Утром, надев на себя цивильный костюм и мягкую шляпу, я вышел из ворот Новой Голландии и по Конногвардейскому бульвару пошел в сторону Александровского сада. Погода была пасмурная, ночью прошел мелкий дождик и сейчас в воздухе витал сырой запах надвигающейся осени.
Вот уже больше полугода мы находимся в начале ХХ века, а я все никак не могу привыкнуть к специфическому амбре здешних городов, в котором главную роль вместо выхлопных газов играют размокшие сейчас под дождем конские «яблоки», которые не успевают убирать дворники, и отчасти прелые листья, опавшие со столетних деревьев. Тихое патриархальное время, которому еще только предстоит стать тем самым громыхающим и ревущим ХХ веком, который мы все знаем…
С Натали мы встретились на углу Вознесенского и Адмиралтейского проспектов, немного полюбовались на Исаакиевский собор, потом вошли в Александровский сад и по его дорожкам под ручку, не спеша, прогулочным шагом, пошли в сторону Зимнего дворца. Народу в это сырое и холодное утро понедельника было немного – можно сказать, что весь сад был в нашем полном распоряжении.
Мы шли, и мокрые деревья роняли на нас последние задержавшиеся на сучьях капли воды. Мокрая земля пахла грибами и прелыми листьями. То, что со стороны выглядело как невинное воркование влюбленных, на самом деле было предельно жесткой постановкой задачи.
Первым делом я сказал моей милой, что вопрос с ее переводом в ГУГБ решен положительно, и даже, более того, нас и дальше будут посылать на задания вдвоем, ибо у нас неплохо получается изображать супружескую пару, коей мы в ближайшем будущем и станем. В этом деле начальство нас только приветствует. Самое главное, чтобы мы всегда возвращались из наших экспедиций живыми и здоровыми, а не как в прошлый раз…
– Милый, – нежно проворковала Натали, – если бы там, в Баку, я была с тобой, то эти бы дашнаки живыми от меня не ушли бы, и ты тоже остался бы цел и невредим.
– Аминь, – ответил ей я. – На самом деле мы все там слегка замешкались, потому что не приняли этих бандитов всерьез. Это послужит нам уроком, что не стоит недооценивать врага. Парни, которые всегда метко стреляют первыми, потом обычно и пишут мемуары.
– Да, – кокетливо сказала Натали, – надеюсь, что когда-нибудь ты напишешь очень интересные мемуары. Мне уже сейчас хочется их почитать.
– Ты будешь первой, кому я их покажу, – ответил я, и в том момент мы вышли из Александровского сада, и перед нами открылся простор Дворцовой площади с возвышающимся в ее центре Александрийским столпом.
– Вот, – шутливо сказал я, кивком указывая на это сооружение, – христианству почти две тысячи лет, а на главной площади главной христианской страны преспокойно стоит языческий символ плодородия, олицетворяющий тот орган, которым мужчины делают детей. Во как!
– Неужели? – Натали слегка смутилась и прикрыла рот ладошкой. – Да как такое возможно?
– Как видишь, возможно, – кивнул я, любуясь на исторический вид Зимнего дворца, – человечество не переделать никакими идеями и социальными экспериментами. По сути, оно до сих пор сидит у костра в пещерах, кутаясь в шкуры. Только игрушки у мальчиков стали больше и дороже.
Натали вслед за мной посмотрела в сторону Зимнего дворца и вздрогнула.
– Милый, – сказала она, – ты мне так не сказал, куда, собственно, мы идем?
– Разве? – деланно удивился я. – Так вот же, мы почти пришли. В силу моей профессиональной деятельности и положения у меня имеются многочисленные знакомства, в том числе и в высоких кругах Империи. Среди них всего двое имеют право отдавать мне приказы. Нашего с тобой непосредственного начальника – главу ГУГБ тайного советника Тамбовцева, по прозвищу «Дед» – ты уже знаешь. А сейчас мы идем ко второму, который самый главный. Он хочет не только лично проинструктировать нас перед ответственным заданием, но и посмотреть на ту, что сумела завоевать мое сердце.
– Ой, что же ты мне раньше об этом не сказал? – растеряно произнесла Натали. – Ведь я одета по-простому…
Уж кто-кто, а она прекрасно знала, кто может отдавать приказы главе ГУГБ, и была растерянна от того, что ей предстояло встретиться с самим императором Михаилом.
– Это неофициальная аудиенция, – попытался я успокоить любимую, – и потом, особых правил для приглашенных на нее не существует, ну, кроме одного. В частном порядке император Михаил принимает кого хочет, где хочет и как хочет. Так что мы с тобой идем как раз по такому частному приглашению, и нас тобой, минуя дворцовую бюрократию, проведут прямо к императору. Людей, удостоившихся такой чести, вообще немного, и ты теперь можешь гордиться, что вошла в их число. Это тебе понятно?
– Понятно, милый, – кивнула Натали, – я знала, что ты у меня птица высокого полета, и горжусь этим.
– Очень хорошо, – сказал я, – теперь соберись, сделай вид, что тебе по колено не только какое-то там море, но и целые океаны, и давай, шагом марш, не оглядываясь…
И мы пошли.
22 (9) августа 1904 года, Утро. Санкт-Петербург, Зимний Дворец, Готическая библиотека.
Штабс-капитан Николай Арсеньевич Бесоев
Мы подошли к боковому (Салтыковскому) подъезду Зимнего дворца, которым пользуются лишь особо доверенные царю лица. Там нас встретил флигель-адъютант императора, чтобы провести в рабочий кабинет царя. Он шепнул что-то камер-фурьеру, и тот, с любопытством посмотрев на нас, захлопнул свой журнал, куда должен был записывать всех, кто удостоился императорской аудиенции. Должен был, но не записал.
Хоть Натали и служила в Дворцовой полиции, в Зимнем дворце ей бывать пока не приходилось. После убийства Николая II и попытки гвардейского переворота теперь Зимний дворец охраняли моряки Гвардейского флотского экипажа и лихие ветераны – дворцовые гренадеры. Но в самое ближайшее время их сменят прославленные в боях морпехи-тихоокеанцы, чье гвардейское звание XXI века император Михаил приравнял к российской гвардии ХХ века.
Флигель-адъютант царя провел нас на второй этаж, где располагалась хорошо знакомая мне Готическая библиотека. Как то, разоткровенничавшись, Михаил рассказал мне, что сначала пытался обосноваться в рабочем кабинете брата. Но ему там было ужасно неуютно, словно призрак убиенного императора незримо присутствовал где-то рядом. Кстати, то же самое чувствовала и слегка повредившаяся умом несчастная Аликс, которой казалось, что ее покойный муж просто куда-то вышел и вот-вот вернется. Поговаривали и о призраке императора, который тихо бродит по коридорам Зимнего дворца, а в его пустом кабинете по ночам иногда горит свет.
Тогда я предположил, что это действует тень, которую на местные события отбрасывает наш не измененный вмешательством мир. Там по Зимнему дворцу действительно гуляет живой император Николай Александрович, генерал Ноги ведет потомков богини Аматерасу на первый штурм Порт-Артура, который будет стоить японской армии двадцати тысяч солдат и офицеров. А вторая Тихоокеанская эскадра еще не отправилась с Балтики в свой последний путь к Цусиме, и пижон Рожественский еще хорохорится на петербургских балах…
Вот для того чтобы не попадать под мрачную и унылую тень тех событий, я и предложил императору Михаилу дистанцироваться от тех мест, которые любил посещать его брат, и постараться максимально развести ветки истории, чтобы пропала падающая на нас тень ТОГО мира. Все это звучит фантасмагорично, но, наверное, в этом что-то есть. Ведь вся та мистика, которой народ пичкали в наше время, наверняка тоже на чем-то основана. Тут, кстати, есть свои местные гуру, ничуть не хуже наших, доморощенных. И хоть мать русской мистики и оккультизма Елена Блаватская скончалась в Лондоне еще в 1891 году, у нее предостаточно учеников и последователей. И сейчас они рвут друг у друга из рук ее осиротевшее знамя. Ими на полном серьезе занимается ГУГБ, пытаясь из всей той белиберды, которой пичкают умы доверчивых людей многочисленные мошенники, шарлатаны, иностранные шпионы и просто сумасшедшие, выделить редкие зерна истины. Оставить без присмотра всю эту шоблу, вхожую в великосветские салоны, тоже было весьма опасно. Ведь там один агент влияния сидит на другом. Кое-что у нашего Деда получается, но при этом в либеральной прессе стоит такой визг, словно кабанчика режут.
Каким-то боком наше новое задание, по поводу которого меня вызвал к себе вполне серьезно относящийся ко всем подобным делам император Михаил, должно касаться и этой интересной темы. Ведь Америка, в которую мы должны отправиться вместе с Натали, максимально удалена от эпицентра событий на Тихом океане, и в столице Российской империи и там еще царит старый мир, не претерпевший особых изменений.
Цунами перемен докатится и до Нью-Йорка с Вашингтоном. Но это будет потом, когда мы активно вмешаемся в игру вокруг создания ФРС. К сожалению, держатели японских бондов пока банкротиться не начали, ибо у рынка есть надежда, что долги Японии оплатит Россия. Но когда мы покажем им всем дулю, весело станет всем, а не только французам.
Император принял нас как обычно, за своим рабочим столом, заваленным книгами и бумагами. Трудолюбием он пошел, похоже, в своего батюшку, Александра III. В отличие от своего брата, относившегося к царской работе спустя рукава, он действительно много и напряженно работал. И корабль Империи уже начал отзываться на его усилия, ложась на новый, устойчивый государственный курс.
Оторвавшись от очередной бумаги, он вежливо поздоровался с нами и попросил присесть. Бросил быстрый взгляд на Натали, которая чувствовала себя в непривычной обстановке несколько скованно. Видимо, впечатление, которое произвела на императора моя невеста, его удовлетворило: немного помолчав, он сразу приступил к делу.
– Господа, – улыбнувшись какой-то своей мысли произнес Михаил, – позвольте поздравить вас с решением связать свои судьбы. Не каждому дано встретить свою суженую, так сказать, прямо на поле боя. Но я искренне рад, ибо надеюсь, что ваши дети будут так же преданно служить Отечеству, как и их родители. Свадебный подарок за мной, но что это – пусть пока будет для вас сюрпризом.
– Благодарю вас, ваше императорское величество, – ответила моя любимая, привстав со стула и сделав полупоклон. – Мы постараемся оправдать ваше доверие.
– И еще, – добавил император, глядя на мою дорогую Натали, – для тех, кто приходит в этот кабинет в качестве моих личных друзей, не существует «ваших императорских величеств» и прочих титулов. Ваш муж, как мой друг и доверенное лицо, имеет право тета-тет обращаться ко мне просто Михаил. Ну а вы, как особа женского пола и младше меня по возрасту, можете называть меня просто Михаилом Александровичем.
– Как вам будет угодно, Михаил Александрович, – произнесла Натали, скромно опустив глаза, – мы с Николя внимательно вас слушаем. Насколько я поняла, речь пойдет о работе в Североамериканских Соединенных Штатах?
– Да, – подтвердил император, – и отправитесь туда вы уже в качестве супружеской пары интеллигентов с несколько либеральными взглядами, которых пугает охвативший Россию мрак тирании. Вы меня понимаете, Николай?
– Мне все понятно, – ответил я, – с момента подавления мятежа и вашего воцарения поток таких эмигрантов постоянно растет, и мы в нем легко затеряемся.
– Вот именно, – кивнул император, – опыт подобных совместных загранкомандировок у вас есть, так что, как говорится, вам и карты в руки. Одновременно с вами будет послано еще несколько других групп, связи с которыми вам передадут в случае необходимости. Вашей задачей-максимум станет организация в Америке легальных групп влияния, которые обеспечили бы ее лояльное отношение к России, по меньшей мере, на ближайшие двадцать лет. Возможно, что вы лишь начнете эту работу, а продолжат ее другие люди. Задачей же минимум для вас станет организация нелегальной резидентуры и боевой организации для совершения на территории противника экономических диверсий и устранении врагов России. Скажу вам прямо, господа: те банкиры, что дают деньги террористам и выбирают для них цели, должны быть обезврежены как можно быстрее. Неплохо было бы, если бы вам удалось сорвать создание ФРС или повлиять на этот процесс таким образом, чтобы в Америке появился обычный государственный банк…
Император сделал паузу и внимательно посмотрел на нас. Увидев, что мы слушаем его со всем вниманием, он продолжил:
– В этом благом деле вы можете сотрудничать с агентами германской разведки и борцами за независимость Ирландии, которые в последнее время активно ищут с нами контакты. Естественно, сотрудничество должно быть строго дозированным, и лишь в той пропорции, которая обеспечит успешное выполнение вашего основного задания. Обратите внимание на японских кули, которых много на Тихоокеанском побережье Америки. Мой тесть обещал нам полное содействие своей военно-морской разведки. Также в южных штатах требуется поискать политические силы, готовые снова поднять знамя Конфедерации. Необходимо сделать так, чтобы в определенный момент Североамериканские Соединенные Штаты охватила смута. Бить – так наповал.
Я взглянул на Натали. Она внимательно слушала императора, даже рот приоткрыла. Прикажи он ей сейчас убить британского короля, папу Римского и Далай-ламу, она сделает это, не задумываясь. Действительно, со времен Петра Великого на Российском троне не было столь харизматичного монарха. Увидев, что мы «вникли», Михаил вздохнул и решил закругляться.
– Более точные и конкретные инструкции вы получите у вашего непосредственного начальника Александра Васильевича Тамбовцева, – сказал он. – А сейчас я и императрица приглашаем вас на чаепитие. У нас радость. Пока вы, Николай, отдыхали на Юге, подтвердилось, что супруга моя непраздна, и вскоре она порадует наших подданных сыном или дочкой.
23(10) августа 1904 года. Санкт-Петербург. Конспиративная квартира ГУГБ на Кирочной улице дом 48.
Глава ГУГБ Тамбовцев Александр Васильевич
Получив благословение на брак и на долгую и трудную работу в Америке, Коля Бесоев и его невеста и без пяти минут жена Натали Никитина ушли, что называется, в подполье. До момента переброски их в страну пребывания они пройдут строжайший инструктаж, тщательно вызубрят свои новые биографии, по возможности изменят внешность, и потом их перебросят в США. А мы проведем операцию прикрытия, устроив нашей сладкой парочке «поездку» на Дальний Восток. Там, где-нибудь в Харбине, они станут жертвой нападения грабителей-хунхузов. Местные и столичные газеты опубликуют трогательный некролог, из которого все узнают о произошедшей трагедии. Знавшие их поплачут и помянут незлым тихим словом двух замечательных людей, так рано ушедших из жизни. Жестоко? Пожалуй, да… Но, к сожалению, такова специфика работы разведчиков-нелегалов.
Коля все это поймет, а вот как Натали? Она с недавних пор перешла под мое командование. Ее бывший начальник генерал Ширинкин охарактеризовал эту девицу как одного из лучших своих агентов.
– Александр Васильевич, голубчик, – сказал он мне, – поверьте, я, скрепя сердце, отдаю вам мадемуазель Натали. Она дорога мне, словно родная дочь. Но я спокоен, зная, что Натали будет работать под вашим началом. Вы не дадите ее в обиду и будете заботиться о ней так же, как о своем друге и подчиненном штабс-капитане Николае Бесоеве.
– Евгений Никифорович, помилуй Бог! – воскликнул я. – Разве я не забочусь обо всех своих сотрудниках, не стараюсь помочь им выпутаться из самых опасных ситуаций?! Поверьте, я сделаю все, чтобы эти молодые люди были счастливы. Рисковать они, конечно, будут, но это издержки наших профессий. Конечно, я могу найти Николаю и его будущей супруге тихое и безопасное местечко, но, поверьте, они после этого будут жаловаться на меня самому императору, а я для них навеки сделаюсь врагом. Нет, Евгений Никифорович, я не смогу так поступить. Пусть они и дальше служат России, и да хранит их Господь!
– Аминь, – ответил мне генерал Ширинкин и пожал мою руку.
Евгений Никифорович входил в число тех, кто был в курсе подготавливаемой мною операции, и он не будет лить слезы, узнав о «страшной гибели» молодой супружеской пары.
Сегодня же я тайно посетил Николая и Натали на конспиративной квартире, где они будут оставаться до начала операции. Их двойники отправятся в путь на пассажирском поезде Санкт-Петербург – Владивосток, как только Коля и его будущая супруга под чужими фамилиями и именами сядут на пароход, следующий в Данию. А дальше у них будет все, как в гаданиях цыганки: «Дорога дальняя и большие хлопоты…»
Предупрежденный по рации о моем приходе, Николай открыл мне дверь сразу, буквально через секунду после того, как я поднялся по крутым ступеням черной лестницы старого доходного дома на лестничную площадку. Он увидел меня, поскольку над дверью была установлена миниатюрная видеокамера – с ее помощью можно было заранее опознать того, кто стучится в дверь, и в случае чего принять надлежащие меры. Из этой квартиры еще можно было попасть в соседнюю квартиру, парадный вход которой выходил на Потемкинскую улицу. Что ж, удобно и безопасно.
Молодые люди не бездельничали и не предавались любовным утехам – они усиленно зубрили свои легенды… Итак, Николай – потомок знатного, но бедного княжеского рода, который после окончания Тифлисской гимназии, а затем Тифлисского же юнкерского училища (по первому разряду), получил чин подпоручика и был направлен на службу в Карскую область Российской империи в гарнизонные части. Но служба в такой дыре, которой был в то время Карс, не понравилась князю Амилахвари, чей род происходил от легендарного Иотама Зедгенидзе, в свое время ценою собственной жизни спасшего от страшной смерти царя Грузии Георгия VIII. Подпоручик подал в отставку и стал подыскивать себе род деятельности, достойный его происхождения.
С началом мятежа «боксеров» в Китае отставной поручик вновь поступил на военную службу и поучаствовал в штурме Пекина в 1900 году. Он получил за это чин поручика и «клюкву» – орден святой Анны 4-й степени. Вернувшись в Тифлис, князь встретил там девицу Надежду Красовскую, которая только-только окончила 1-ю Тифлисскую женскую гимназию. С ней приключилось несчастье – во время поездки по Военно-Грузинской дороге ее родители погибли от рук знаменитого чеченского абрека Зелимхана Гушмазукаева из села Харачой. Надежда осталась круглой сиротой – со своим дальними родственниками, жившими в Варшаве, она была знакома лишь заочно, и не рассчитывала на их помощь.
В Тифлисе она познакомилась с князем Амилахвари – тот был сражен наповал ее красотой и, не раздумывая, предложил ей руку и сердце. Надежде пришелся по душе молодой и пылкий красавец, и она дала свое согласие. Они обвенчались в Саратове, где гостили у дальних родственников мадемуазель Красовской, о чем в местном соборе Сошествия святого Духа в метрической книге об этом событии появилась соответствующая запись (спасибо, постарались служители Дворцовой полиции).
Потом Надежда получила через своих варшавских родственников письмо из Нью-Йорка, в котором ее кузен (сын старшего брата отца) писал, что узнал о трагедии, произошедшей с его дядей, и приглашал кузину с мужем приехать в Североамериканские Соединенные Штаты. Вацлав Красовский писал, что владеет в Нью-Йорке небольшой фирмой, занимающейся ремонтом автомобилей. Мода на новый способ передвижения стала в САСШ повальной, но моторы (так называли тогдашние автомобили) часто ломались, и потому клиентов у Вацлава Красовского было много. Он обещал своей кузине и ее мужу работу в своей фирме. Предложение было более чем заманчивым, и супружеская чета Амилахвари после недолгих раздумий решила отправиться в Новый Свет.
Такова, вкратце, была легенда, под прикрытием которой Натали и Коля должны были отправиться в Нью-Йорк и обосноваться там, создав надежную разведсеть. Вацлав Красовский был вполне реальной фигурой. Еще в конце XIX века один из офицеров Российского Генштаба был направлен в САСШ, чтобы познакомиться с некоторыми тамошними новинками в области радиотехники и электричества. Там он выдал себя за эмигранта из Варшавы, бежавшего от русских угнетателей в страну «равных возможностей». Как выяснилось, «равные возможности» – это миф для простаков, и лишь считанные единицы смогли, что называется, «выбиться в люди» в Новом Свете. Прочих же ждала судьба разноплеменных эмигрантов, влачивших полунищенскую жизнь в трущобах Нью-Йорка и Чикаго.
Вацлав Красовский поможет князю Амилахвари и его очаровательной супруге легализоваться в САСШ и завести нужные знакомства. Помимо этого, Николай Бесоев станет автономным резидентом нашей разведывательной сети. Он будет поддерживать связь при помощи радиостанции только с центральной штаб-квартирой ГУГБ, лично не выходя на контакт с руководителями других разведгрупп, обосновавшихся в крупных городах Западного и Восточного побережий САСШ. В случае необходимости отдать им приказ или получить информацию он сможет использовать объявления в газетах, а также так называемые «почтовые ящики». Еще в его персональном распоряжении будет небольшая группа «ликвидаторов», предназначенных охотиться на самых зловредных недругов России. Проскрипционный список уже составлен, и во многих банкирских дома Америки в самое ближайшее время появятся вакантные должности в их высшем руководстве.
Я, как мог, постарался развеселить Николая и Натали, рассказав им несколько забавных историй из жизни знаменитых разведчиков. Они посмеялись, но, похоже, кошки все же продолжали скрести у них в душе. Коля волновался, и я прекрасно понимал его – он не боялся за себя, а переживал за любимую женщину, осознавая всю опасность их заокеанского вояжа. А Натали просто боялась. Ведь одно дело – кратковременная поездка в ту же Швейцарию, где под надежным прикрытием она поработали приманкой для сладострастных «р-р-революционеров», которые привыкли больше болтать на митингах, чем резать глотки и валить из снайперки врагов. И совсем другое – поездка с неопределенным сроком пребывания на другой край света, в самое логово опасного и коварного врага.
А там, в Америке, все будет всерьез, без дураков. И надежда у нее будет только на Николая, который скорее умрет, но не отдаст ее головорезам из секретных служб американских банкиров. Потому что из их лап вырваться живым мало ли кому удавалось. Они придерживаются по жизни принципов: «мертвые не кусаются», и «Боливар не вынесет двоих».
Чтобы отвлечь этих двоих от нехороших мыслей, я достал из кармана флешку, включил стоящий на столе ноутбук, и дождавшись, когда он загрузится, вставил флешку в USB-порт.
– А сейчас, ребята, – начал я, – хочу показать вам тех, с кем вам придется там вести дело. Так сказать, весь заокеанский паноптикум… С кого начнем?
25(12) августа 1904 года. Полдень. Окрестности деревни Красная горка, Полевой лагерь сводной Тихоокеанской бригады морской пехоты.
Генерал-майор Вячеслав Николаевич Бережной
В большой штабной палатке яблоку негде было упасть. На улице шел теплый летний дождь, и господа, а также товарищи, офицеры (это зависело от того, из какой эпохи те происходили) заполнили просторное помещение из прорезиненного брезента. Если обычно здесь на своих служебных местах находилась только дюжина офицеров штаба бригады в чине от полковника до поручика (не считая, конечно, меня), то сейчас тут столпилось почти полторы сотни офицеров, две трети из которых были взводными и ротными командирами: мичманами, лейтенантами, прапорщиками, подпоручиками, поручиками и штабс-капитанами по адмиралтейству.
Часть из этих офицеров, как и я, происходили из будущего. Другие до войны с Японией служили на кораблях Тихоокеанской эскадры при существующих на них десантных ротах. По штатам этого времени было положено иметь по две роты на корабль 1-го ранга и одну роту на корабль 2-го ранга. Помнится, в фильме «Броненосец Потемкин» были матросы с винтовками, готовые стрелять по приказу командира в бузотеров – так это они, родимые. Вроде бы часть команды, а вроде и нет. Когда создавалась наша сводная бригада, то как раз эти уже существующие десантные роты, усиленные снятыми с кораблей пулеметами «Максим» и пушками Барановского, добавили к морским пехотинцам из XXI века. Именно таких офицеров-хроноаборигенов и было сейчас большинство в нашей бригаде.
Ведь все равно ни в какие десанты эти роты не ходили, а в боевой обстановке служили основой для формирования групп борьбы за живучесть. Дело, конечно, тоже нужное и важное, но восполнимое из других источников – например, за счет команд, снятых с устаревших кораблей, которые с началом войны отправили на консервацию, а также мобилизованных матросов с торгового флота. А десантные роты передали в морскую пехоту, и после серьезных тренировок эта сборная солянка превратилась в грозную боевую единицу, которую, правда, в реальном бою получилось задействовать только один раз – при захвате Окинавы. Потом был тяжелейший, выматывающий силы и нервы переход через три океана, затем – прибытие на Балтику, торжественная встреча с участием государя-императора и размещение (хоть и поблизости от столицы, но в таком глухом углу Петербургской губернии, что до него еще не дотянулась железная дорога).
И теперь все эти офицеры устремили взгляды на мою персону, специально собравшую их здесь для важного разговора. Напряженное ожидание в тяжелом и сыром воздухе нависло как грозовая туча – того и гляди под брезентовыми сводами заблестят молнии. Основания собрать здесь сразу всех офицеров бригады были более чем весомые. Например, могло поступить сообщение: «Нас отправляют на войну» или что-то вроде того…
Скинув с головы капюшон плаща, я остановился на пороге, перед этим волнующимся людским морем. Начальник штаба бригады полковник Ян Игнатьевич Квятковский скомандовал: «Господа офицеры, смирно!» – и передо мной тут же, как по мановению волшебной палочки, образовался живой коридор.
Разговор я начал почти теми же самыми словами, что и городничий в известном всем романе Николая Васильевича Гоголя:
– Господа офицеры, я собрал вас здесь для того, чтобы сообщить вам чрезвычайно важное известие… Решением государя-императора наша сводная Тихоокеанская бригада с сего дня будет развернута в первый в России Корпус морской пехоты… Ура государю-императору, господа офицеры! Ура России!
Ответом на мои слова было такое могучее троекратное «ура», что, наверное, в радиусе километра, испуганно каркая, взлетели в небо мокрые вороны, сидевшие до того на деревьях.
Когда шквал верноподданнического восторга немного утих и господа офицеры снова стали внимательно слушать начальство и адекватно воспринимать информацию, я продолжил доводить до них текущие новости:
– Развертывание будет происходить в следующем порядке: существующие батальоны будут развернуты до бригад, роты – до батальонов, взвода – до рот. Все офицеры бригады, прошедшие аттестацию (а не прошедших аттестацию у нас нет) получают повышение на одну ступень – как в чине, так и в должности. Рапорт о полной готовности корпуса к боевым действиям должен поступить государю до 1-го мая будущего 1905 года, а сам процесс формирования должен быть завершен до 31-го декабря сего года. Пополнение будем получать повзводно с кораблей Балтийского флота, Гвардейского флотского экипажа, Гвардейского и Гренадерского корпусов, начиная с пятнадцатого числа сего месяца. С целью скорейшего развертывания учебного процесса всем нынешним нижним чинам присваивается звание инструкторов-наставников, а унтер-офицерскому составу – квартирмейстерам, боцманматам, боцманам и кондукторам – старших инструкторов-наставников. Учить будем по схеме «делай как я». Минимум лекций – максимум действия. Основной упор будет делаться на отработку десантирования – как с больших десантных кораблей, так и с подручных средств: от мобилизованных торговых судов до шлюпок и плотов, – а также на бой в городских условиях и штурм укрепленной позиции. Местом постоянной дислокации при формировании корпуса избраны окрестности Ораниенбаума…
– Господин генерал-майор, – поинтересовался начальник оперативного отделения штаба, пока еще бригады, полковник Владимир Антонович Стрелицкий, – а как быть с высадочными средствами – их едва хватало для потребностей бригады, но будет совершенно недостаточно для корпуса?
– Видите ли, Владимир Антонович и вы, господа офицеры, – ответил я, – дело в том, что даже государь-император заранее не знает, где будет необходимо применить наш корпус. Возможно, это будет Север, возможно, Черноморский театр военных действий… Возможно, даже Балтика – хотя здесь для защиты нашего побережья очень хорошо поработали российские дипломаты, закрыв вход в это, по сути, внутреннее море, всем военным кораблям, кроме кораблей балтийских стран. Но нечто не вечно под луной, в том числе и дипломатические договоренности. Надеясь на лучшее, мы должны готовиться к худшему. Поэтому основной упор будет на отработку десантирования с приспособленных для этого торговых кораблей и подручных средств. Кстати, проект большого десантного корабля вместе с соответствующей техдокументацией уже передан германским судостроителям, и они обещали выпекать таких красавцев как пирожки, по две штуки в месяц. Один им, один нам. Но на Черное, а тем более на Каспийское море их перебросить невозможно. Так что будем учиться высаживаться со всего, что плавает: с торговых пароходов и барж, с миноносцев и миноносок, с катеров и шлюпок, на любой пригодный для этого участок побережья, чтобы возможный враг даже не предполагал, где нас ждать. Вам это понятно, господа офицеры?
Дружный гул голосов подтвердил, что господам офицерам все понятно. Теперь оставалось только начать и кончить. Начать – это принять пополнение, в том числе и офицерское, которое даже близко не знакомо с тактикой морской пехоты. А кончить – это наилучшим образом использовать текущую военно-политическую конфигурацию для наиболее полной подготовки армии и промышленности России к грядущей мировой войне, которая неизбежна, в отличие от некоторых других ожидаемых конфликтов. Британия, Германия и Франция уже почувствовали, что им стало тесно на земном шаре, и готовятся сцепиться в ожесточенной схватке за передел мира. Нам же надо сделать так, чтобы Россия вступила в эту войну как можно позже и на правильной стороне, а самое главное, победила в ней с минимальными потерями.
28(15) августа 1904 года. Санкт-Петербург. Зимний дворец. Готическая библиотека.
Глава ГУГБ Тамбовцев Александр Васильевич
Император Михаил сегодня пригласил меня к себе, чтобы побеседовать на одну деликатную тему – как соорудить очередную гадость нашим «заклятым друзьям» с одного туманного острова. Похоже, Михаил Александрович никак не может простить джентльменам ни гибели своего старшего брата, ни покушения на свою жизнь. Несмотря на то, что с помощью адмирала Ларионова ему удалось установить более-менее доверительные отношения с британским монархом, найти общий язык с тамошним истеблишментом Михаилу едва ли удастся. Сэры, пэры и прочие лорды, скорее по привычке, чем по прямой необходимости, будут продолжать строить козни против России, а потому нужно создать им хлопот побольше, чтобы у них было как можно меньше времени и сил вредить нам. Пусть лучше они тушат пожар в своем доме вместо того, чтобы разжигать его в чужом.
Месяца два назад у нас в Питере гостил Христиан Девет – бывший главнокомандующий бурскими войсками. С ним для начала побеседовали Нина Викторовна Антонова и Мехмед Ибрагимович Османов. Потом и я приватно переговорил с этим замечательным человеком, который попортил немало крови британцам, а сейчас искал возможность продолжить это полезное занятие уже с нашей помощью. Работа по Южной Африке продолжается, и, как сообщил мне Мехмед Ибрагимович, достаточно успешно.
Были у нас и «индийские гости», которые проводили в Петербурге осторожный зондаж нашей позиции в отношении этой британской колонии. Приезжих с берегов Ганга встретили приветливо, но поскольку люди эти были неполномочны принимать какие-либо конкретные решения, все ограничилось общими рассуждениями и обещаниями при приезде в Россию тех, чье имя в Индии достаточно весомо, продолжить переговоры.
Но помимо этой «жемчужины в британской короне», у Англии была и своего рода «внутренняя колония», в которой джентльмены быстро забывали о том, что они джентльмены. Речь об Ирландии. Население «Зеленого острова» было завоевано много столетий назад, причем зверства, которые творили там англичане, иначе как геноцидом не назовешь. Только при Кромвеле уничтожению подверглась треть населения Ирландии. Ирландские католики были на своей земле людьми даже не второго, а, пожалуй, третьего сорта. От нужды и голода они десятками тысяч бежали в другие страны, в основном в Североамериканские Соединенные штаты, где уже образовалась немалая ирландская колония, задолго до сицилийцев сумевшая создать свою собственную этническую ОПГ.
Ирландцы не раз поднимали восстания, которые британцы подавляли с чудовищной жестокостью. Лондон же не желал предоставить им хотя бы эфемерное самоуправление. Невозможность отстаивать публично, в рамках закона, свои права заставляла ирландцев создавать разные тайные общества, цель которых была одна – добиться свободы для своей страны. Учитывая близость Ирландии к Британии (это не Южная Африка или Индия, что за тридевять земель от Туманного Альбиона), протестное движение ирландцев представляло для нас большой интерес. Тем более что имевшийся в нашем распоряжении опыт Ирландской Республиканской армии говорил о том, что ирландское сопротивление – довольно эффективный метод укрощения британского колониализма.
Император встретил меня радушно, пригласил присесть и немного обождать – он заканчивал писать какое-то важное послание. Потом, поговорив немного о том, о сем, мы перешли к тому, ради чего он меня и пригласил.
– Скажите, Александр Васильевич, – сказал он, – как в вашей истории Ирландия стала свободной? И когда это произошло?
Я задумался. Если начать пересказывать все перипетии борьбы ирландцев за свободу, то сие занятие займет немало времени. Потому, сообщив в общих чертах о том, что произошло в 1916 году («Пасхальное восстание»), 1921 год (Ирландия, потеряв шесть северных графств, стала доминионом Британии) и 1949 год, когда страна обрела полную независимость, я снова вернулся к нынешним временам и постарался дать по возможности полный расклад политических сил в Ирландии.
– После провала в Лондоне «билля о Гомруле», – сказал я, – закона о создании в Ирландии местного самоуправления – хотя и ублюдочного, но все же парламента – борцы за свободу Ирландии сменили тактику. Они создали так называемую «Гэльскую лигу», которая официально занималась возрождением кельтско-ирландской культуры. Были созданы школа по изучению гэльского языка, народных танцев, изучалась история Ирландии – словом, делалось все, чтобы народ сохранил свою самобытность и не был ассимилирован англичанами. В этой лиге подрастали будущие лидеры, которые создадут первую ирландскую политическую партию «Шин Фейн» и впоследствии примут участие в «Пасхальном восстании».
– Понятно, – задумчиво произнес Михаил. – Значит ли это, что надо будет как-то наладить связь с этими будущими лидерами? Естественно, не афишируя, что наши эмиссары представляют официальные структуры Российской империи.
– Нет, этого делать пока не стоит. – Я улыбнулся. – Есть один интересный вариант, который чем-то напоминает методы подрывной работы наших британских оппонентов.
– Интересно, интересно… – Михаил подался вперед, с любопытством посмотрев на меня. – Расскажите мне, что вы там придумали в своих застенках?
– Одним из лидеров национального движения Ирландии считается некий Джеймс Конноли, – сказал я. – Он родился в 1868 году в Эдинбурге. В настоящее время он находится в эмиграции в САСШ, где ведет социалистическую пропаганду среди американских рабочих. В будущем году он станет одним из создателей революционно-синдикалистского профсоюза «Индустриальные рабочие мира». Он марксист и по своим взглядам достаточно близок нашим друзьям – Владимиру Ильичу и Иосифу Виссарионовичу.
– Ага, я, кажется, понял вашу мысль, Александр Васильевич, – Михаил хитро улыбнулся. – Вы хотите бить врага его же оружием?
– Именно так, ваше величество, именно так, – кивнул я. – Надо будет переговорить с Владимиром Ильичом – у него остались неплохие связи с зарубежными марксистами, – и направить человека, заслуживающего доверия, в САСШ. Пусть он там найдет Джеймса Конноли и предложит тому вернуться в Ирландию, чтобы продолжить там борьбу за освобождение своей страны.
– А хватит ли, у этого самого Конноли храбрости и решительности для того, чтобы в случае чего подняться с оружием в руках против британского владычества? – поинтересовался император. – Ведь, как я понял, марксисты больше любят тихую парламентскую говорильню…
