Нина хотела продолжить разговор о жертвах:
– В отчете написано, что Дойлы работали врачами?
– Да. Муж – хирург-ортопед, жена – офтальмолог. Обоим под сорок. Откладывали рождение ребенка – думаю, из-за преданности профессии.
Команда направилась к подножию лестницы, ведущей на второй этаж. Перес продолжал:
– Криминалисты заключили, что преступник не заходил в другие части дома. Похоже, убийцу интересовали только спальни жертв. Он закончил и ушел – ничего не забрал и не трогал.
– Субъект сделал свое дело, – понял Кент. – У него была четкая цель.
Нина поднялась по ступенькам, на ходу рассматривая семейные фотографии на стене. Радостные улыбки, счастливые люди. Хорошая семья, которой у Нины никогда не было. Семья, где новая жизнь – долгожданный подарок.
– Откуда подозреваемый знал, что родители спят, а не кормят дочь?
– Мы и сами ломали голову, – признал Перес. – Он или действовал наугад, или как-то выяснил, чем они заняты.
– Наугад – это не про него, – решительно отмел первую версию Уэйд. – Он как-то понял, что муж с женой спят.
Нина собралась с духом и приготовилась узнать страшную правду.
– Как произошло убийство? – спросила она Переса, встав в коридоре.
– Мы полагаем, младенца он задушил первым, – начал рассказ специальный агент, и на мгновение в его карих глазах мелькнула печаль. – Затем понес тело в спальню родителей. У них была радионяня, но проснулись они только от звука выстрела. Вероятно, супруги держали двери открытыми на случай, если устройство станет барахлить. Вот почему убийца бесшумно входил в комнаты.
– Многие родители ставят кроватку в своей спальне на первые несколько месяцев, – вставила Брек. – Моя сестра так делала.
– Не думаю, что это его остановило бы, – мрачно бросил Уэйд.
– И я, – согласился Перес. – Он убил отца одним выстрелом в сердце. Скорее всего, хотел устранить его первым.
– Звук, очевидно, разбудил жену, – подхватила Нина. – А заодно соседей.
Перес покачал головой.
– Каждый участок – пять акров, а в домах прекрасная звукоизоляция. В ту ночь не поступало жалоб на шум.
Детская казалась нетронутой, за исключением беспорядка после сбора улик. Закончив осмотр, команда направилась в главную спальню, повторяя путь убийцы. Нина проследовала в комнату за остальными, обвела взглядом окровавленный матрас и забрызганные простыни.
– Судя по баллистическим данным, субъект стоял примерно в пятнадцати футах, когда застрелил отца, – объявил Перес. – Однако сумел попасть прямо в цель, да еще в темноте.
– Прибор ночного видения, – Кент кивнул. – Эту технологию использовали еще со времен Второй мировой. Лазерный целеуказатель тоже не исключаю – он в ходу с восьмидесятых.
– Думаете, подозреваемый – военный? – поинтересовалась Нина.
Как член разведгруппы, Кент участвовал во многих ночных миссиях.
– Нет, – решительно сказал он. – Но умеет обращаться с оружием. Армейское снаряжение мог купить онлайн или в частном стрелковом клубе.
Да, верно. Военные не выбирают места размещения, а убийства десятилетиями продолжались по всей стране – будь преступник в вооруженных силах, он попросту потерял бы работу. К тому же описанные Кентом и Уэйдом черты характера совсем не подходили профессии, требующей самопожертвования и строгого подчинения старшим по званию.
– А вдруг он боевик? – предположила Брек.
– Наш тип – одиночка, – не согласился Кент. – И достаточно скрытен, чтобы хранить оружие в тайне от других. Думаю, стрелять он тоже учился сам.
– За городом полно подходящих мест, – добавил Перес. – Финикс – это нечто вроде оазиса, вокруг которого сплошная пустыня. – Он заглянул в ванную и вернулся к рассказу: – Полагаю, преступник шантажировал мать ребенком – возможно, угрожал поранить девочку, если женщина не подчинится требованиям.
Нина вообразила себя на месте матери и с трудом удержалась от крепкого словца.
– Несчастная даже не знала, что ее дочь уже мертва, и наверняка согласилась на все.
– Мы тоже так считаем, – разделил мнение Перес. – Очевидно, он не толкал ее в ванну, просто приказал залезть: никаких следов борьбы нет.
Нина посмотрела на брызги крови, засохшие на гладком фарфоровом кафеле прямо над бортиком большого джакузи. Тело давно унесли, и все же среди кровавых пятен вырисовывался силуэт женщины, умершей здесь несколько дней назад.
Геррера поставила себя на место одновременно жертвы и мучителя, как учил ее Уэйд.
– Интересно, догадалась ли мать, – прошептала она.
– Что скоро умрет? – понял Перес.
– И что ее семья убита. Включая ребенка.
Уэйд пристально посмотрел на Нину:
– Я и сам об этом думал. Вероятно, субъект того и добивался.
– С чего такой вывод? – поинтересовался Перес.
Профайлер вышел из ванной обратно в спальню, затем в коридор.
– Ни сексуального насилия, ни ограбления, – принялся перечислять он на ходу, – ни вандализма, ни порчи имущества. – Остановился и оглядел собравшихся вокруг коллег. – Он хотел причинить как можно больше моральных страданий.
– Однако отец даже не успел ничего понять, да и младенец тоже, – напомнил Перес.
– Именно. – Уэйд ничуть не сомневался в своем выводе. – Объектом его ярости – его гнева и мести – была мать.
Повисло задумчивое молчание.
Уэйд продолжил излагать свое мнение:
– Причинив ей худшую боль для всякой матери, он повесил на женщину вину: опорочил ее и в смерти. Убийство собственной семьи – чудовищное преступление, оно противоречит самой идее материнства.
Кент кивнул.
– У этого типа большие проблемы с матерью, вот увидите.
Какая бездушная тварь могла так поступить? Нина повидала разных негодяев, но теперь, силясь понять мотивы преступника, она столкнулась со злом в чистом виде.
Глава 8
Час спустя Нина выглянула из окна внедорожника и увидела массивную металлическую скульптуру: отпечаток пальца на цементной панели. Рядом высился кактус из рода карнегия. На обратной стороне панели виднелась гравировка: «Отделение ФБР Финикса». Гинзберг свернул на парковку у квадратного пятиэтажного здания за внушительным кованым забором. В окраске фасада сочетались ржавый и бежевый оттенки, а экстерьер был прост – ни декора, ни узоров, только расставленные в шахматном порядке окна. В целом Нина назвала бы это строение «постмодернистской пустыней» – по крайней мере, снаружи.
– Теперь располагаемся здесь. – В голосе Гинзберга звучала гордость. – Несколько лет назад переехали из делового центра на север. Тут все гораздо современнее, пробок нет, да и толпы людей тоже.
Он завел команду в фойе и поздоровался с женщиной у стойки регистрации. Дежурная с улыбкой показала на сканер, – видимо, ожидала их приезда. Нина, как положено, провела жетоном и картой доступа перед устройством. Остальные сделали то же. Гинзберг придержал дверь, и команда вошла в административную часть.
Шагая вслед за спецагентом, Геррера изучала взглядом современный офисный дизайн. Да ее бывшие коллеги в Вашингтоне убили бы за такие просторные, стильные кабинеты! В вашингтонском отделении была теснота, и никакой ремонт не прибавил бы квадратных метров.
Гинзберг открыл двустворчатую дверь в конференц-зал без окон.
– Здесь будет ваша оперативная база. Мы организовали тут нечто вроде штаба и переговорной.
Посреди комнаты стоял прямоугольный графитово-черный стол; почти всю стену занимала широкая маркерная доска, а на другой висели четыре плазменных экрана.
Брек ринулась к компьютеру на дальнем конце стола.
– Чур, мое!
Возражений не последовало.
Нина и Уэйд уселись на одной стороне, Кент и Бакстон выбрали места напротив. Гинзберг, куда-то испарившийся, пока команда осматривалась, уже вернулся со статной азиаткой примерно пятидесяти лет.
– Старший специальный агент Дженнифер Вонг, руководитель отделения ФБР в Финиксе, – представил он женщину. – Она будет следить за ходом расследования.
Бакстон встал пожать ей руку:
– Старший специальный агент Джерард Бакстон.
Нина уже привыкла работать с Бакстоном, но Вонг курировала весь офис Финикса и превосходила босса по рангу. К чему приведет дополнительный контроль? Насколько активно Вонг будет участвовать в расследовании? Геррера любила выходить за рамки; вдруг начальница отделения отправит ее домой за игру не по правилам? Если она окажется поборницей регламента, проблем не избежать.
Вонг выбрала место во главе стола, а Гинзберг сел по правую сторону.
– На встречах я буду присутствовать редко, но для начала введите меня в курс дела. – Она повернулась к Бакстону. – Появятся сдвиги в расследовании – сообщите.
Нина покосилась на Уэйда: к счастью, Вонг не стала показывать, кто здесь главный. Точнее, главная.
– Давайте обсудим все в вашем кабинете, – предложил Бакстон. – А команда пусть работает, не отвлекаясь на пересказ.
Бакстон и Вонг вышли, а Нина восхитилась тем, как ловко босс удалил из комнаты начальство, предоставив поле игрокам.
Гинзберг проследил за уходящими взглядом и обратился к команде:
– Мне поручили во всем вам помогать.
– Большое спасибо, – поблагодарила Брек. – Вы знаете город куда лучше нас.
– Хорошо, что вы показали нам место преступления до уборки. – Уэйду не терпелось начать анализ. – Я немного разобрался в подозреваемом.
Старший профайлер мало разговаривал по пути от Дойлов, – похоже, обдумывал увиденное.
– Инсценировка была весьма тщательной. Полагаю, она преследовала две цели. – Уэйд поднял палец. – Во-первых, создать правдоподобную историю для полиции. – Он поднял другой. – Во-вторых, удовлетворить эмоциональную потребность.
– Думаете, инсценировка – и часть почерка, и визитная карточка? – уточнила Нина.
– Простите? – недоуменно спросил Гинзберг.
– Проще объяснить на примере, – начал Уэйд. – Допустим, убийца по ночам нападает на женщин в Центральном парке и душит их со спины. Такой у него почерк. А когда жертвы умирают, он рисует у них на животе круг черным маркером – это визитная карточка. – Он сложил руки домиком, увлекшись любимой темой. – Ритуалы неким образом помогают субъекту реализовать потребность, которая не связана со способом убийства.
– Он одержим убийствами или ритуалами? – не понял Гинзберг.
– И тем и другим, – ответил Уэйд. – Однако одна составляющая меняется, а вторая остается прежней. – Подумав, он продолжил: – Допустим, полиция строже охраняет парки, и убийца начинает вламываться к женщинам в дома и душить их в постели. Почерк изменился, зато круг на животе, то есть визитная карточка, никуда не делся. Так мы и находим связь между преступлениями – будь то спонтанное нападение в парке или ограбление заранее выбранной жертвы.
Гинзберг обдумывал сказанное:
– Вы это сами придумали?
– Увы, нет. Термин «визитная карточка» изобрел Джон Дуглас, один из первых профайлеров в истории ФБР.
Нина, подавшись поближе, вернула разговор к происшествию:
– Выходит, положение тел убитых подсказывает, что побудило субъекта убивать?
Уэйд кивнул.
– Как я уже сказал, причина кроется в его матери.
– Думаете, она над ним издевалась? – спросила Брек.
– Необязательно буквально, – предупредил профайлер. – Однако подозреваемый посчитал какие-то ее поступки крайне несправедливыми, а то и оскорбительными. Нам важно понять, где случился перелом.
– То есть? – поинтересовалась Нина.
– Событие, которое меняет ход жизни человека, эдакий крутой вираж. – Уэйд подкрепил слова жестом. – Смена траектории. Без этого эпизода все могло бы сложиться иначе.
Кажется, Нина поняла.
– Если выясним, что стало для него толчком, то поймем его личность?
– Верно. – Кент пока не высказал свое мнение, и Уэйд повернулся к нему. – А что увидели вы?
– Ритуал и аннулирование, а еще очевидное замещение.
– Английский и испанский я понимаю, а психоболтологию – нет… – Нина вздохнула.
