И залпы башенных орудий…
Валерий Петрович Большаков
Жаба порой не только душит, но и стреляет из всех башенных орудий. Младший командор рейдера «Гладиус» Виктор Середа убедился в этом на собственной шкуре, когда вместе с оставшимися в живых членами экипажа Копаныгиным и Таппи вынужден был срочно катапультироваться на планету Гаганда. Причем делать это пришлось под шквальным огнем вескусианского крейсера. Вескусиане оказались негуманоидами и больше всего напоминали серо-буро-малиновых жаб, за что и получили прозвище себумы. Но с жаб какой спрос? Их надо мочить! Из всех башенных и безбашенных орудий и до полной зачистки! Правда, себумы с этим не спешили соглашаться. И как ни странно, с этим были не согласны и некоторые земляне. Предатели-пацифисты умудрились проникнуть даже в состав спешно созданного Добровольческого флота. Ну, с этими у Середы разговор был особенно краток…
Валерий Большаков
И залпы башенных орудий…
Пролог
Меня дико раздражает людская привычка придавать вселенский масштаб своим мелким дрязгам и заварушкам. Так и хочется заорать: «Человечество! Чего ты пыжишься?!»
Да ты хоть раз в жизни на небо в телескоп глядело? Ну и что? Не проняло? Не дошло до тебя?
В Галактике, дорогое человечество, сто миллиардов звезд! И у каждой второй целый выводок планет! Ты подсчитало, сколько на них копошится всяких цивилизаций? А сколько таких же, как ты, гуманоидных и не слишком гуманоидных рас колотят себя в грудь руками, лапами и псевдоподиями, до колик доводя космос утверждениями о собственной божественной избранности и великом предназначении? Устал я от тебя, человечество…
Вот кончилась война с себумами. И что? Слышали уже, как ее назвали? Первая Галактическая война! Тьфу! Меня это просто бесит! Ну какая она к черту Галактическая?! Ну порезвились мы маленько в десятке звездных систем. Ну наследили в радиусе ста пятидесяти светолет. И что с того? Да девяносто девять процентов разумных во всем Млечном Пути даже знать не знали о наших разборках и ведать не ведали о том, что деется в нашем спиральном рукаве, на галактическом отшибе! Хотите иметь понятие об истинном масштабе той войны? Так вот, больше всего она была похожа на драку в одной из бесчисленных подворотен колоссального мегаполиса.
Только не сочтите меня циником, оплевывающим славу героев! Хотите честно? Я преклоняюсь перед их подвигами. Наши показали тогда себумам, что значит задевать землян! Просто не люблю я, когда мои однопланетники придают своим деяниям космический размах. Нет, люди-человеки, мы пока слишком незначительны, слишком убоги, чтобы хоть как-то влиять на судьбы Галактики, и будем пребывать в убожестве своем еще тысячи лет. Скромнее надо быть, вот что.
Хм. Я ж совсем не о том речь заводил – это вы меня с мысли сбили!
Короче говоря, пока я исходил желчью, отслеживая, как хомо себя расхваливают и превозносят, у меня мелькнула мысль рассказать о самом начале той войны, первой и, дай бог, последней. Рассказать все по правде! Ну, историю вы, надеюсь, проходили. Небось и учителя своего радовали правильными ответами по теме «Положение в Солнечной системе и на Периферии в период Большого Конфликта 2224–2229 годов».
Трудно тогда, конечно, пришлось. Жена моя до сих пор вздрагивает, припоминая очереди той поры, бесплатные хлорелловые супы, Москву в развалинах, радиоактивные кратеры… Вечно энергии не хватало, зимой мерзли, летом задыхались от жары, каждый второй был болен, каждый третий маялся от ран… Ужас!
А как жилось бойцам Доброфлота – постоянно на линии атаки, на линии огня?! Вот об этом-то я и расскажу – как нам жилось. Потому что сам все это видел, испытал и прочувствовал.
Давно это было. Сейчас мне сто сорок, сто сорок первый пошел, а тогда я едва тридцатник разменял. Молодой был, здоровый. Зубастый, крепкий и жадный. До всего жадный – до работы, до женских ласк, до приключений на свою голову и задницу. Постоянно я во что-то встревал, добивался справедливости, боролся и преодолевал. Да-а… Хорошее было время довоенное. Его теперь называют в той же идиотской манере – то эпохой Нового Фронтира, то периодом галактической экспансии. Не смешили бы хоть потомков и чужих! Экспансия… Еле добрались до десятка светил, а туда же! Ну, ладно, эмоции в сторону. Садитесь поудобнее, девочки и мальчики, и слушайте, как дяди и тети давали сдачи коварным негуманоидам…
Глава 1. Если завтра война…
Лучи лазеров-гигаваттников, бившие из черноты космоса, были неразличимы в вакууме, но оставляли в броне «Дюранго» углубления, бурлившие металлопластовым кипятком. Виктор машинально втянул голову в плечи, глазами обшаривая панорамный экран. Вот они где!
Космоистребители инсектоидов замельтешили по левому борту, выполняя фронтальный заход. Легкие машинки, одноместные корабли-истребители подчиненного класса, похожие на хлебные караваи, так и вились, плюясь когерентным огнем. – Пост УАС![1 - УАС – управление активными средствами.] – рявкнул интерком.
– Есть пост УАС! – браво ответил Виктор.
– Готовность!
– Есть готовность!
– Огонь!
Виктор бросил обе руки на пульт, словно музыкант за скрипко-роялем, и активировал сразу пару пакетных лазеров. Если бы дело происходило в атмосфере, то лучи красиво скрестились бы – зеленые с лиловыми. Один из истребителей-пустотников вспух крутящейся, бледно-фиолетовой сферой.
– Заполучи, фашист, гранату! – мстительно пробормотал Виктор.
А вот и целое звено закувыркалось, сгорая в сверхсолнечном пламени.
Инсектоиды мигом отозвали истребители, и те порскнули в стороны, заворачивая виражи. Теперь на «Дюранго» пер крейсер-матка. Имея на борту тысячи две истребителей, штурмовиков и десантных ботов, разумные птицы все равно не желали их терять.
Крейсер, похожий на трехлопастной наконечник копья, поперечно-полосатый от боевых палуб, величественно разворачивался, выдвигая решетчатые мачты-штанги с шаровыми излучателями антиматерии. Корабль был еще далеко, лупить с такого расстояния антипротонами – только энергию зря тратить, но Виктор не собирался дожидаться опасного сближения. Резко подавшись к левой консоли пульта, он хлопнул по кнопке-грибку, задействовав коллапсарный генератор. Чудо-оружие не подвело. «Дюранго» сотрясся, а пространство слева по борту повелось, колыхнулось, звезды заплясали, разгораясь то кроваво-красным, то мертвенно-синим светом.
Крейсер-матка так и не успел до упора выдвинуть мачты с аннигиляторами – «оружие возмездия» сработало. Корабль инсектоидов начало корежить и плющить, сминая в ком переборки и палубы. Приборы на пульте замигали в панике, показывая искривление в три тысячи риманов, пять тысяч, семь с половиной… Сам момент коллапса Виктор снова пропустил – моргнул, а крейсера-матки уже и нет. Чудовищная сила сжала звездолет чужих и уронила в черную дыру, только хлипкий джет брызнул, фонтанчиком унося гамма-излучение.
– Выход! – послышалось в наушниках.
Виктор досадливо поморщился. Пошарил рукою в воздухе и наткнулся на невидимый рычажок. Перевел его в положение «Откл.». Мир тут же начал таять, поплыл панорамный экран, начался сброс детализации. С отчетливым щелчком ушел вверх колпак биопсихомодуля. Виртуальная баталия завершилась победой.
– Враг будет разбит, – пробормотал Виктор, – победа будет за нами…
Вздохнув, он выбрался из модуля и спрыгнул на палубу. Старший офицер-инструктор стоял рядом. Смешно оттопырив нижнюю губу, он всматривался в рабочие экраны и мелко кивал.
– Середа, – сказал он, – вам зачет.
– Рады стараться, вашбродь! – буркнул Виктор.
Инструктор посмотрел на него с холодным удивлением и пожал плечами.
– Следующая тренировка ровно в шестнадцать ноль-ноль, – сухо проговорил он.
Виктор Середа вяло козырнул и направился к выходу.
В кольцевом коридоре его догнал Таппи Нупуру Замбо, австралиец-абориген, бронзовокожий кибернетист, с коротко стриженными курчавыми волосами и приплюснутым широким носом. Но улыбка его была еще шире.
– Витек, здорово! – проорал Таппи. – Как твоя хреновая жизнь?
– В полосочку, – ворчливо ответил Середа.
– А как твои успехи в боевой и политической подготовке? – жизнерадостно продолжал або.
– В клеточку… «Улей» закатал, получил зачет.
– Так радоваться надо! – воскликнул Таппи.
– Чему? – мрачно спросил Виктор.
– Что за минор, Витек?! Или ты забыл, как давеча схлопотал от «Улья»? Ух, и размазало ж тебя тогда! Ух, и рассеяло!
– Это называется, – усмехнулся Виктор, – радоваться за товарища?
– Витек, ну ты же знаешь, люблю я взрывы на аннигиляцию! А ты разлетался тогда такими рясными пи-мезончиками, такими спеленькими гамма-квантиками… Картина маслом!
Смачно чавкнув, лопнула мембрана-перепонка отсека, и в коридор выбрался Мишка Копаныгин – огромный, дочерна загорелый, косматый, с торчащими вперед, словно у кота, усами.
– Вы что, поели уже? – спросил он.
– Кто о чем, – ухмыльнулся Нупуру, – а Михайло о еде!
– А что есмь человек? – философически заметил Копаныгин и сам же ответил: – Человек есмь биохимическая машина для переработки продуктов питания в продукты жизнедеятельности. Так пойдемте же, люди, и переработаем хлеб наш насущный! – Сменив тон, Михаил добавил: – Я сегодня столько инсектоидов пустил в расход, что мне полагается двойная порция.
– А Витек «курятник» закатал! – похвастался Таппи. – И теперь его совесть мучает – птичек жалко!
– Идите вы… – процедил Середа.
– Видишь? – скорбно подчеркнул Нупуру.
– А я ни разу еще до «курятника» не добирался, – признался Копаныгин, – только с истребителями свяжусь, тут-то они меня и валят. И чем ты им перья выщипывал?
– Коллапсаром, – мрачно улыбнулся Виктор, с трудом сдерживая рвущееся наружу раздражение.
– Правильно! – оценил Копаныгин. – Самое то.
Середа внезапно успокоился.
– Что – правильно? – спросил он. – Мы на боевом корабле, а играем в дурацкие игры! «Закатал «курятник»! – передразнил Виктор австралийца. – А если бы мне такой попался в реальности, как бы я тогда с ним сладил? А? Лазерами бы лупил изо всех пакетников? А у крейсера броня из мезовещества. В пять слоев! И ему мои лазеры, что слону щекотка! А чем мне его еще взять? Аннигиляторами?
– Ну, хотя бы… – молвил Таппи неуверенно.
– Тогда почему мы в виртуалке такие могучие? Вот и бились бы тем, что есть. А то – коллапсар! Да вы хоть раз видели настоящий коллапсарный генератор? Его на Церере клепают – здоровенная такая дура, полкилометра в поперечнике. На тот коллапсар работает целый комбинат плюс пяток энергостанций. А сжимает он пока что малю-юсенькие такие платиновые кубики, и не в космосе, а в специальной камере, где-то в своем нутре. И что с него толку? Такой коллапсар физикам интересен да гравитологам разным, а нам он зачем? В утешение? Мол, и мы кой-чего могем? Если бы…
– Ты что, – нахмурился Копаныгин, – серьезно так думаешь?
– Я много чего думаю, – пробурчал Виктор.
– И выводы делаешь? – с интересом спросил Таппи. – Поделись!
– Выводы тебе? Вот тебе основной вывод: Земля абсолютно не готова к возможному вторжению пришельцев из космоса. «Если завтра война, если завтра в поход», то у нас ни кораблей нет нормальных, ни оружия стоящего, ни бойцов подготовленных!
Нупуру Замбо настолько растерялся, что даже не нашел, что ответить. Копаныгин насупился и сказал:
– Ты забыл добавить последнее: «…и ни врагов реальных!» Может, ты и прав насчет техники, и наши лоханки – полный отстой, а только с кем сражаться? Кто на нас собирается нападать? – Михаил, обычно сдержанный и добродушный, потихоньку заводился: – И чего зря чушь нести?!
Только тут он заметил, что послушать их спор остановились еще трое из кубрика 2-А, и пробурчал:
– Пошли в столовую!
Виктор пожал плечами и двинулся следом за Копаныгиным.
Малый атмосферный крейсер «Дюранго» и в самом деле был невелик – агрегатные отсеки в кормовом отделении, рубки, ходовые и боевые в носовой части и еще четыре яруса с общим атриумом. Всего на МАКе обитало шестьдесят девять человек – семидесятому члену экипажа пришлось бы ночевать в коридоре. И столовая была одна на всех – и на инженеров, и на операторов, и на офицеров, и на рядовой состав. Виктор, инженер-контролер по образованию, еще прошлой осенью сдал экзамены в Высшей школе Космогации. Ему выдали диплом пилота-космогатора и повысили в звании до младшего командора. На большом корабле вроде «Доннара» или «Йомалатинтиса» дорога его вела бы в столовую офицерского сектора, но на МАКе приходилось опрощаться и демократично топать со всеми вместе – по атриуму вниз, до кают-компании второго яруса.
Копаныгин, сердито сопя, дошагал до шахты атриума и прыгнул вниз. Локальная гравиустановка мягко погасила инерцию и подпихнула Михайлу в овальный люк второго яруса.
Виктор шагнул следом, ощутив мимолетное чувство падения. «Дюранго» шел с ускорением десять метров в секунду за секунду, и этого хватило бы, чтобы переломать ноги на дне атриума. Но слава гравитехникам – эти спецы дело знали туго. Младший командор завис напротив овального проема, и будто мягчайшие пуховые подушки надавили ему в спину, заботливо вталкивая в круговой коридор второго яруса. Середа привычно оперся на ноги, вспоминая, как он корячился и падал на колени в первый месяц. Потом привык. Со временем ко всему привыкаешь…
В кают-компаний было пусто, только Петер Зенер, инженер-пилот, блестел в уголке бритым черепом, доедая вторую порцию.
– Здоров, Петро, – обронил Копаныгин.
– Здоров, Михайло, – поднял Зенер задумчивый взгляд. – Что вывело тебя из равновесия, Михайло? Что нарушило баланс между торможением и возбуждением?
– Да есть тут один… – проворчал Копаныгин, ожесточенно давя клавиши блока доставки.
Виктор промолчал. Михаил передал экспресс-обед Таппи, тот передал Середе. Потом взял себе, Копаныгин разжился третьим пищевым рационом.
По-прежнему ничего не говоря, Виктор уселся за столик и распечатал экспресс-обед. Недурственно. Жаркое сы-бао, что-то изысканно-французское из артишоков и компот.
– Да здравствует интернационал! – потер руки Таппи, не зная, за что хвататься прежде – за вилку или за палочки.
Копаныгин хлебнул компота из прозрачного стакана и сказал:
– Продолжим наш разговор. Так на чем мы остановились?
