Александр Мелехин "«Книга Великой Ясы», или Скрижали Чингисхана"

На фоне наиболее значимых исторических событий эпохи Чингисхана реконструированы все этапы процесса формирования и эволюции государственно-правовой системы Великого Монгольского Улуса, читателю представлены и прокомментированы практически все фрагменты «Книги Великой Ясы» Чингисхана, дошедшие до нас из глубины веков. Особое внимание было уделено нашедшим свое отражение в «Книге Великой Ясы» военно-политической доктрине (монгольскому тэнгэризму), новой концепции международных отношений Великого Монгольского Улуса и их реализации во время правления Чингисхана (1206-1227 гг.). В приложении рассказано о действии «Книги Великой Ясы» в постчингисхановскую эпоху на территории Руси, которая в XIII-XV вв. входила в состав Золотоордынского ханства. Научно-популярное издание, рассчитанное как на ученых-правоведов, историков, религиоведов, так и на студентов, аспирантов, преподавателей и научных работников вузов, а также на всех читателей, интересующихся историей жизни и деятельности Чингисхана. 860-летию Чингисхана посвящается. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

date_range Год издания :

foundation Издательство :Питер

person Автор :

workspaces ISBN :978-5-00116-841-6

child_care Возрастное ограничение : 16

update Дата обновления : 14.06.2023


Многие современные ученые-монголоведы характеризуют улус «Хамаг Монгол», а также современные ему другие улусы (объединения, союзы) так называемых омонголившихся народов XI – начала XIII в., например, татар[120 - Татары – самое могущественное племя из монголоязычных племен конца XII в.; татары издревле кочевали в районе озер Хулун и Буйр (нынешний Автономный район Внутренняя Монголия КНР).], хэрэйдов[121 - Хэрэйды располагались юго-западнее улуса «Хамаг Монгол», по течению рек Орхон и Туул.], мэргэдов[122 - Мэргэды – племя, принадлежавшее к числу крупных монголоязычных племен, обитало в верховьях реки Селенги.] и найманов[123 - Найманы кочевали на обширной территории: от гористой местности в районе Большого Алтая на западе до бассейна рек Орхон и Туул на востоке и до границ пустынь, прилегающих [на юго-западе] к землям уйгуров.], как «протогосударства», «чифдомы», «вождества»[124 - Подробнее об этом: Крадин Н. Н., Скрынникова Т. Д. Империя Чингисхана. М.: Восточная литература РАН, 2006. С. 107–112; Храпачевский Р. П. Военная держава Чингисхана. М.: ACT, 2004. С. 42–48; Бира Ш. Некоторые проблемы истории и идеологии Великого Монгольского Улуса (на монг. яз.). Улан-Батор, 2006. С. 12–14.] хотя бы потому, что «в улусах не имелось института, способного сохранять целостность образования и обладавшего средствами принуждения»[125 - Крадин Н. Н., Скрынникова Т. Д. Империя Чингисхана. М.: «Восточная литература» РАН, 2006. С. 106.]. Последующие события, о которых повествуют древние источники, пожалуй, безоговорочно свидетельствуют о правоте последних суждений.

Как явствует из древних летописей, Хабул-хан не только прилагал усилия к объединению коренных монгольских племен, но и стремился положить конец вторжениям в Монголию армии чжурчжэньской империи Цзинь, от которой исходила главная внешняя угроза существованию улуса «Хамаг Монгол». В частности, когда в конце 1138 г., а также в 1140 и 1147 гг. значительные силы чжурчжэней вторгались на территорию улуса «Хамаг Монгол», они были разбиты монголами и вынуждены уйти восвояси.

Поражение войск Алтан-хана в 1147 г. стало сильным потрясением для чжурчжэней, и Алтан-хану пришлось отправить в Монголию начальника канцелярии крепости Бяньцзин Сяо Бошоно, приказав ему заключить с ханом улуса «Хамаг Монгол» мирный договор.

После смерти Хабул-хана (ок. 1147 г. – А. М.) по завещанию покойного на Великом хуралтае на престол улуса «Хамаг Монгол» был возведен его племянник Амбагай, который возглавлял в то время племя тайчудов, входившее в улус «Хамаг Монгол».

Мотивы решения Хабул-хана о передаче власти предводителю тайчудов доподлинно неизвестны. Существует мнение, что, заботясь о сохранении единства улуса «Хамаг Монгол», Хабул-хан считал, будто именно племя тайчудов, обладавшее в то время значительными людскими и военными ресурсами, сможет стать главной опорой и силой улуса «Хамаг Монгол» в противодействии внешней опасности[126 - Далай Ч. Улус Хамаг Монгол (1101–1206 гг.) (на монг. яз). Улан-Батор, 1996. С. 47–48.].

Так или иначе, благодаря автору «Сокровенного сказания монголов» для нас стало ясно, что вместо принципа единонаследия, действовавшего в «Монгольском улусе»[127 - Согласно этому принципу единонаследия ханский престол, как правило, передавался от отца старшему сыну.], в улусе «Хамаг Монгол», начиная с Хабул-хана, стал применяться принцип престолонаследования по завещанию[128 - Этот принцип престолонаследования по завещанию и порядок утверждения на Великом хуралтае кандидатуры хана впоследствии унаследовал Чингисхан.].

При преемнике Хабул-хана – Амбагай-хане – чжурчжэни, поправ мирный договор, не раз вторгались на территорию улуса «Хамаг Монгол», что побуждало монголов отвечать тем же.

Кроме того, Амбагай-хан предпринял важные шаги по укреплению единства улуса и боеспособности его войска. Он даже попытался путем «установления брачного союза», иначе говоря, «породнения через брак», на протяжении многих столетий осуществлявшихся внутри самих кочевых монгольских и тюркских народов, восстановить нормальные отношения с татарами. Однако те остались верны себе и своему сюзерену, чжурчжэньскому Алтан-хану: «Амбагай-хан выдал за татарина свою дочь и отправился провожать ее в пределы татарские. И был схвачен там Амбагай-хан татарами и выдан Алтан-хану хятанскому (чжурчжэньскому. – А. М.).

И послал тогда Амбагай-хан гонца по имени Балахачи из племени Бэсудэй и заповедал: "Пойди ты к Хутуле, среднему сыну Хабул-хана, приди к Хадан тайши, среднему сыну из десяти сынов моих, и передай им: впредь пусть будет именем моим заказано улуса Хамаг Монгол всем владыкам самим сопровождать их дочерей. Татарами я схвачен здесь.

Так мстите ж за владыку своего,
Пока все ногти с пальцев не сорвете
И десять пальцев ваших
До конца не обессилят!”»[129 - Сокровенное сказание монголов // Чингисиана. Свод свидетельств современников. М.: Эксмо, 2009. С. 57.]

На Всемонгольском хуралтае в соответствии с принципом престолонаследования по завещанию был учтен предсмертный наказ Амбагай-хана, и ханом улуса «Хамаг Монгол» стал Хутула, сын Хабул-хана; он правил в 40-50-е гг. XII в.

В результате главенствовать в улусе вновь стали боржигины, потомки Хабул-хана. Очевидно, это было связано с ростом авторитета и влияния данного рода и самого Хутулы, а также с раздорами и борьбой за власть среди сыновей Амбагай-хана.

Автор «Сокровенного сказания монголов», рассказывая о тогдашнем противостоянии монголов и татар, с горечью констатирует, что хотя монголы во главе с Хутулой и пошли «в пределы татарские, чтобы отомстить им, как было завещано Амбагай-ханом, и бились они с Хотон Барахом и с Жали бу ха татарскими все тринадцать раз, но так и не смогли отмщением отомстить, воздаянием воздать за хана Амбагая своего»[130 - Там же. С. 59.].

Очевидно, что в начале 60-х гг. XII в. монголы не только не смогли отомстить татарам, но и были сокрушены последними, которых «цзиньцы искусно использовали в своих целях, чтобы поскорее избавиться от бесконечных наездов начинавшего расти кочевого народа»[131 - Владимирцов Б. Я. Чингисхан // Владимирцов Б. Я. Работы по истории и этнографии монгольских народов. М.: «Восточная литература» РАН, 2002. С. 147.].

Нанесенные монголам поражения не могли не сказаться на внутриполитической ситуации в монгольском улусе «Хамаг Монгол», единстве родов и составлявших его племен. Тем не менее древние источники свидетельствуют о том, что после смерти тогдашнего предводителя улуса «Хамаг Монгол» боржигина Хутула-хана (причина и год смерти неизвестны) и гибели главнокомандующего монгольских войск Хадан-тайши единство племен, входивших в состав улуса «Хамаг Монгол», в первую очередь боржигинов и тайчудов, на какое-то время все же удалось сохранить. И главная заслуга в этом принадлежит отцу Чингисхана, Есухэй-батору.

* * *

Есухэй родился[132 - Монгольские исследователи называют различные даты рождения Есухэй-батора: X. Пэрлээ – 1118 г., И. Цодол – 1138 г., Л. Дашням – 1134 г.] и рос в период пика могущества улуса «Хамаг Монгол». Он воспитывался и мужал в среде родовой знати, постоянно общаясь с Хутулой-ханом и другими могущественными вождями монгольских родов; многому у них научился.

В пору мужской зрелости Есухэй стал отличаться и в облавных охотах, и в военных походах. Древние источники свидетельствуют о том, что во время боевого противостояния Хутулы-хана с чжурчжэньским Алтай-ханом и татарами Есухэй участвовал в этих сражениях во главе своего племени, прославился доблестью и победами. Именно благодаря своему героизму он удостоился почетного титула батор, и его стали величать Есухэй-батор (Богатырь Есухэй).

После смерти Хутулы-хана, в период наступившего безвластия Есухэй-батору, будущему отцу Чингисхана, было суждено продолжить дело своих высокородных предков и встать во главе улуса «Хамаг Монгол».

Его верховенство в улусе «Хамаг Монгол» подтверждает и известие древнего источника о неоднократной военной помощи Есухэй-батора вождю хэрэйдов Торил-хану (Ван-хану или Он-хану)[133 - Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. 1, кн. 1. М.: НИЦ «Ладомир», 2002. С. 127.].

Примечательно, что тот же источник свидетельствовал о том, что предшественник Есухэй-батора, Хутула-хан, не одобряя «взаимную дружбу» Есухэй-батора и Торил-хана, говорил: «Дружба с ним – не доброе дело… этот человек убил своих братьев и кровью их запачкал знамя чести»[134 - Там же. С. 130.].

Сведения из «Сборника летописей» Рашида ад-Дина о предосудительном поступке (братоубийстве) Ван-хана могут служить примером начала процесса «расщепления» мононорм прежней регулятивной системы[135 - Мононормы присваивающих (доклассовых. – А. М.) обществ под воздействием социально-экономических и политических условий классового общества перерастают в нормы права и морали производящих обществ путем как «расщепления» на эти нормы, так и появления новых норм, обусловленных организацией земледелия, скотоводства и ремесла» (Венгеров А. Б. Теория государства и права. М.: Омега-Л, 2013. С. 71).]; в данном случае косвенно указывается, во-первых, на то, что у монголов убийство запрещалось, и, во-вторых, на аморальность поступка, совершенного предводителем хэрэйдов Ван-ханом.

Тем не менее «Есухэй-батор не согласился [с этим] и стал с ним (Торил-ханом. – А. М.) другом и побратимом»[136 - Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. 1, кн. 1. М.: НИЦ «Ладомир», 2002. С. 130.]. Основываясь на этом и других свидетельствах древних источников, французский востоковед Р. Груссе писал: «Итак, решительное вмешательство Есу-хэя Храброго восстановило Торил-хана на хэрэйдском престоле. В Черном лесу, на (реке) Толе, они присягнули друг другу в вечной дружбе.

“В память об оказанной мне тобой услуге, – заявил Торил-хан, – моя вечная признательность распространится на твоих детей и на детей твоих детей. Клянусь горним Небом (Всевышним Тэнгри. – А. М.) и Землей!”

Таковы слова, сделавшие Торил-хана и Есухэя братьями по клятве, побратимами; слова, которые впоследствии обеспечили сыну второго покровительство первого. И весь начальный период правления Чингисхана, вплоть до 1203 г., прошел под знаком “клятвы, принесенной в Черном лесу”. [Таким образом], Есухэй (об этом слишком часто забывают) заложил основы всей Чингисовой политики, обеспечив союз своего рода с хэрэйдами, без которого, как мы убедимся ниже, блестящая карьера Чингисхана была бы невозможной»[137 - ГруссеР. Чингисхан: покоритель вселенной. М.: Молодая гвардия, 2000. С. 31.].

Древние источники удостоили заслуженного внимания одну из жен Есухэй-батора[138 - Это известие указывает на существование в эпоху Чингисхана полигамии – обычая, широко распространенного среди кочевых народов Азии, начиная с хунну, которые не ограничивали себя количеством жен.], мать Тэмуджина (Чингисхана) Огэлун.

В этой связи, прежде всего, отметим, что монгольские роды договаривались о взаимном обмене невестами (родовой строй требовал экзогамии: мужчины одного рода должны были жениться на девушках другого рода, не находившегося с ним в близком родстве). Подобный договор являлся образцом регулятивных начал, формировавшихся в ходе самоорганизации догосударственного общества древних монголов, и определил правила организации семейно-брачных отношений между монгольскими родами и племенами на многие столетия вперед.

Однако в смутные времена войн и набегов, дабы не подвергать себя риску дальних поездок за невестами, монголы не брезговали и их умыканием[139 - Здесь речь идет об одном из «дурных обычаев», впоследствии отмененном Чингисханом исходя из горького опыта своей семьи.], в первую очередь из племен, с которыми они враждовали, как это сделал с помощью братьев Есухэй-батор.

Но Есухэй-батор, умыкнув Огэлун, не только приобрел любимую жену, но и нажил себе и своему роду заклятых, непримиримых врагов в лице мэргэдов, из которых был первый муж Огэлун. Плоды этого поступка отца было суждено пожинать его сыну, Тэмуджину-Чингисхану, через 20 лет…

* * *

В 1162 г. Есухэй-батор, оставив дома Огэлун, выступил на очередную войну с татарами; его воинству удалось не только отбить наступление татарских племен, но и пленить их знатных воевод – Тэмуджин Угэ и Хори буха.

С этой долгожданной для монголов победой совпало и другое знаменательное событие – рождение его и Огэлун первенца, которому он дал имя Тэмуджин.

Выбор Есухэй-батором именно этого имени определил древний тюркско-монгольский обычай «нарекать имена по наиболее бросающемуся в глаза явлению при рождении»[140 - Владимирцов Б. Я. Чингисхан // Владимирцов Б. Я. Работы по истории и этнографии монгольских народов. М.: «Восточная литература» РАН, 2002. С. 148.] ребенка. А этим событием были победа над татарами и пленение их воевод Тэмуджин угэ и Хори буха, а также то обстоятельство, что будущий властитель мира родился, сжимая в руке сгусток крови. Поэтому родители, дабы «запечатлеть его воинственность и славу», и нарекли его Тэмуджином.

* * *

Описывая процесс исторического развития средневекового родоплеменного монгольского общества эпохи ближайших прародителей Чингисхана и, в частности, новые формы и условия хозяйственной деятельности и социальной жизни монгольских скотоводов-кочевников XII в., мы затронули вопрос об источниках происхождения мировоззрения Чингисхана.

Но поскольку мировоззрение – это не только содержание, но и способ познания окружающей действительности, далее мы расскажем о том, «в каком духе» воспитывались дети Есухэй-батора и Огэлун и, в частности, Тэмуджин, и каким образом формировалась система взглядов нашего героя на окружающую действительность и его место в ней.

Представление об этом дают сведения, содержащиеся в уже не раз процитированном «Сборнике летописей» Рашида ад-Дина, а также в записках китайских послов-шпионов Чжао Хуна[141 - Посол державы Южных Сунов Чжао Хун – автор самого древнего китайского источника (1220–1221 гг.) по истории Великого Монгольского Улуса эпохи Чингисхана.], Пэн Да-я и Сюй Тина[142 - Совместный отчет участников южно-сунских дипломатических миссий в Великий Монгольский Улус – Пэн Да-я (1233 г.) и Сюй Тина (1235 г.) – содержал обширные сведения о повседневной жизни, хозяйстве и быте монголов, их традициях и обычаях, многие из которых в качестве «системы запретов» были узаконены в «Книге Великой Ясы».], а также европейских христианских миссионеров Плано Карпини и Вильгельма де Рубрука, посетивших Великий Монгольский Улус в первой половине XIII в.

Чжао Хун отнюдь не для красного словца написал о монголах-воинах следующее:

«Татары (монголы. – А. М.) рождаются и вырастают в седле. Сами собой они выучиваются сражаться. С весны до зимы [они] каждый день гонятся и охотятся. [Это] и есть их средство к существованию…»[143 - Чжао Хун. Полное описание монголо-татар (Мэн-да бэй-лу) [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.vostlit.info.]

Христианский миссионер Плано Карпини, побывавший в Монголии в 40-х гг. XIII в., подтвердил и развил наблюдения Чжао Хуна: «…Дети их (монголов. – А. М.), когда им два или три года от роду… начинают ездить верхом и управлять лошадьми… Им дается лук сообразно их возрасту, и они учатся пускать стрелы, ибо они очень ловки, а также смелы»[144 - Карпини Дж. История монголов. СПб.: Литео, 2014. С. 15.].

Несомненно, Тэмуджин в детстве прошел под руководством отца подобное обучение и не раз участвовал в облавных охотах. Именно с этими своего рода военными сборами и маневрами были связаны, пожалуй, самые примечательные и запоминающиеся ощущения его детства.

Следующим обязательным компонентом воспитания монгольских детей той эпохи было упомянутое нами ранее «наставление в [знании]родословия каждого появившегося на свет ребенка»[145 - Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. 1, кн. 2. М.: НИЦ «Ладомир», 2002. С. 13.].

Вот и юный Тэмуджин услышал от родителей «старопрежние», «стародедовские» притчи, «истины седые» – древние предания, мифы и легенды; узнал из них о своей родословной и своем «прародителе Бортэ-Чино, который был рожден с благоволения Всевышнего Тэнгри», а также о «сыне Всевышнего Тэнгри» Бодончаре, которому по воле Небесного Владыки было суждено стать родоначальником «золотого» – ханского рода, «владычествовавшего над всеми». Таким образом, именно в этих легендах было впервые четко рассказано с позиций тэнгрианства, то есть культа Тэнгри шаманизма древних кочевников, о «небесном мандате» рода хиад-боржигин на ханскую власть [146 - Там же. С. 8.]. Из тех же древних мифов и легенд он почерпнул азы мифологической нормативной системы древних монголов.

Крупнейший историк русского зарубежья, один из основателей евразийства Г. В. Вернадский писал по поводу влияния «слов предков сокровенных» и, в частности, «Легенды об Алан-гоа» на мировосприятие юного Тэмуджина: «Теперь перед нами стоит задача определить, когда легенда о сверхъестественном рождении трех последних сыновей Алан-гоа была введена в монгольскую генеалогию. Было ли это после того, как Тэмуджин стал императором (Великим ханом. – А. М.), или же до того? Этот вопрос имеет отношение к духу и психологии Тэмуджина. Если мы полагаем, что легенда была частью монгольской традиции до его рождения, то мы должны признать ее полное влияние на ум (мировосприятие. – А. М.) мальчика Тэмуджина. В этом случае легенда должна была послужить одним из оснований веры Тэмуджина в его великую судьбу. Хотя вопрос не может получить точного ответа, простой факт того, что два других ее сына также, по преданию, были рождены сверхъестественным путем, служит свидетельством создания легенды задолго до прихода Тэмуджина на императорский трон и, возможно, задолго до его рождения»[147 - Вернадский Г. В. Монголы и Русь. Тверь: Леан; М.: Аграф, 1997. С. 27.].

В системе воспитания монгольских детей в эпоху Чингисхана трудно переоценить роль традиционных верований древних монголов – тэнгрианства или небопочитания, являвшегося фундаментальной концепцией народной религии древних обитателей Монголии – шаманизма[148 - «Согласно шаманизму, Тенгери (Всевышний Тэнгри. – А. М.) как нечто отвлеченное, подобное Богу представляет собою высшее мужское начало, управляющее всеми природными и социальными явлениями в мироздании, в то время как Земля является подчиненным женским началом (по-монгольски – эцэг Тенгери [Отец Тенгери] и эх газар [Мать-Земля])» (Бира Ш. Тэнгэризм // Век глобализации, 2009. № 1).]. Именно культ Всевышнего Тэнгри определял отношение монголов к окружающей действительности и самим себе[149 - «Все воззрения и суждения древних монголов определялись шаманизмом, традиционной верой кочевников. А культ Вечного Всевышнего Тэнгри, или тэнгрианство, был достаточно хорошо развитым отвлеченным понятием шаманизма… Все древние монголы почитали Вечного Тэнгри как подобную Богу высшую сверхъестественную силу… На основе тэнгрианства последовательно сформировались несколько элементарных концепций, в частности, самая древняя из политических идей монголов – концепция небесного происхождения и характера ханской власти… В дальнейшем именно этот культ определил основы политической идеологии монгольских ханов» (Бира Ш. Монгольский тэнгэризм и тэнгэризация // Чингисхан в мировой истории. Сборник статей. Улан-Батор, 2012. С. 8–9).].

Древние монголы почитали Вечное Синее Небо как верховное божество – Всевышнего Тэнгри или Небесного Владыку дарующего жизнь, одушевляющего все живое, управляющего миром и руководящего делами человека, посылающего на землю своего избранника, которому суждено быть вершителем великих дел. И эта мысль главенствует в их мифологии и шаманизме.

Именно об этом поведали Тэмуджину-Чингисхану родители, рассказывая легендарную генеалогию его «золотого» рода хиад-боржигин, благодаря чему у юного Тэмуджина начало формироваться религиозно-мифологическое мировоззрение с культом Всевышнего Тэнгри и Матери-Земли[150 - О культе Всевышнего Тэнгри и Матери-Земли в монгольской мифологии можно подробно прочесть в книге: Дулам С. Образы монгольской мифологии (на монг. яз.). Улан-Батор, 2009. С. 57–113.].

По мнению известного представителя евразийского движения, калмыцкого ученого Э. Хара-Давана[151 - Эренжен Хара-Давай (1883–1941) – калмык по национальности, выпускник Петербургской Военно-медицинской академии; оказавшись в рядах оппозиции советской власти, эмигрировал в Европу; представитель раннего евразийства, сторонники которого отстаивали геополитическую преемственность Московской Руси от Золотой орды (Хара-Даван Э. Чингисхан. Великий завоеватель. М.: Вече, 2008, С. 23).], характерной особенностью религиозно-мифологического мировоззрения монголов эпохи Тэмуджина-Чингисхана было то, что «веру исповедовали не только формально, но и претворяли ее в свою повседневную жизнь, так что религия вошла в быт, а быт в религию (выделено мной. – А. М.)»[152 - Хара-Даван Э. Чингисхан. Великий завоеватель. М.: Вече, 2008. С. 107.].

Подтверждением тому являются свидетельства современников Чингисхана. Так, упомянутый выше посол императора Южно-Сунской династии, китаец Чжао Хун, в «Записке о монголо-татарах» отмечал, что «…они [монголы] непременно поклоняются Небу (Всевышнему Тэнгри – А. М.)… Они обыкновенно весьма чтут Небо и Землю; во всяком деле упоминают о Небе (то есть призывают Небо в свидетели)…говоря, такова воля Heбa»[153 - Чжао Хун. Записка о монголо-татарах // Чингисиана. Свод свидетельств современников. М.: Эксмо, 2009. С. 625.].

В путевых заметках двух других послов Южно-Сун-ской державы Пэн Да-я и Сюй Тина мы читаем: «Когда они хотят сделать [какое-либо] дело, то говорят: “Небо (Всевышний Тэнгри. – А. М.) учит так”. Когда же они уже сделали [какое-либо] дело, то говорят: “[Это] знает Небо!” [У них] не бывает ни одного дела, которое не приписывалось бы Небу (Всевышнему Тэнгри. – А. М.). Так поступают все…»[154 - Пэн Да-я, Сюй Тин. Краткие сведения о черных татарах [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.vostlit.info.]

Плано Карпини в своей «Истории монголов» подтверждает наблюдения своего предшественника: «Они [монголы] веруют в единого Бога (Всевышнего Тэнгри. – А. М.), которого признают творцом всего видимого и невидимого, а также и признают его творцом как блаженства в этом мире, так и мучений…»[155 - КарпиниДж. История монголов //Чингисиана. Свод свидетельств современников. М.: Эксмо, 2009. С. 647.]

Именно в такой атмосфере проходило мировоззренческое становление Тэмуджина-Чингисхана, важнейшие элементы которого, помимо условий материальной и социальной жизни общества монгольских кочевников XII–XIII вв., определили, во-первых, поведанная его родителями легендарная генеалогия («классификационное родство»), в которой обосновывалось «небесное избранничество» его прародителей, в первую очередь его «золотого рода» – хиад-боржигин, а значит, и его самого; во-вторых, традиционные верования монголов – тэнгрианство, «претворенное» в повседневном быту монголов; наконец, в-третьих, социальные нормы регулятивной системы родоплеменного общества древнемонгольских кочевников, «входившие в саму жизнедеятельность людей, выражая и обеспечивая социально-экономическое единство рода, племени»[156 - Теория государства и права ? Под ред. А. В. Малько и А. Ю. Соломатина. СПб.: Юридический центр, 2016. С. 28.], находившие свое выражение в пришедших из глубины веков мифах, традициях, обычаях, ритуалах, обрядах и регулировавшие в Монгольском улусе, а затем и в улусе «Хамаг Монгол» за неимением законов[157 - В детские и юношеские годы Тэмуджина не было писаных законов, но по-прежнему использовались социальные нормы старой регулятивной системы, многие из которых, как и родословные, передавались монголами из поколения в поколение, дошли до эпохи Чингисхана; некоторые из них, как «дурные обычаи», были им отменены, другие – переняты им и его соратниками и вместе с «положенными им самим похвальными обычаями» использованы при формировании «Книги Великой Ясы».]взаимоотношения между сородичами[158 - О некоторых правовых обычаях, унаследованных монголами IX – первой половины XII в. от своих древних предков, рассказано выше. О других нормах обычного права, судя по источникам, применявшимся во второй половине XII в., речь пойдет далее.].

Впоследствии мировоззренческая система нашего героя сформировала его жизненные ценности, идеалы и принципы; определила религиозные убеждения, правовые и моральные нормы поведения, которыми он руководствовался по жизни. И все это, вместе взятое, обусловило его жизненные цели и деяния.

Несомненно, важнейшей целью его жизни стали создание Великого Монгольского Улуса и формирование «Книги Великой Ясы».

В следующей главе, продолжая рассказ о процессе формирования и дальнейшего развития религиозно-мифологического мировоззрения Чингисхана, повествуя о его деяниях, направленных сначала на воссоздание улуса «Хамаг Монгол», а затем и на объединение всех монгольских племен, мы выявим не только исторические условия, внутренние и внешние факторы создания Великого Монгольского Улуса, но и социально-экономические предпосылки формирования «Книги Великой Ясы», а также попытаемся восстановить хронологию этого процесса.

Глава 2

Исторические условия, внутренние и внешние факторы создания Великого Монгольского Улуса, социально-экономические предпосылки формирования «Книги Великой Ясы» (80-е гг. XII в. – 1206 г.)

Поелику Всевышний (Тэнгри. – А. М.) отличил Чингисхана умом и рассудком от его сотоварищей и возвысил его над царями мира по бдительности и могуществу то он без утомительного рассмотрения летописей и без докучного сообразования с древностями единственно из страниц своей души изобретал то, что известно из обычаев гордых хосроев и что записано о порядках фараонов и кесарей, и из ума-разума своего сочинял то, что было связано с устройством стран и относилось к сокрушению мощи врагов и к возвышению степени своих подвластных…

    А. -М. Джувейни[159 - Джувейни А.-М. Чингисхан. История завоевателя мира // Чингисиана. Свод свидетельств современников. М.: Эксмо, 2009. С. 463.]

Когда монголы осознали свое положение, весьма подавленные своей несчастной и бедной жизнью, они обратились к помощи Бога (Всевышнего Тэнгри. – А. М.), Создателя неба и земли, и заключили с ним великое соглашение, повинуясь его повелениям. По приказанию Бога им явился ангел в виде орла с золотыми перьями и заговорил их собственной речью и языком с вождем, которого звали Чанкез (Чингис)… Затем ангел сообщил им все повеления Бога, которые сами они называют Ясак.

    Инок Магакия[160 - Инок Магакия. История народа стрелков [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://drevlit.rU/texts/m/magakia.php.]

Помимо указанных выше факторов, на процесс мировоззренческого становления юного Тэмуджина, несомненно, повлияли случившиеся тогда в жизни его семьи печальные события. В чреде этих событий особое место занимает происшествие, которое закончилось трагично и для его отца, Есухэй-батора, и для всей семьи.

«Когда исполнилось Тэмуджину девять лет, Есухэй-батор отправился вместе с ним к родичам жены – олхунудам – сватать сыну невесту», – так автор «Сокровенного сказания монголов» начал описание традиционного для монголов ритуала сватовства и последовавших за ним событий.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=68675893&lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

1

Никколо Макиавелли (1469–1527) – итальянский мыслитель, философ, писатель, политический деятель, автор военно-теоретических трудов. Выступал сторонником сильной государственной власти, для укрепления которой допускал применение любых средств [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https:// ru.wikipedia.org./wiki/Макиавелли, – Никколо.

2

Пети де ла Круа Ф. История великого Чингисхана (на монг. яз.). Улан-Батор, 2015. С. 39; Пети де ла Круа (1622–1695) – известный европейский ученый XVII в.

3

Георгий Владимирович Вернадский (1887–1973) – американский историк-евразиец русского происхождения, две книги которого – «О составе Великой Ясы Чингисхана» (1939) и «Монголы и Русь» (1953) – стали серьезным вкладом в изучение «Книги Великой Ясы» Чингисхана.

4

Вернадский Г. В. О составе Великой Ясы Чингисхана. Брюссель, 1939. С. 12.

5

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом