– Кончай с этим! – жарко прошептал Тамин. Его глаза блестели. Сиделка забрала щенка дола с колен стража и отвернулась.
– Ты сдаешься? – изо всех сил закричала я, но вряд ли рыцари могли меня слышать за свистом и улюлюканьем зрителей.
Оруженосец наконец добрался до рыцаря с запасным мечом.
Все последующее я увидела так, словно само время замедлилось, дабы дать мне возможность рассмотреть получше. Беспрестанные удары Дедрю, сверхъестественно сильные и такие могучие, что я подумала, что он может пробить щит, чтобы сокрушить своего противника. Нетвердые шаги сэра Ксиа, пытающейся сохранить равновесие. Вскрик молодого оруженосца, протянувшего меч так, чтоб Нилос могла схватить его. Время остановилось.
Дедрю отвел клинок назад, для замаха, а затем пронзил оруженосца насквозь.
Я вскочила. Да и все остальные тоже.
Шок и наивная вера в то, что соревнование закончилось – оно ведь и должно было закончиться, не так ли? – притупили бдительность сэра Ксиа. Ее взгляд остановился на умирающем оруженосце.
Она отвела взор от врага.
Рывком выдернув меч из тела мертвого юноши, Дедрю развернулся к сэру Ксиа и окровавленным клинком отбил щит женщины в сторону. Меч Дедрю вошел в сочленение доспехов на шее, а затем скользнул к подмышке. Сэр Ксиа закричала. Дедрю рванул лезвие вверх, вскрыв главную артерию и отрубив женщине руку. Брызнула кровь.
– Тамин! – закричала я.
Лицо Тамина горело экстазом. Все внимание барона было поглощено победой и жаждой крови. Услышав мой предостерегающий голос, мужчина резко повернулся ко мне:
– Ты мой друг, а не мой граф. Твой тон неуместен. – Его ноздри затрепетали от гнева.
– Они умрут, – сказала я. – И сэр Ксиа, и ее оруженосец умрут.
Тамин уставился на меня так, словно я говорила на иностранном языке. Почему эти смерти должны были его беспокоить или волновать? Он сел в свое кресло.
– Разве турниры предназначены не для того, чтобы подготовить нас к войне? И разве на войне люди не умирают? – Он поднял руку, благословляя сэра Дедрю: на поле вышли люди забрать тела.
– Тамин…
Он улыбнулся и помахал рукой, но когда он взглянул на меня, выражение его лица было ледяным:
– Не стоит подвергать сомнению мои действия, Джанель. Мое знамя стоит на грани катастрофы. Я должен принять решительные меры[38 - Не думаю, что когда-нибудь пойму, чего, по мнению Тамина, он здесь добивался.].
– Решительные меры?! – Я изо всех сил старалась говорить спокойно. – Тамин, Дедрю – твой человек. Ты несешь ответственность за то, что заплатишь смертную цену за тех, кого он убьет. Если твое знамя находится в таком бедственном положении, как ты вообще можешь допускать такое?
– Я не приму совета от жеребца, который сбежал из своего собственного кантона, вместо того чтобы принять Осуждение лицом к лицу. – Тамин наклонился вперед, на лице светилось неприятное выражение: – Думаешь, я не знаю всей правды о твоем визите? Твой бывший нареченный, сэр Орет, выкупил твоих людей еще до того, как твой дедушка испустил дух. И все это время ты сидела там, не обращая внимания на то, как тебя выставляют на посмешище. Вот почему ты не пришла с помощью Привратного Камня – у тебя не было ни его, ни Хранителя Врат, чтоб его использовать.
Его слова ранили сильнее, чем удары, – хотя бы потому, что были правдой.
Но одновременно они и отвлекали от главного, а я этого очень бы не хотела.
– Дедрю – чудовище. Я – твой друг, и именно поэтому я прошу тебя не нанимать чудовище, чтобы доказать свою идорру.
Всегда были те, кто считал, что идорра требует насилия, – мол, палка – наиболее эффективное средство для удержания стада в узде. Это ошибочное убеждение всегда влечет за собой Осуждение. Аристократы могут править в Джорате, но они правят, потому что пользуются доверием наших горожан. И что же происходит, когда аристократы становятся опасней всего для народа?
Они прогоняются прочь. Так было всегда.
– А я, как твой друг, – сказал Тамин, – прошу тебя, чтобы ты управляла своим табуном и не лезла к моему.
Я подняла руки в знак согласия:
– Тамин, я не хотела тебя обидеть. Зима была тяжелой для нас обоих.
Я увидела боковым зрением, как на площадку для соревнований выходит Черный Рыцарь турнира. Его послали, чтобы отвлечь толпу от запекшейся крови, которую вытирали за его спиной. Толпа злобно кричала:
– Торра! Торра! – Но когда капитан Дедрю бросил взгляд на зрителей, повисла тишина.
Гнев Тамина чуть приутих.
– Как я тебе завидую, Джанель. По крайней мере, ты могла сбежать от твоих демонов.
Эти слова полоснули меня, будто ножом.
– Не от всех, – коснувшись его руки, я заговорила, тщательно подбирая слова. – Но мы могли бы помочь друг другу.
Черный Рыцарь, подшучивая над зрителями, гарцевал по полю – как того и требовала его роль. Он был одет в богато украшенные черные доспехи, слишком маленькие для него – и причем в совершенно неподобающих местах. Его огромное брюхо обнажилось, но он, не замечая этого, пританцовывая, скакал на поцелованной пламенем черной огнекровке.
Тамин отдернул руку:
– Мне не нужна помощь. Эти колдуны думают, что смогут взять надо мной верх. Я им всем покажу. Я всех их сожгу!
– Именно это ты намерен сделать с пленниками, которых я привела?
– Они колдуны, или колдуньи, или в сговоре с ними. Разве у меня есть выбор? – Он стиснул зубы. – Я знаю Кэлазана с детства, Джанель, и до сих пор не могу поверить, что он предал меня.
Страж не обращал никакого внимания на наш разговор; служанка вернула ему щенка, при этом она с таким интересом и сосредоточенностью изучала раму ложи для знати, что, должно быть, ловила каждое наше слово. Женщина отошла лишь тогда, когда к ней подошел находившийся на поле судья, собиравшийся о чем-то спросить.
И она не посоветовалась со стражем, прежде чем начать давать указания.
– Ты, должно быть, чувствуешь то же, что чувствовала я после того, как со мной поступил Орет, – сказала я. – После того, как он отвернулся от меня.
– Он любит тебя, – сказал Тамин.
– Страстное желание владеть чем-то не означает любовь.
Он вздохнул и налил себе еще вина.
– Ты всегда была столь мудра, дорогая Джанель?
– Ты льстишь мне, Тамин. Если бы я была мудра, я бы не попала в эту передрягу.
– Но ты ведь понимаешь меня. Мы оба должны делать то, что необходимо. Я должен убить каждую колдунью, каждого колдуна в своем знамени. Каждого. Я не оставлю в живых никого, способного призвать демонов, которые могли бы уничтожить нас. Релос Вар открыл мне глаза на существующую опасность.
Я повернулась к нему:
– Какую опасность?
– Дитя, – сказал Тамин. – Нужное демону дитя. Пророчество гласит: «Нужное демону дитя собирает сломленных, колдуний, колдунов и преступников – ярых мятежников, дабы замыслить завоевание и восстание, пока зимняя злоба прячет цепи во дворце снежного короля».
Я уставилась на него.
– Разве ты не видишь? Это же очевидно!
– Я не…
– А вот еще, – продолжал настаивать он. – «Нужное демону дитя ждет, не мертвое, но спящее, видит сны о зле и душах для жатвы, ибо, когда день и ночь наконец сольются воедино, решетки короля демонов будут сняты». Все яснее ясного! Если демоны найдут ребенка, которого они ищут, они используют его, чтобы уничтожить мир[39 - Я бы истолковала это иначе.].
Мне ничего не было ясно, но высказывать мнение добровольно я не стала.
– Когда день и ночь наконец сольются воедино… в затмении?
Несмотря на то что я изо всех сил пыталась сдержать эмоции, в голосе проскользнул сарказм, но Тамин пропустил это мимо ушей.
– Да, мне так кажется. Но я не уверен. Это может означать что угодно.
Я подавила желание попросить его повторить последнее предложение еще раз, медленнее.
Я вздернула подбородок:
– А как же руны, вырезанные внизу, на столбах? Они предназначены для… того, чтоб причинить боль… демонам?
– Да. Когда колдунья или колдун умирают, становится меньше на одну колдунью, способную призвать демона.
– Ах, как умно, – сказала я. – Теперь все ясно.
И это было правдой. Все действительно было ясно.
Видишь ли, из-за «нежного» воспитания Ксалторат я могла прочесть руны, вырезанные на этих столбах. А еще я заметила неестественную силу, благодаря которой Дедрю побеждал. Я не дура. Учитель Тамина Релос Вар, его доверенный наставник, сплел вокруг него красивую паутину лжи. Тамин проглотил всю наживку. В Знамени Барсина кто-то действительно вызывал демонов.
И, к сожалению, несмотря на веру в собственную невиновность, этим кем-то был сам Тамин.
7: Планы атаки
Провинция Джорат, Куурская империя.
Через два дня после того, как Уртанриэль подняли с земли
Кирин откинулся на спинку стула, чувствуя, как на него давит окружающий их камень. Юноша содрогнулся:
– Ну, знаешь ли, это был я. Я – тот младший брат, которого продали в рабство в Кишна-Фарриге. И Релос Вар действительно пытался меня купить.
– О, – сказала Джанель, – так ты – тот самый брат.
– Ну, технически я ему вообще не брат. По крайней мере, не в этой жизни.
Джанель пожала плечами:
– Я не думаю, что он видит разницу.
– Нет-нет, думаю, он ее вообще не замечает. И ненавидит меня так, будто я его настоящий брат.
Она на мгновение замолчала, выражение ее лица было непроницаемым.
– Думаешь?
– Разумеется. – Он снова посмотрел на нее: – Думаешь, на самом деле все не так?[40 - Зачем ненавидеть меч, когда эффективнее ненавидеть руку, владеющую им?]
Она обдумала свой ответ, прежде чем заговорить:
– Наши эмоции редко бывают просты, когда дело касается семьи.
– Тебе легко говорить. Ты никогда не встречалась с моим старшим братом Дарзином. Рад, что этого никогда и не произойдет.
По ее лицу проскользнул испуг:
– Понимаю. Хотя у меня такое чувство, что мы знаем одних и тех же людей. Так что, кто знает?
Он, ухмыльнувшись, наклонился вперед:
– Дарзин мертв.
Джанель пристально посмотрела на него:
– Как и ты.
Ухмылка сползла с его лица. Разве мог Дарзин… Ну, нет. Богиня Смерти ненавидела Дарзина. Она никогда не позволит ему Вернуться.
– А как насчет тех пророчеств, о которых упоминал Тамин? Они похожи на… – Кирин замялся. – Они похожи на Деворанские пророчества. Однажды я встретил Голос Совета, который был деворанским жрецом – так он был убежден, что каждое чирикание птицы относится к одному из этих проклятых катренов[41 - Мне всегда казалось забавным, что эти пророчества называют Деворанскими, хотя на самом деле они исходят от демонов, а не от острова Деворан.].
– О, это и есть Деворанские пророчества, – вмешался брат Коун. – Я проверил это на случай, если Тамин или Релос Вар использовали их название в качестве оправдания своих зверств. Но нет – строфы, которые цитирует Тамин, подлинные. Конечно, это не означает, что они правдивее любого из тысяч четверостиший, которые деворанцы собирали на протяжении веков.
– Это очень обнадеживает, – сказал Кирин. – Знаешь, Тамин все неправильно понял. По крайней мере, первое пророчество. Оно, должно быть, относится к Вол-Кароту. – Вздохнув, он покосился на Коуна. – Давайте просто надеяться, что конкретно это четверостишье никогда не сбудется.
– Ты уже произносил это имя раньше. – Джанель сдвинула брови: – Кто это?
У Коуна отвисла челюсть.
– Что? Джанель! Вы не знаете, кто такой Вол-Карот? Никто не объяснил вам, кто такой Вол-Карот?
Джанель беспомощно развела руками:
– Нет. Но по твоему возмущенному тону я предполагаю, что это кто-то важный.
