Человек ей так же стандартно отвечал: «Нормально. У тебя как?», – чем совершал роковую ошибку. После этого мать было уже не остановить. Она выливала человеку в уши всё, что могла: как ей тяжело, как цены выросли, как ей никто не помогает… Собеседник на том конце провода мог уже раза три попрощаться, но она успевала вспомнить ещё что-нибудь. В итоге, что закономерно, многие от неё абстрагировались. На улице знакомые, увидев её, старались сделать вид, что не замечают, или, мимолётно кивнув в ответ на приветствие, убежать на другую сторону улицы.
Выливать ушаты с накопившимся стало некуда, и её единственной отдушиной, как и заложниками смен её настроения, стали мы.
Но несмотря на всё это, я любила её, правда. И жалела. Понимала, что эта озлобленность от недолюбленности, – мужчинами, нами, окружением, – но сил выносить её нрав, уже не было.
Впереди показалось освещённое фонарями здание вокзала. Насыпав в ладонь водителя мелочи, буркнула: «Спасибо», – и вышла.
Автобус за спиной громко, со скрипом, хлопнул дверями, зарычал и уехал. А я осталась стоять. Громкоговоритель объявлял прибывающие и отходящие поезда, просили пассажиров пройти на ту или иную платформу. А я всё стояла и не понимала, надо ли мне туда. Хотя вариантов у меня не оставалось. Подняла с земли сумку и пошла навстречу голосу из громкоговорителя.
Наш вокзал, на самом деле, не сильно отличался от того, который в Курелёво. Мне кажется, все провинциальные вокзалы сделаны под одну копирку. Только вывески разные. Одинаковая бордово-бежевая плитка, давно требующая замены, парочка еле живых деревьев и в окошке с надписью «касса» недовольная верхняя часть лица. Нахмуренные брови и взгляд кассира лучше всяких слов говорил о том, насколько человеку неинтересно всё происходящее.
– Здравствуйте, – я сделала максимально дружелюбное лицо, подойдя к окошку кассы. – Подскажите, через Курелёво сегодня что-то ещё идёт?
– Минутку, – а прозвучало, как «отвали».
Кассирша с тонюсенькими нарисованными бровями и тоненькой полоской губ, выглядела довольно комично.
Я терпеливо ждала, прислушиваясь к отзвуку клавиш старенького компьютера. Огляделась. В зале ожидания почти пусто. Каждый голос отдавался большим эхом, отбиваясь от стен и нёсся дальше. Только что вошедшая семья цыган внесла в тихие разговоры свои, громкие и экспрессивные звуки. Напряглись сразу все. Дежурные милиционеры, кажется, даже плечи расправили, ожидая команды «фас», редкие пассажиры подвинули дорожные сумки ближе, а женщины прижали к груди свои саквояжи.
– Московский экспресс, но в Курелёво будет почти в полночь, – женщина подняла на меня глаза, явно ожидая, что я откажусь ехать чёрти-куда в ночь.
Но вопреки её ожиданиям, я протянула паспорт и купюру, продолжая улыбаться.
В Курелёво поезд прибыл точно по расписанию. Ни на минуту раньше. Хотя я в тайне на это надеялась.
Не скажу, что было страшно переться через полсела в двенадцатом часу ночи, с полупустой, но огромной дорожной сумкой. Ещё и по практически неосвещённой улице. Страшнее было перелезать под вагонами. Да, за эти годы я уже привыкла к этим никуда не идущим составам, под которыми пролезали все, так как мост находился очень далеко от перрона.
Но вот лезть ночью, когда света от самого вокзала хватает только на первый путь, а ты лезешь по закрытому третьему, на ощупь, так как фонарика с собой нет, и не зная, стукнешься ли головой, да так, что сознание потеряешь, или маньяк изнасилует прямо под ржавым вагоном. Вот там было страшно.
Вообще, Курелёво достаточно тихое местечко. Здесь у милиции самыми громкими делами были те, где действительно громко кричали: драки, мелкое воровство. Про изнасилования или грабежи вот так, на улице, не слышала ни разу. А потому, за честь свою девичью не переживала. Тем более, что её я лишилась заблаговременно. После, по пути до общежития, уже шла, лишь прислушиваясь к стуку собственного сердца да разглядывая заборы стоящих вдоль дороги домов. Такой контраст удивительный! Если один забор из деревянных досок уже покосился и из него торчат ржавые гвозди, то другой, такой же деревянный, покрашен в зелёный цвет и стоит ровненько, гордо источая запах краски, а следующий и вовсе – из металлопрофиля – холодный, равнодушный, а ещё чуть дальше – «местный модник», нацепивший на себя все узоры сразу: вензеля, розочки, – и всё из металла.
Уже возле колледжа я вновь немного напряглась. На одной из лавочек на его территории, на одной из лавочек сидела шумная компания. Так как это место хорошо освещалось, я смогла рассмотреть, что под фонарём находилась компания из местных парней. Они пили пиво, хохотали и толкались. А вдоль забора стояла синяя машина. В марках я не разбиралась, но явно автомобиль явно импортный.
Подошла к забору общаги, через решётки увидела, что у вахтёрши горел свет. Толкнула калитку, та заскрипела. В ночной тиши звук был настолько громким, что казалось, мог переполошить всех.
Я замерла, прислушалась и оглянулась в сторону компании. Вроде, ничего.
Обогнула ступеньки, ведущие ко входу и постучала в окошко вахты. Там не только горел свет лампочки, но и мелькали цветные огоньки телевизора. Вроде, не так уж громко он работал, но мой стук услышали только на третий раз. И то: женщина выглянула в окно, я начала махать и показывать, чтоб она открыла дверь. Но она словно меня не видела, присматривалась сквозь стекло, подставив ладони. Я постучалась ещё раз и вахтёрша, перекрестившись, отпрыгнула от окна. Смотрелось, конечно, смешно. Я вытянула шею и наблюдала, что же она станет делать дальше. К счастью, она накинула лохматую ангоровую кофту и вышла в вестибюль, предварительно включив свет возле входа.
Подняв с земли сумку, я быстренько подбежала ко входу и собралась заходить, но не тут-то было. Растрёпанная и напуганная стуком, старуха, увидев меня, лишь заказала руками. Через стеклянную дверь слышно было плохо, но до меня донёсся глухой звук голоса:
– Ополоумела? Не пущу!
– Но мне некуда идти! – Подойдя максимально близко, прокричала я, жестикулируя. – Пустите.
– Иди отсюда.
– Я сейчас дверь сломаю! – начала я дёргать за ручку.
Вахтёрша пригрозила кулаком и крикнула, что сейчас вызовет милицию.
– С этой стервой лучше не связываться, – раздался сзади мужской голос, от которого я испуганно вздрогнула и повернулась.
Передо мной стоял парень. Ненамного выше меня, не качок, но довольно широкоплечий и практически лысый. На нём был тёмно-синий спортивный костюм и белые кроссовки, под цвет лампасов на трико.
– Не бойся, – слегка усмехнулся незнакомец, – не съем.
– Подавишься, я костлявая, – но сумку прижала к груди.
На заднем плане, за стеклянной дверью всё ещё истерично вопила вахтёрша. Я бросила короткий взгляд назад, затем на парня.
Типаж совсем не мой. Полная противоположность. Этот больше похож на крепыша-борца, ещё и лысый. А мне больше нравились парни высокие, с темной шевелюрой и карими глазами, как, например, Кирилл из «Иванушек» или Киркоров. Я от них балдела.
– Может, – не унимался незнакомец, – подкинуть куда?
Не вынимая рук из карманов, он махнул назад. Я глянула в ту сторону, а за забором стоял тот самый автомобиль, который находился до этого возле выпивающей компании.
Я недоверчиво поморщилась:
– Ты что? Пьяный за рулём катаешься?
– Да я сделал пару глотков, – пожал он плечами, – больше просто стоял рядом.
Я снова обернулась назад. Вахтёрши уже не было видно.
– Так что? Подвезти?
– Подвезти, – уже обречённым эхом вторила я ему.
Идти мне было некуда. Денег совсем не осталось – ни на билет, ни на питание. Что делать и где ночевать, понятия вообще не имела. Мимо парня прошла, как приговорённая к казни. Уже даже не было страшно, так обессилела от безысходности.
– Давай, – подхватил он мою сумку и закинул себе на плечо. И тут же удивился:
– Так она почти пустая.
– Я домой должна была уехать, – пробормотала я, не останавливаясь и не глядя на него.
Подошла к машине, дёрнула дверцу, но она оказалась запертой. Только теперь я обернулась и требовательно спросила:
– Ну? Мы едем или болтать будем?
– Мы можем и совместить, – он подошёл к машине, открыл её пультом и дотронулся до дверцы, за которую всё ещё держалась я.
Меня словно током ударили – отдёрнула руку, но вида не подала, что испугалась. Напротив, пристально посмотрела ему в глаза. Он ещё и голубоглазый. Фу! В мыслях промелькнуло: «Вообще не моё. Бывает же так».
Тем временем, молодой человек уже заботливо открыл дверцу и жестом пригласил меня внутрь. Я даже сделала лёгкий реверанс, правда, приправив его усмешкой.
– Куда едем? – поинтересовался он, проворачивая ключ в замке зажигания.
– На вокзал.
– Какой?
– Ж/д, – всё также отстранённо отвечала я, будто таксисту.
Я знала, что автостанция по ночам замыкалась, а железнодорожный вокзал отрыт круглосуточно
Конечно, домой уже не уехать. Да и желания не было. А вот пересидеть ночь на раздолбанных станционных креслах было вполне реально.
– Уже ты вряд ли куда уедешь, – скептически заметил парнишка, – кассы не работают.
– Ничего. Разберусь, – не вдаваясь в подробности, ответила я.
– Ок, – и с визгом шин, мы рванули с места.
– Владимир, кстати, – протянул он руку, когда мы остановились на светофоре.
– Малика, – ответила я, отвечая на рукопожатие.
Он вновь устремил взгляд вперёд, а я, стараясь делать это незаметно, изучала его. Сидел он, не наклонившись вперёд, как почему-то многие делали, а в расслабленной позе, откинувшись на спинку кресла. В принципе, не урод. Но типаж совсем не мой. Даже по манере общения.
И тут я заметила, что мы свернули направо, хотя к вокзалу нужно было ехать прямо.
– Ты куда? – старалась ровным голосом спрашивать я.
– Домой, – он посмотрел на меня. – И ты ко мне в гости.
– Останови машину! – Потребовала я, схватившись за ручку двери.
– Не ссы, – он слегка притормозил, – думаешь, я не понял, что ты спать на вокзале собралась?
И снова бросил на меня взгляд. Серьёзный, даже осуждающий.
– Тебе не кажется, что это не твоё дело? Останови машину.
– Слушай, – автомобиль встал и заморгал аварийкой, под аккомпанемент хита Рикки Мартина, – ты можешь, конечно, выпендриться и идти. Но менты тебя либо закроют, либо оприходуют.
Честно говоря, то о чём он тогда говорил, я поняла лишь несколько лет спустя. Тогда для меня это были незнакомые, ничего не значащие слова. И я бросила на него дерзкий взгляд, надув щёки:
– Ну и пусть. Зато, всякие придурки приставать не будут.
Нервно нащупала ручку в двери и дёрнула за неё.
– Багажник открой, – потребовала уже с улицы.
– Ты реально отмороженная? – раздражённый, он вышел и хлопнул дверью. – Ты хоть понимаешь, о чём я говорю?
Он обогнул машину сзади и оказался возле меня.
– Послушай, – уже спокойнее произнёс он, выставив вперёд руки. – Я обещаю, я тебя не трону. Я живу в однокомнатном домике, небольшом. Переночуешь. Утром – захочешь, отвезу, не захочешь, сама пойдёшь в свою общагу.
– Почему я должна тебе верить?
– Я похож на маньяка?
– У Чикатило вообще идеальная репутация была.
– Аргумент, конечно, – хмыкнул Владимир и провёл ладонью по своей стриженной под ноль голове. – И что делать будем?
Я посмотрела в сторону железнодорожного вокзала, чьи фонари горели довольно близко. Дойти можно было минут за десять.
– А где могут закрыть? – С детской непосредственностью поинтересовалась я. – Ну, менты эти. И зачем?
В первую секунду он удивлённо посмотрел на меня. Даже изумлённо. Как мама смотрит на грязного с ног до головы ребёнка, одетого в только что постиранное. А потом как захохотал!
Я так и не поняла причину столь бурной реакции. Стояла и не знала – бояться и бежать, или довериться и поехать с ним?
– Но учти, – всё же решилась, – сплю я на отдельной кровати, даже если она у тебя одна.
– Да без проблем.
И мы поехали в сторону его дома. Сказать, что мне было страшно, это тоже самое, что лишившись руки, описывать боль порезанного пальца. У меня была паника. Я боялась громко вздохнуть, сглотнуть слюну. Ноги сжала так, будто очень сильно хотела в туалет.
Глава четвёртая
С той ночи прошло не так уж много времени, но изменений в моей жизни хватило бы на пару сезонов «Санта-Барбары»: Светка окончательно съехала к своему парню, Стасу; ко мне подселили девочку Раю, на пару лет младше, студентку бухгалтерского курса (с ней мы тоже быстро нашли общий язык, классная девчонка); Серёжка, брат мой, уехал на Север, не столько за «длинным рублём», сколько от новых неприятностей с милицией; Машка начала бегать по врачам, никак у них с мужем забеременеть не получалось. А я… Я всё так же раз в неделю вела поздравления на местном телеканале, получала свои копейки. Полы мыть давно перестала, нашла новую подработку: начала ходить по адресам, сим-карты продавать. Пока в Курелёво на мобильную связь ещё смотрели с подозрением, ходили слухи, что от этих телефонов сильное излучение. Якобы, даже статистика доказывает, что с появлением сотовой связи и микроволновых печей, уровень заболеваемости раком стал выше. Как по мне – чушь неслыханная. В городе у нас мобильниками уже вовсю пользовались.
И у меня самой на шее, на чёрном шнурке гордо красовался «Siemens» – толстенький, небольшой. Откуда у меня такая роскошь? Вовка подарил.
Да-да, тот самый. Который увёз меня ночью от общаги. Так как-то получилось, что мы начали встречаться. С той же ночи. Райка правда, когда услышала, с кем я по вечерам катаюсь, ужаснулась:
– Ты что? Он же бабник местный! Да он тебя через неделю бросит! Ты знаешь, со сколькими он уже встречался?
– П-ф-ф, неделю, – фыркнула я, влезая в супер-узкие джинсы. – А зачем он мне так надолго?
Но не сработал ни мой план, ни Райки. Мы всё ещё были вместе. И кажется, я начинала влюбляться. Его голубые глаза умели смотреть, как ни одни другие, он целовал так нежно, что я таяла. Он просто проходил мимо, а я не могла удержаться, чтоб не дотронуться до него. Хотя бы до руки. Хотя моей эрогенной зоной был его зад. Округлая попа, которую я при любой возможности хватала в ладони. Только с ним я поняла, что секс – это действительно классно. Так классно, что возбуждалась даже просто подумав о Вове. И потом весь день ждать вечера.
Ах да… И физрук же никуда из колледжа не делся. Он пытался пару раз меня поймать так, чтобы рядом никого не было, смотрел жалобно, как кот, выпрашивающий колбасу.
– Малика, – с придыханием, вполголоса умоляюще спрашивал он, – почему ты меня избегаешь? Когда мы встретимся?
– Зачем? – Включала я дурочку и непонимающе хлопала глазами, на всякий случай отодвигаясь на безопасное расстояние.
– Поговорим. Хотя бы кофе попьём. Ты во сколько домой едешь? Давай, я тебя отвезу?
