
– Май, – буркнул Роман. Его раздражал этот… эта особь, выбравшая удел приставки к фантомату.
Вирт вздохнул.
– Придется мыкаться аж до осени… – вытолкнул он.
УР посмотрел на юношу. Видимо, одна и та же мысль явилась им обоим.
– Где вы живете? – спросил Кнуров, скрывая неприязнь.
– Ярусом ниже, – ответил вирт отрешенно. – Квартиру я продал, хватило на три годовых абонемента…
– А вы… не приютите нас? – с запинкой вымолвил Роман. – Ну, хотя бы на одну ночь?
– Не вопрос… Помогите мне встать.
Кнуров, борясь с брезгливостью, подтянул лишенца – тот оказался легким, чуть ли не бесплотным.
Ступая на полусогнутых – подколенные жилки стянулись за месяцы лежания, не давая выпрямить ноги – вирт проковылял к узкому трапу, ведущему в нижние помещения.
– Как хоть звать вас? – поинтересовался Кнуров, страхуя вирта.
– Элессар, – отозвался тот.
– Это эльфийское имя, – с неудовольствием сказал Роман.
Вирт кивнул.
– Я – Элессар из рода Вильварин, – гордо проговорил он, распрямляя узкие плечи. – Сам Эарвен, сын Келебриана, король Дориата, возвел меня во владыки Запроливья. Там, на вершине горы Ахуан, высится мой замок. На холме Керин-Амрот я обручился с прекрасной Тинувиэль, и взял ее в жены…
Роме стало не по себе.
– Дети есть? – брякнул он.
– Двое, – Эллесар обернулся к нему, ласково улыбаясь. – Эстель и Лютиэн. Старшенькой три годика, а младшенькому второй пошел.
Косолапя, то и дело хватаясь за стену, вирт добрел до светлого перехода, над которым висела табличка: «Комнаты отдыха».
– Я, если мне память не изменяет, жил в четвертой Кэ-О, – пробормотал он, снова сутулясь и сникая. – Сейчас мы… Сюда никто не заглядывает, даже милиция, мы – народ смирный…
Приложив ладонь к идентификатору, Элессар добился того, что дверь открылась, а красный огонечек блокиратора сменился зеленым.
– Входите, мэлду,[4 - Это слово в эльфийском языке квэнья обозначает двойственное число к слову «друг», придавая ему превосходительный оттенок. «Мэлду» можно перевести, как «мои лучшие друзья».] – сказал он, пропуская молодого человека с андроидом в тесную клетушку, три на два, обставленную парой выдвижных коек, одна над другой, откидным столиком да стенным шкафчиком.
Заметив еще одну дверь, Роман кивнул на нее:
– А эта куда?
– К удобствам, – без тени улыбки ответил Элессар. – Там коридор к санблоку, все задние двери Кэ-О выходят туда. Ну, ладно, вы тут обживайтесь, а я пойду. Устал я…
– Да куда ж вы пойдете?
– А к соседу… У него проплачено на три месяца вперед, так что койка свободна. Элуред по кличке Двимор – так его зовут. Он живет к западу от Мглистых гор, в верховьях Андуина. Мы вместе, плечом к плечу, отбивали прошлогодний набег орков, а после высаживали священные деревья мэллирн. Один саженец маллорна[5 - Мэллирн – это маллорн во множественном числе.] Двимор подарил моей Тинувиэль. Деревце хорошо укоренилось во дворе замка, уже повыше меня вымахало…
Шаркая тапками, вирт скрылся за дверью. Роман прибавил света в комнате, и осмотрелся. Жильем тут не пахло.
КО была временным пристанищем для тех клиентов Фонда изобилия, которые сидели «на игле» электронных наркотиков, но не могли оплатить свой «кайф». Тут они ели и спали, тоскливо поглядывая на экран терминала в дешевой конфигурации, где должна была высветиться очередная сумма прописью – «во обеспечение минимума личных потребностей».
Хотя кое-какие приметы дома все ж таки наличествовали: над нижней койкой висел блестящий меч, благородное оружие истинного рыцаря, а на стену между встроенным шкафчиком и БД – блоком доставки – были нацеплены яркие стереофотографии. На одной, той, что посередине, была запечатлена миловидная дама в платье, расшитом жемчугами, и с диадемой, ужимавшей пышные волосы. Рыжеватые пряди не скрывали заостренных ушек эльфийки, а в остальном – женщина, как женщина. Тонкое, породистое лицо с маленьким носиком и широко расставленными глазами, нежная ложбинка между грудей…
На другой стереофотке красовался величественный замок – шпили с флажками, могучие башни, зубчатые стены. Третья представляла Элессара, улучшенную копию вирта – усача в бархатном берете, краснощекого и белозубого жизнелюба.
«А ведь он там живет, – подумал Кнуров, – настоящей, взаправдашней жизнью – яркой, насыщенной. Подвиги совершает, орков разных с ограми побивает. Женился вот, дети пошли…»
И как ему докажешь, что реальность – по эту сторону, где у него ничего нет, кроме тоски и ожидания проплаты?
Глянув в зеркало на дверце шкафчика, Роман увидел себя самого – гибкого русоголового парня, взлохмаченного и курносого. Он пригладил рукою волосы и встретился взглядом со своим отражением. Светло-синие глаза – как у мамы! – были красны и растерянны.
– Проверь коридор с «парадного», – глухо сказал он, прижимая ладонь к засветившемуся кругу сенсорного приемника сигналов, – а я гляну с черного хода.
Робот молча кивнул, и скрылся за дверью. Кнуров вышел в коридор. Узкий и длинный, он тянулся от ниши с буквами «WC» до тупичка с пыльным экраном и буквами МА – монетный автомат. По обе стороны прохода тянулись ряды узких дверей.
Осторожно откатив створку пятой КО, Роман разглядел Элессара, свернувшегося калачиком на койке. Остальные комнаты были пусты, а крайняя дверь вела не в жилое помещение, а в гулкое нутро цилиндрической шахты – ее спиралью окручивал металлический трап, винтом уходя вниз, в полутьму и неясный механический шум. «Путь отхода», – криво усмехнулся выпускник.
Вернувшись в четвертую КО, Роман застал андроида за работой – УР деловито застилал «койкоместо». Разодранный пакет с надписью «Стерильно» валялся на полу.
– Я еще не хочу спать, – насупился Кнуров.
– Это не для спанья, – серьезно сказал робот. – Ты ничего не чувствуешь?
Роман прислушался к себе.
– Голова болит, – определил он, – и глаза режет… Сердце колотится, как ненормальное, во рту сухо и противно…
– Это признаки близящейся трансформации, – кивнул УР. – Мои уловители сигнализируют: напряженность твоего психодинамического поля растет скачкообразно…
– Я есть хочу!
Робот удовлетворенно покивал.
– Энергия мозга при метаморфозе расходуется очень быстро, – сказал он. – Тебе нужно подкрепиться. Я уже заказал обед.
Зеленый индикатор над лючком блока доставки требовательно замигал, дринькая звоночком. УР сдвинул крышку и взял поднос. Не дожидаясь «дальнейших указаний», Кнуров установил откидной столик и закрепил его.
– А что ты мне заказал?
– Тут упрощенные стандарты. Подано: яичница из четырех яиц с колбасой, куриный бульон с вермишелью, пирожное и зеленый чай.
