Где-то в Деворанских пророчествах наверняка об этом упоминалось.
Кирин не заметил, что за столом воцарилась тишина, пока Джанель не заговорила:
– Хуже всего то, что это не всегда было ужасно. Иногда Ксалторат была… милой. В детстве, когда она заранее становилась демоном или кем-то похожим на человека, я никогда не знала, как она себя поведет. – Она пожала плечами и вернулась к еде. – Когда я поняла, что она не может меня контролировать, я ушла и начала уничтожать демонов, но, очевидно, ее замысел был таков с самого начала.
Кирин сочувственно хмыкнул. Оглядываясь назад, можно сказать, что его детство было даже счастливым. Полным преступлений, конечно, но и полным песен. Если сравнивать с этим детство Джанель, становилось непонятно, как она вообще могла связно говорить.
Их глаза снова встретились.
Кирин сказал:
– Я бы многое отдал, чтобы понять, какова точка зрения Ксалторат на все это. Я всегда предполагал, что он пытается вызвать как можно больше демонов, но теперь думаю иначе. В какую игру они играют? – Он указал ложкой на Джанель.
– Я не знаю, – ответила она, – но я согласна. Почему она не убила меня в детстве? Почему она напала на тебя? Я никогда не понимала ее мотивов. – Джанель пожала плечами.
– Могу я рассказывать дальше? – спросил брат Коун.
Кирин зашевелился. Он совсем забыл об их компаньоне.
– Пожалуйста.
Рассказ брата Коуна.
Замок Мерейна, Знамя Барсина, Джорат, Куур
Когда на следующее утро брат Коун присоединился на кухне к Дорне, глаза жреца Вишаев запали и покраснели. Застонав, мужчина опустился в кресло.
– Плохо спал? – спросила его кобыла Дорна.
– Почему все должны спать на полу? – жалобно захныкал брат Коун. – Вы что, никогда не слышали о кроватях?
Дорна была ошеломлена:
– У нас есть кровати. На чем ты спал прошлой ночью?
– На подушках, – сказал брат Коун. – И циновках. И ни то ни другое – не настоящая кровать. А ливрейный лакей, рядом с которым я спал, храпел. Странно, что этот шум вас не разбудил. Он еще и локтями толкался.
– Так и тебе надо было его легонько толкнуть. – Она с любопытством посмотрела на него: – Ты имеешь в виду, что там, откуда ты родом, все спят в разных комнатах? Как это высоко и могуче! Здесь так поступают только благородные люди. Остальная часть дома, как и было задумано богами, спит вместе.
– Или вообще не спит, – посетовал брат Коун.
– Если найдут себе подходящего партнера… – подмигнула ему кобыла Дорна.
– О звезды, я не это имел в виду! – Это ему тоже предлагали прошлой ночью. И когда он отказал, женщина нисколько не обиделась. Лишь сказала, что если брат Коун предпочитает бегать за жеребцами, то она знает именно такого мужчину. Она была даже готова свести Коуна с герольдом еще до того, как закончился вечер, если бы Коун не сказал ей «нет». – Но хотя бы скажите мне, что вам для этого нужно уединение!
– Для чего? – Она невинно распахнула глаза.
– Мне следовало вернуться в Храм Света, когда у меня была такая возможность, – вздохнул он.
– Я всегда считала, что лучшее, что можно сделать, чтобы хорошо поспать, – это найти себе подходящую грелку в постель. Тогда не имеет значения, кто ткнул тебя локтем.
– Неужели обет безбрачия ничего для вас не значит?!
Она ошеломленно уставилась на него.
Брат Коун напомнил себе перестать задавать вопросы, на которые он знал ответы.
– Значит, ты вообще не бегаешь?!
– Нет! – Он взял миску и поставил ее на стол чуть более решительно, чем следовало бы.
– Тогда так и скажи. В этом нет ничего постыдного.
– Кобыла Дорна, я принадлежу к монашескому ордену. Мы даем обет. Физические удовольствия, несомненно, отвлекают людей от созерцания божественных тайн.
Прислуга по большей части отсутствовала, будучи занятой подготовкой к сегодняшнему турнирному пиршеству. Вероятно, сюда входило множество различных способов обжарки фруктов, овощей и дичи – гораздо больше способов, чем было знакомо Коуну, – и большая их часть проводилась снаружи. Никто по-настоящему не протестовал против того, чтобы Дорна заняла угол кухни.
Кто-то оставил в замковой кухне большую кастрюлю с кашей, собираясь приготовить ее на огне, но рисом она не пахла. Коун зачерпнул себе в миску чего-то, напоминающего овес. Ячмень? Вероятно, ячмень.
– Разве еда не удовольствие? – Дорна полила свою кашу красным соусом чили и добавила к своей порции маринованные овощи.
– Цель пищи – укреплять и поддерживать организм. А что это такое? – брат Коун показал пальцем.
– Это? – Она подняла кружевной ломоть. – Лотос. Знаешь, не стоит есть кашу просто так. – Она взяла несколько мисок со стола и начала по очереди добавлять из них в миску брата Коуна. – Лотос, имбирь, капуста…
– Это не капуста!
– Разумеется, это она! Ферментированные бобы дор, корень фениса, листья перечной мяты и маринованное кислое яблоко. Теперь добавим сверху перечный соус…
– Дорна, пожалуйста… – попытался остановить ее брат Коун, но она не обратила на это никакого внимания.
Дорна протянула ему миску:
– Вот это настоящий завтрак. Не знаю, что вы там готовите на западе, но это, должно быть, скучно, как грязь.
– Нет, вовсе нет. Наша кухня превосходна. Я был бы рад приготовить блюдо…
– Ты собирался съесть кашу без ничего. Нет, спасибо. – Она вернулась к своей еде. – Если бы ты меня спросил, я б сказала, что этот твой «обет без брюквы» звучит глупо. Если ты не хочешь бегать, хорошо, но кто заставляет тебя обещать, что ты не будешь бегать? Вести себя так, будто бегать – это грех? Это неправильно.
Брат Коун вздохнул. Потеря самообладания не поможет его делу.
– Спасибо, что заметили, что я вас не спрашивал. Кроме того, речь идет не о вступлении в плотские отношения. Мы живем простой жизнью, чтобы удовлетворить наши духовные потребности и освободиться от цепей нашей физической формы.
Дорна уставилась на него:
– Наш граф «освобождается от цепей своей физической формы» каждую ночь. Думаю, она вряд ли согласится, что это так прекрасно.
– Я не это имел в виду… – Он оборвал речь на полуслове, увидев, что на кухню входит мрачная граф Джанель.
– Как вы спали, граф? – спросил брат Коун.
– Как мертвая. – Она указала на кашу Дорны: – Там еще осталось?
– О да, жеребеночек! – Взяв еще одну тарелку, Дорна наполнила ее из котла, а граф Джанель добавила в нее овощей и перечного соуса.
Брат Коун подумал, что кухарка, все еще остававшаяся на кухне, упадет в обморок, увидев, как на скамейку плюхнулся приезжий граф, собирающийся поесть. Кухарка не осмелилась сказать аристократке, чтобы та уходила, но тем не менее она кружила вокруг графа, подобно крапивнику, беспокоящемуся из-за ворона, слишком близко подлетевшего к ее гнезду.
Заметив это, граф Джанель встала:
– Пошли со мной, – сказала она Дорне и брату Коуну.
Кашу она забрала с собой.
Никто не пытался помешать троице покинуть кухню или выйти на стены замка. Брат Коун подозревал, что кто-то, может, и был против – солдаты или им подобные, – но Джанель была гостем и она была графом. Пусть она и не была прямой сеньорой Тамина, но титул все равно что-то значил. Так что, пока не забредала в личные покои, она могла свободно ходить по замку.
– Что-то не так? – спросил брат Коун. Лицо аристократки было экстремально суровым даже по ее собственным суровым стандартам.
Граф Джанель прислонилась к зубчатой стене.
– Все зависит от того, что обнаружил мой мастер шпионажа, – покосилась она на Дорну.
Кобыла Дорна склонила голову и поднесла руку к лицу, словно пытаясь прикрыть застенчивый румянец.
– Ах, моя дорогая, ты мне бесстыдно льстишь. Я просто старая увядшая сплетница[32 - Я бы была весьма рада, если бы под моим началом было еще несколько таких же старых увядших сплетниц, как она.].
Джанель усмехнулась:
– Старая увядшая сплетница, которая могла бы убедить гальку выдать название реки, которая ее породила. Продолжай в том же духе.
Дорна выпрямилась и оглянулась по сторонам, высматривая, не подслушивают ли их.
– Ничего хорошего не расскажу. Ветер полнится слухами: знамя Барсина полно колдунов. Зима наступила рано, холодная и суровая. Водяные буйволы замерзли насмерть, не выплюнув своей жвачки; ягуары начали охотиться на людей, потому что все дикие стада удрали в теплые края; из-за поздней весны будет поздний урожай, если, конечно, что-нибудь останется. Так что тут и так понятно, что во всем виноваты колдуны, не так ли?
– А что насчет пророчества? – спросила граф Джанель. – И нужного демону дитя?
– Никто ничего не говорил ни о каком пророчестве, – призналась Дорна. – Хотя о демонах говорят. Ходят слухи, что на местных фермах существовали демонические культы, поэтому барон покончил с ними, когда унаследовал титул. Вот почему так много земель объявлено лесом.
– Э-э… лесом? – спросил Коун. – В Кирписе есть огромный лес, но он не обеспечивает никакой магической защиты от демонических культов.
– В Джорате вход в лес запрещен, – объяснила Джанель, – поэтому это дает местному барону право войти и прогнать всех, кто живет в нем. И да, конечно, это относится и к так называемым демоническим культам. Но, к сожалению, относится и ко всем остальным. Никто не может там жить или охотиться, и любой, кто это сделает, будет объявлен саэленом и арестован на месте.
– Ты имеешь в виду, что это запрещено всем, кроме аристократов, – пожала плечами Дорна. – Как бы то ни было, по этой причине были очищены и сожжены целые деревни и города.
– Демонические культы? Здесь? – протянула Джанель. – Он что, думает, здесь Маракор?
Брату Коуну очень хотелось назвать множество достойных маракорцев, не имеющих никакого отношения к демоническим культам.
Дорна вскинула руки:
– Я просто повторяю то, что смогла подслушать. Старый барон умер зимой. С тех пор новый барон перевернул вверх дном все земли, дабы усмирить колдунов, которые, по его словам, нападают на его людей. – Она на миг умолкла. – Я слышала, что для того, чтобы тебя обвинили в колдовстве, требуется не так уж много. А еще барон твердо верит, что использование огня помогает в борьбе с колдунами.
– Что?! Это просто варварство! – не выдержал брат Коун. – Опять-таки, колдуны неуязвимы для огня!
– Или уязвимы не больше, чем обычные люди, – согласилась граф Джанель. – Но в одном Тамин не ошибается: в Барсине есть колдуны, вызывающие демонов.
– Разве?
– Есть. И я найду и уничтожу их. – Ее тон не оставлял места для споров.
Граф Джанель отставила миску в сторону и целеустремленными шагами направилась прочь. Дорна и брат Коун обменялись взглядами и поспешили за нею: через мгновение Дорна вернулась, чтобы забрать забытую миску.
– Куда мы идем? – спросил брат Коун, догнав графа.
– В подземелье. Мне нужно поговорить с Нинавис.
Брат Коун думал, что подземелье будет одной из немногих территорий, куда титул графа не даст автоматического допуска, но он ошибся. На них практически не обращали внимания. Граф Джанель походила на королеву, прогуливающуюся по своему королевству, а слуги суетились где-то за ее спиной.
Впрочем, ее уверенность была излишней: у двери не было никакой охраны.
– Вчера здесь был солдат, – сказал брат Коун. – А еще дверь была заперта снаружи.
Действительно, тяжелый железный прут лежал на полу, а дверь казалась на долю градуса открытой.
Дорна подошла к двери и подтолкнула ее носком обуви.
В ответ послышался оглушительный грохот: на пол упали меч и ножны, прислоненные к двери. Они только что дали кому-то внутри тюрьмы несколько секунд форы.
Кто-то сдавленно вскрикнул, а затем выругался:
– Проклятье! Ой! Сука!
Отбросив всяческие условности, граф Джанель ворвалась внутрь. Подземелье выглядело почти так же, как и вчера вечером, за единственным исключением: оно было совершенно пустым.
Брат Коун не увидел ни заключенных, ни охранников. Но вдруг из-за ящиков с вином, расправляя тунику и откидывая волосы с лица, выскочил стражник.
У брата Коуна скрутило живот от ужаса. Они наверняка прервали что-то весьма мерзкое[33 - Мерзко? Да. Против воли? Нет. Нинавис просто убедила этого идиота обменяться с ней «услугами» – очевидно, для того, чтобы она могла залезть к нему в карман и сбежать.].
Если в его рассказ о заразной болезни не поверили… Если кто-то раскрыл его блеф…
– Эй, вам здесь не место! – запротестовал охранник, разглядев, кто помешал ему.
– Значит, нас таких здесь двое, – сказала граф Джанель.
– Почему у тебя идет кровь, жеребенок? – кобыла Дорна склонила голову набок, указав на прическу мужчины. Даже сейчас, когда его волосы были убраны, было видно, как по шее стекает кровь, капая на затянутое кожей плечо.
