– Ну да. Властный мужчинка попался. Ничего не попишешь. Плохо, что ли?
– Не знаю, – я отложила корочку пиццы. – Не знаю. Правда. Опасаюсь я этих властных…
– Ну давай так. Что самое худшее может случиться?
– Он меня…
Я запнулась и прикусила губу.
– Он не сделал этого, пока вы были один на один. И давай начистоту – ты находилась в его доме и полностью в его власти! И он все равно этого не сделал. Вряд ли он сделает это, пока ты с подругой. Ну правда. Зачем ему лишние свидетели?
– Признайся честно, что хочешь в шикарный бассейн?
– Что есть, то есть! Не отрицаю! – подняла руки вверх Ирина, сдаваясь моим аргументам. Но потом выдвинула свои. – Но, вот ты мне просто скажи! Когда я решала не в твою пользу и советовала тебе что-то плохое?
– Вчера! Когда потащила меня в тот ночной клуб!
Откуда мне было знать, что наши с Ириной злоключения, начавшиеся возле того клуба, продолжатся буквально через пару часов…
И мне опять понадобится защитник… Срочно, пока не случилось самого худшего…
Глава 4
Беркут
Беркут прошелся по комнате. Ощущения не отпускали, не ослабевали и давали ни секунды передышки.
Когда чудилось – Аля не возьмет трубку, Беркут буквально не находил себе места. Шарахался по комнате, хватаясь взглядом за стены, мебель, окна… Будто они его точки. Отпустил – и все, долгое падение.
Метался, словно раненый зверь, что истекает кровью и ищет убежища.
Казалось, Беркуту неуютно, неприятно не просто здесь, в своем доме – в своем теле – и то ему плохо.
Все было не то и не так.
Он принялся судорожно набрасывать варианты.
Так. Если она не возьмет трубку. Можно прислать еще букет или выслать аниматора с извинениями.
А можно тупо нагрянуть к ней самому. Водитель, конечно же, отчитался куда отвез «гостью» хозяина. И теперь уж Беркут не перепутал бы жилой массив, приехал как надо.
Просто вот так ворвался на территорию Али и в ее жизнь. Штурмуя ее настойчивостью. В конце концов, ведь многие женщины ценят, когда мужчина не сдается: постоянно осаждает, добивается.
Что-то подсказывало – ласточка воспримет это как акт агрессии, а вовсе не так, как чувствовал Беркут. Просто потому что рядом с ней ему хорошо дышалось. Легко и свободно. А без нее каждый раз приходилось с трудом проталкивать воздух в легкие.
Просто потому, что рядом с ней он почему-то чувствовал себя хорошо. Да нет, даже не хорошо – отлично!
Как в детстве, когда катался с друзьями на коньках.
Веера льдистых опилок сверкали на солнце и рассыпались серебряным дождиком. Солнце слепило и превращало каток в феерию света, подкрашивая лед перламутром.
Хотелось смеяться, лететь вперед и только вперед. Ощущать скорость и ветер, что насвистывал на ухо. Даже упасть, удариться, разбить колени, локти – и то было не страшно.
Потому что безумный, невероятный коктейль впечатлений бурлил в крови, окатывая счастьем.
Оно того стоило.
Восторг переполнял и казалось – Беркут вот-вот лопнет от этого всеобъемлющего и такого правильного ощущения. Как же здорово просто быть тут! Как же здорово просто быть!
Можно просто склеить, спаять их с ласточкой жизни друг с другом. Деньгами, связями, чем-то еще…
Чтобы Аля уже не рыпалась.
Какие угодно средства хороши, если без нее так… И разве ей с ним будет плохо? Разве он обидит ее хоть чем-то? Разве не вывернется наизнанку, лишь бы ей было комфортно?
Беркут почти дошел до этого плана. Когда со второго звонка услышал голос ласточки. Настороженный, деловитый, но, во всяком случае – не раздраженный.
План увидеться с ней выглядел топорным. Но не настолько глупым, как, например, банально пригласить Алю на свидание. Ласточка была пока к этому не готова. Особенно после того как чувствовала себя птицей в силках в его доме. А Беркут не мог толком ничего пояснить.
Впервые в жизни на него так действовал разговор с женщиной по телефону. Дыхание сперло и грудь раздирали эмоции. Именно так – раздирали! Разжигали внутри незнакомый огонь. И он не обжигал – согревал. Взрывался в груди странным жаром и ухал ниже, отчетливо напоминая – чего еще так хочется Бориславу.
Вот так тебе Беркут «все под контролем»… Что, мало? Да! Мало!
Он разговаривал бы еще долго. Улыбаясь, словно сытый кот после огромной миски жирной сметаны. Который жмурится на яркое солнышко и с удовольствием греет бока.
Он бы еще долго наслаждался этим ощущением. Если бы не почувствовал, что Але нужно дать передышку.
Тайм-аут от их странного общения.
А еще он пожалел о том, что сказал вдруг, сгоряча. Сам не понимая – зачем.
Это стало лейтмотивом всего его общения с ласточкой. И, надо признать, не самым удачным.
Признание вырвалось само. Также как вчерашняя ложь о том, что за ласточкой еще охотятся дружки насильников. Чтобы та не сомневалась – поехала с ним. Сегодня вырвалась уже не ложь – чистая, незамутненная правда. Но Беркут слышал, как Аля нервно и рвано пыхтит в трубку, хотя она и пыталась выровнять дыхание и понимал, что здорово погорячился.
И он решил пойти на попятную. Дать ей воздуха. Чтобы, наконец, продышалась. Не чувствовала, что он перекрывает ей кислород своим давлением и своим штурмом.
Было непросто, но Беркут справился.
Можно сказать – взял себя в руки и сам себя заковал в цепи столь необходимой сейчас рассудительности.
Сбросил вызов и еще некоторое время бесцельно слонялся по дому.
То и дело заходил в комнату, где спала Аля.
Вспоминал. Смаковал каждое мгновение. Пока она еще была тут… По факту – принадлежала ему и этому дому.
Как уложил ее, такую теплую, расслабленную, беззащитную. Накрыл простынкой…
Она заставляла все в душе перевернуться и закипеть для пущего удовольствия.
Пока мыл ее, сам поражался – как еще получается сдерживаться.
Об его тело можно было питать электростанцию. Высекать искры, поджигать факелы.
Но одновременно Беркуту почему-то нравилось о ней заботиться. Так, словно она его собственная и он стремится сделать ей хорошо. Так словно ее «хорошо» это его «здорово», «прекрасно» и «восхитительно». Будто все в его жизни подчинено ее «хорошо».
То, что сейчас ласточка в его власти, по сути – в его руках – именно это и сдерживало Беркута. Наполняя его совершенно новыми впечатлениями, чувствами, порывами.
Радостью от мысли, что ухаживает за кем-то важным в своей жизни. Не очередным проходным женским персонажем – а кем-то значительно, несоизмеримо большим.
Непривычно. Но ужасно приятно.
До желания напевать себе под нос глупый мотив и пританцовывать еще глупее.
Потом он проверял ее каждый час. Смотрел как она мирно посапывает. Подтягивал простынку, если ласточка раскрывалась и съеживалась в позе младенца. Он заботился о ней как о ребенке. И получал от этого странное, совершенно незнакомое удовольствие.
Но такое естественное, как выяснилось. Что было дико неестественно расстаться с ним.
Когда Аля сбежала.
Беркут понимал – почему она так сделала.
Хотя фантазии уже рисовали как он заказывает им еду из ресторана, они купаются в бассейне, смеются. Почему-то именно смеются! Играют, брызгая друг в друга солоноватой водой. Беркут подныривает, дразнит ласточку, хватая ее за ноги. А потом она обвивает ногами его бедра… И…
Но он отлично понимал, что подвигло ласточку на такой поспешный и суматошный побег.
Прикидывая варианты как вернуть ее, Беркут подумывал попросить кого-то третьего нанять Алю на работу. Это выглядело бы более естественным. И однозначно меньше ее напрягло бы. А потом – бац – и появился бы сам Беркут. Под каким-нибудь благовидным предлогом. Знакомый пригласил посмотреть новый проект… Зашел в гости, на встречу… Еще что-то…
Но… Беркут вдруг понял, что просто не может отдать даже эти крохи общения с ласточкой кому-то другому.
Это было… как обухом по голове! Оглушительно… Сногсшибательно… И в плохом и в хорошем смысле слова.
Потому что встряхнуло Беркута нехило и как-то разом поменяло полюса его жизни и приоритеты.
Нуждаться в женщине, которую едва знал. Ощущать, что твой мир вдруг стал тусклым и каким-то неполным без ее присутствия. В машине, в доме, да где угодно…
Это был хороший удар под дых.
Такого Беркут «все под контролем» не ожидал ни от себя, ни от жизни.
Но он умел преодолевать препятствия, терпеть и приспосабливаться к обстоятельствам…
И раз осознал проблему, вник в ее суть – надо решать. А не киснуть как нервная баба.
Беркут неспешно прошелся по лесу. Слушая как шелестит под ногами трава и как палая листва с хрустом ломается под подошвой.
Он часто так делал. Успокаивало и умиротворяло. А когда не помогало – ехал в спортивный клуб боксировать или драться в спаринге, если попадался достойный партнер.
Нужно было немного привести себя в норму, чтобы заняться делами насущными.
И Беркут даже не подозревал, какую подлянку приготовила ему судьба. А может – подарок. Как посмотреть.
Сегодня у Беркута намечалась встреча с одним из очень крупных заказчиков. Его сеть охранных агентств считалась одной из лучших в стране. Поэтому ей не брезговали ни банки, ни крупные бизнесмены, ни чиновники, которые боялись за свою тушку при встрече со своим же народом.
Заказчик был выгодным, а контракт обещал стать долгосрочным. Поэтому Беркуту просто жизненно требовались сейчас холодная голова и полная концентрация.
Однако добиться этого получилось не сразу.
Но если хочешь заполучить женщину, нужно показать, что можешь дать ей все.
Все, кроме свободы.
Впервые у Беркута была такая мощная мотивация для заключения выгодной сделки.
Фирма Борислава пользовалась успехом и к заказчикам он относился по принципу: не один, так другой.
Но Беркут решил, что самое время заработать все возможные деньги. Пригодятся.
Он сам не понял, что даже работа вдруг стала вращаться вокруг Али.
* * *
– Короче, нам нужен полный фарш. По высшему разряду. Денег не пожалеем.
Вадим Ахтенов ходить вокруг да около не любил. Старый вояка. Рубил все напрямую.
Беркут даже удивился – что именно его прислали для переговоров. Ознакомился с личностью «мостика» между собой и выгодным контрактом. Алексей и тут не подвел. Хотя у Ахтенова за плечами были годы службы в одном секретном правительственном агентстве.
Впрочем, все предприятия текут. Эту истину Беркут давно усвоил. Главное, чтобы информация текла в его сторону. А не наоборот.
Ахтенов сидел в кабинете Беркута, надежно защищенном от прослушки, и любого другого способа выведать информацию.
Обставлен интерьер был достаточно скупо. Несколько полупустых шкафов из белого дерева. Большой рабочий стол с компьютером последней модели. Огромные, удобные для работы кресла.
Ничего лишнего. Ничего ненужного.
Назначение кабинета – не ублажать гостей или поражать помпезными декорациями. Помещение имело чисто утилитарное применение.
Оно использовалось исключительно для переговоров, где требовалась особенная конфиденциальность.
