«Сюда меня позвали явно не за тем, чтобы хвалить», – про себя делаю вывод.
– Не буду ходить вокруг и около, – начинает Сергей Русланович, смотря на меня в упор. – На вас поступила жалоба.
В ушах возникает шум. Что? Жалоба? На меня?
– Вас устроили сюда по знакомству. Уговор был, что я закрываю глаза на ваше неполное высшее образование, сессии, практику, предстоящую защиту диплома. Думал, пропущу мимо глаз жалобы, где вас обвиняют в некомпетентности. Все мы должны с чего-то начинать и где-то учиться. Но сегодня произошло то, на что я не могу и не хочу закрывать глаза. Тем более не готов рисковать репутацией колледжа и своим именем.
– Могу я узнать, в чем меня обвиняют?
– Устав нашего учреждения и ваш трудовой договор предусматривают, что работнику необходимо соблюдать локальные нормативные акты, добросовестно исполнять должностные обязанности, вести себя корректно по отношению к учащимся и коллегам. В том числе и в нерабочее время. Несоблюдение этих требований может быть признано нарушением, после чего я увольняю сотрудника. Опрошенные свидетели подтвердили, что вы вымогали взятку за зачет.
– Что подтвердили?
– Появилась информация, что вы собирали за зачет денежные средства. Вознаграждение за хорошую оценку. Я мог бы обратиться в полицию, как и предлагал сделать один из ваших студентов, но мы с вами решим все приказом об увольнении. Скандалы в учреждении мне ни к чему. Надеюсь, и для вас это станет серьезным уроком.
Сердце, ухнув вниз, отпружинивает и подскакивает к горлу.
– Бред какой-то… Я впервые об этом слышу…
Сергей Русланович открывает верхний ящик стола и достает оттуда конверт. Кладет его передо мной.
– Понимаю, вы мать-одиночка. Время тяжелое, денег лишних не заработать. Именно поэтому я не стану проводить настоящее расследование с вызовом сотрудников полиции и вашим последующим наказанием. Здесь стоят подписи студентов, на аудиозаписи также слышно, что вы вымогаете у них деньги. Подобного в колледже я не допущу, – гремит у меня в ушах голос директора.
– Это неправда, – машу головой. – Меня кто-то оклеветал! Я ничего ни у кого не вымогала!
– Анастасия Артёмовна, – Щербаков сдвигает брови к переносице и награждает таким взглядом, что я понимаю: следующим действием точно будет вызов полиции, – возьмите у моего секретаря листок бумаги и напишите заявление по собственному, – чеканит он. – Это единственное, что я могу сделать в этой ситуации с минимальными для всех потерями. Мне не нужны скандалы и шумиха. Да и отправлять вашего сына в детдом… пусть кто-то другой возьмет на себя такой грех.
– Могу я узнать, кто принес вам это? – киваю на конверт.
– Наверное, вам лучше знать? – хмыкает Сергей Русланович.
– Никита? Ваш сын? – Это первое, что приходит на ум.
Лицо Щербакова вытягивается, а следом в синих глазах появляются вспышки гнева.
– Никиты несколько дней нет в городе. Всё. – Щербаков указывает мне на дверь. – Марьяне я сам позвоню и объясню ситуацию. Но если вы и впредь продолжите заниматься подобными вещами, то мой совет: не просите у нее найти вам порядочную работу. В серьезных организациях с вашей внешностью делать нечего. Это моя ошибка, что поддался уговорам.
– А что не так с моей внешностью?
– Всё так. Но не для нашего учебного заведения.
– Раньше вас устраивало…
– Раньше и вы денег не брали за зачеты, – осаживает меня Щербаков. – Все ограничивалось замечаниями коллег, что вы флиртуете со своими студентами. Я не привык следить, чем мои люди занимаются в нерабочее время, и знать не хочу, с кем вы крутили интрижки. Всего доброго, Анастасия Артёмовна. Больше в колледже появляться не нужно. О расчете даже не думайте.
Мне словно миллион пощечин надавали, оплевали, макнули лицом в грязь. Подкативший к горлу ком душит. За что такая несправедливость? Ведь я не делала ничего из перечисленного!
Выхожу в приемную, ничего не соображая. В голове вата. Не знаю, почему подумала на Никиту, его действительно не было на лекциях несколько дней. Да и зачем ему меня так подставлять? Какой мотив? В последнюю нашу встречу мы нормально разговаривали. Никита подошел после занятий, мы перекинулись парой фраз, я поблагодарила его за вечер, и на том распрощались. Больше я его не видела.
– Анастасия Артёмовна… Настя… Воды? – доносится голос Алины.
Я нахожусь в ступоре и не могу сделать и шага. Опускаюсь на стул, не чувствуя под ногами опоры.
– Что он сказал? На вас лица нет…
– Чтобы попросила у тебя листок бумаги и написала заявление по собственному желанию.
– Что?!
На автомате я беру ручку со стола, придвигаю к себе протянутый секретарем листок и пишу заявление. Руки дрожат, почерк неровный. Можно было бы позвонить Нелли, спросить, что делать в подобной ситуации, но если уж Сергей Русланович все решил, поверив в мою виновность, за что сражаться? Как доказывать, что я не вымогала ни у кого денег?
В голове всплывает недавний разговор со студентами. Он был о предстоящем зачете. Ершов насмехался, задавал провокационные вопросы. Наверное, он и записал мои слова на диктофон или видео, а потом сделал из них нарезку. Собрать деньги и подписи тоже не проблема. Какие жестокие дети… За что они так со мной? Что я им сделала плохого?
По селектору звонит Щербаков. Мелькает надежда, что сейчас он позовет меня обратно. Извинится, скажет, что вышло недоразумение. Но вместо этого директор уточняет у Алины про мое заявление и просит сообщить в учительскую, чтобы нашли кем меня заменить.
Задыхаясь от эмоций и боли, я оставляю заявление на столе Алины и иду за вещами в аудиторию. Ноги не слушаются, в глазах собираются слезы, в груди тяжесть.
После того похода в клуб прошла без малого неделя. Первые два дня я ждала подвоха, появления Третьякова у моего дома или на работе, но ничего не происходило. К концу шестого дня я успокоилась. А сегодня, как гром среди ясного неба, прозвучало такое серьезное обвинение в мой адрес…
Я настолько ошарашена, что, кажется, даже не в состоянии осознать произошедшее.
Не помню, как добираюсь до дома. Боль по новой впивается в меня ядовитыми стрелами, когда начинаю прокручивать в голове разговор с Щербаковым.
Дома встречают Татьяна Павловна и Денис. Я прошу няню немного задержаться и уложить сына спать. Закрываюсь в ванной, смываю косметику, а потом, раздевшись догола, почти час мучаю себя контрастным душем, но легче не становится. Можно было бы залпом осушить бутылку вина, но после этого я поеду в больницу. И не факт, что откачают.
Проводив Татьяну Павловну, выпиваю вместо вина две таблетки обезболивающего и иду спать. Всю ночь мне снятся кошмары, сплю плохо, а наутро просыпаюсь от громкого стука в дверь.
Протерев сонные глаза, фокусируюсь на часах, которые стоят на прикроватной тумбочке. Время около полудня. Давно я не позволяла себе так долго спать. Даже в выходной день. Удивительно, что и Денис разоспался, не разбудив меня раньше.
Стук повторяется. Накинув халат, я тороплюсь в прихожую. Открываю дверь и вижу перед собой Щербакова. Младшего.
– Привет, – здоровается Никита, впиваясь в меня глазами. – Я только вчера вернулся в город и узнал, что ты уволилась. Что случилось?
10 глава
Я не в том состоянии, чтобы разыгрывать спектакль, будто мне хорошо и ничего ужасного не произошло. Меня раздавили, морально выжали, перемолотили системой. Даже представить не могла, что можно так жестоко обойтись с незнакомым человеком. А главное, за что? Ведь я ничего плохого не делала.
– Зачем ты приехал? И откуда узнал адрес? Я не давала тебе личных контактов.
Сильнее запахиваю халат на груди и не тороплюсь пускать Никиту в квартиру.
– Это, конечно, огромная проблема – узнать твой адрес, – иронизирует он. – Может, впустишь или так и будем стоять здесь и разговаривать через порог?
– Я вообще не хочу ни о чем говорить, извини.
Собираюсь захлопнуть дверь перед носом Никиты, но он просовывает в щель ногу.
– Я уже здесь. Ехал по пробкам слишком долго, чтобы вот так уйти, не получив от тебя ответ.
Еще один с желанием узнать подробности моей жизни. Ну ок. Вкратце расскажу и пойду будить сына. Посвящу день Денису. Мы давно с ним никуда не выбирались. Оденемся потеплее и до позднего вечера будем где-нибудь гулять, заглянем в наше любимое кафе. Алкоголем расслабиться нельзя, но вокруг масса других возможностей прийти в себя и отвлечься.
– У вас есть чат группы, я в курсе. Неужели не обсудили свою победу над сложным зачетом? Вы весь последний семестр только и делали, что занимались подстрекательством. Сколько я ваших бестактностей, насмешек, глупых подколов пережила, но не ходила и не жаловалась никому. Так вы решили пойти дальше и растоптать мою репутацию? Все получилось, Никит. Но после этого видеть никого из вас я не хочу. Убери ногу и дай мне закрыть дверь.
– Что значит слили? – На лице Щербакова появляется искреннее удивление. – Не читаю я этот треп в чате. Пришел к первой паре, а вместо тебя Никольская ведет занятия. Ребята говорят, что ты написала заявление по собственному желанию. Отец молчит. Что случилось? – повторяет он свой вопрос.
– Хватит притворяться. Вы с дружками третесь вместе, и ты не в курсе, что произошло? Мы сейчас не на лекции, можешь не строить из себя дурачка. Нелли просветила, чем ты на самом деле занимаешься. Мозги у тебя хорошо работают.
– Чем бы ни занимался, я не имею отношения к тому, что случилось в колледже. Но очень хотел бы тебе помочь. Не прогоняй меня, Анастасия Артёмовна.
Никита проникновенно смотрит на меня, склонив голову, потому что я намного ниже.
Во мне поселяются сомнения. Может, правда перегибаю палку и Никита не в курсе произошедшего?
– Впустишь? – предпринимает он еще одну попытку добиться своего.
– Не сегодня. Сейчас ребенок проснется. Ты и впрямь не вовремя. Я не хочу это обсуждать. Уверена, по колледжу уже вовсю гуляют слухи. Возвращайся на занятия, заодно и узнаешь, что к чему. От кого-то, но не от меня.
Воспользовавшись заминкой и тем, что Никита убирает ногу из проема, по-видимому собираясь опять что-то сказать или, что еще хуже, войти в квартиру, я захлопываю дверь и иду в спальню Дениса.
Жду, что мой бывший студент начнет настаивать и долбить в железное полотно кулаком, но, к счастью, Щербаков-младший понятливый. Стук не повторяется ни через пять минут, ни через десять. Телефон тоже молчит. Вот и замечательно. Не нужны мне сейчас никакие разговоры.
Сажусь на пол рядом с кроватью Дениса и смотрю на сына. Странно, что так долго спит. Может, из-за хмурой погоды? Проверяю его лоб. Вроде не горячий.
– Денис, – зову и глажу пальцами по пухлой щечке.
Стоит взглянуть на сына, и я понимаю, откуда берутся силы. Приятного в увольнении мало, да и дело даже не в нем, а в том, как это сделали. Не хочу проводить параллели, но вчера я чувствовала себя такой же потерянной и уязвимой, как и несколько лет назад в кафе, после разговора с отцом Володи.
Зажмурившись, трясу головой, чтобы выбросить из головы эти нелепые мысли.
У всех есть недостатки и страхи. Многие из нас очень зависимы от слов и поступков других людей. Мне стоило огромных усилий поверить в себя, понять, что, возможно, в чем-то я слабая и неправильная, но мать из меня получилась прекрасная. Что ребенок растет без отца… Не я первая и не я последняя, кто воспитывает свое чадо без чьей-либо помощи. А ведь могла бы послушать Третьякова-старшего, сломать себя и свою жизнь, избавившись от ребенка. Передергивает от этой мысли. Неприятие ее заставляет окончательно переключить внимание и не думать об увольнении. И не такое переживала.
– Доброе утро, соня. Вставай. Сейчас умоемся, позавтракаем, приведем себя в порядок и пойдем гулять. Ты, кажется, хотел в парк на весь день?
Я провожу ладонью по темным волосам сына и наблюдаю, как он меняется в лице.
– Ура! – Денис подскакивает, улыбаясь. – Да, я хочу в парк!
– Тогда идем в ванную.
Помогаю сыну умыться и почистить зубы, после чего мы направляемся на кухню. Я варю Дэну кашу, пока он грызет бублик и залипает в телевизоре. Так обычно начинаются наши выходные, которые я люблю. Если представить, что сегодня не будний день, то значительно легче и проще воспринимать реальность.
Помешивая кашу в кастрюльке, я звоню Татьяне Павловне и прошу заглянуть к нам послезавтра. Пары дней мне вполне хватит, чтобы прийти в себя, а потом займусь учебой и поиском новой работы. Пока даже не представляю, где и что искать. Неизвестность пугает. Начинать сначала всегда непросто. Особенно когда ты один.
Весь день мы с Денисом проводим на улице. Много гуляем и периодически заходим погреться в кафешки.
– Устал? – спрашиваю я у сына и подзываю официанта, чтобы сделать заказ.
Денис кивает и оглядывается по сторонам. Я тоже это делаю и замечаю, что в кафе появляется Щербаков-младший. Никита уверенно идет к нам.
– Уф-ф. Как же я замерз, пока ходил за вами и не решался подойти. Надеюсь, ты успокоилась и мы теперь можем поговорить? В квартиру твою не ломлюсь. Кругом куча людей. – Никита обводит зал глазами. – Про историю с деньгами в курсе. И считаю, что это самый настоящий бред. Узнаю, откуда растут ноги, – сразу же накажу виновных. Это подстава чистой воды. Тебя обязательно восстановят. Я поговорю с отцом.
– Не нужно. Ты…
– Терпеть не могу отказы, Настя, – обрывает меня Щербаков.
– Я хотела сказать, что поговорить с отцом ты можешь, но в колледж я не вернусь.
– В таком случае у меня для тебя две новости. Одна хорошая, а другая не очень.
– О хорошей я догадываюсь, – ухмыляюсь я. – Получаешь зеленый свет, потому что я больше не твой преподаватель. А плохая в чем заключается?
– Это и была плохая. Для тебя. Я очень настойчивый, и наличие у тебя пацана, – Никита бросает быстрый взгляд на Дениса, – меня нисколько не смущает.
– Тогда в чем заключается хорошая?
– Мы с ребятами открываем свою фирму. Игнат уже команду набирает. Пойдешь к нам?
– Неожиданное предложение. Очень, – смягчаюсь я. – И что же будет входить в мои обязанности?
– Я отвечаю за привлечение новых клиентов и партнеров. Будем работать вместе. В рекламном отделе. Нам нужны творческие люди с подвижным умом и подвешенным языком.
– Вдвоем будем работать в отделе?
– С Ваней и Сергеем.
– Ваня – это тот, у которого на шее татуировка? – уточняю, вспоминая ребят из клуба.
– Да. Ну так что?
– Мне нужно подумать, – говорю я и переключаю внимание на подошедшего официанта.
Заказываю Денису какао и вишневый пай, себе ягодный морс и булочку с маком. Никита просит принести ему двойной эспрессо и уточняет у нас, будем ли мы еще что-то. После моего отрицательного ответа, просит записать счет на него.
– Не стоит. Я сама могу заплатить за себя.
Щербаков ничего не отвечает. Переводит взгляд на Дениса и внимательно его рассматривает.
– Вы сейчас домой? Подвезти?
– Домой. Но подвозить не нужно. Я вызову такси.
– Насть… – Никита накрывает мою руку своей и заглядывает в глаза. – Ты из-за чего переживаешь? Я всего лишь предлагаю подвезти вас до дома, хочу помочь.
Не знаю, что настораживает. Наверное, то, что я не планировала переходить с Никитой черту и не ожидала от него активных действий и поддержки. Тем более предложений о работе и смелых заявлений, что он хочет за мной приударить, несмотря на ребенка. Который всегда будет для меня на первом месте.
