– И что делали?
Что делали.
– Беседовали о литературе в основном, – ответил я.
– О литературе?
Луценко выбрался из шезлонга.
– Алексей Степанович тогда весьма интересовался литературой.
– Ну да, ты же тоже литературой вроде интересовался. – Луценко потирал задницу. – У тебя же книга, кажется, издалась, да?
– Вроде как. А еще о клопах часто разговаривали.
– Что?
– Тогда мы жили в гостинице… не помню название. В ней водились клопы. И эти клопы нас сильно жрали.
– Светлова кусали клопы?! – поразился Луценко.
– Несть для клопа ни эллина, ни иудея. Впрочем, это подметил еще Гоголь, он разбирался. Разумеется, кусали. Вот мы и придумывали, как с этим бороться, спать-то невозможно. Ну, поскольку Алексей Степанович изобретатель, он придумал клополовку.
– Светлов изобрел клополовку?!
– Угу. Ультразвуковую. Одной ей и спасались…
– Клополовку, значит… – Луценко стал задумчив. – А НЭКСТРАН… Они, кажется, на мысу что-то строят.
– Что?!
Я почувствовал, как стало мягко под коленями.
– Ну да. То ли маяк, то ли локатор, башню одним словом. Там пляжик рядом был, мы всегда купались, а теперь на километр не подпускают, посты, овчарки… тьфу.
НЭКСТРАН строит неподалеку маяк. Мне пришла посылка. Связь? НЭКСТРАН по всей стране строит, и не только по нашей, почти везде их объекты…
– Как думаешь, сам Светлов приедет? – спросил Луценко. – Они этот маяк достроили, скоро открывать, по идее, Светлов должен быть.
Светлов строит маяк, мне приходит посылка, посылку принесла блондинка, а что, если блондинка…
– Если приедет Светлов, ты же можешь к нему по старой дружбе подкатить? – спросил Луценко. – Вам наверняка есть что вспомнить! Поговорите о политике, о литературе, то-сё, ну и былые костры снова запылают…
– Я больше не занимаюсь литературой, – напомнил я.
– И не надо! Возьмем стишата Уланова, напечатаем книгу, а фамилию твою прицепим!
Я представил свою фамилию на книге про Дросю Ку.
– Вряд ли Уланов будет молчать, – возразил я. – Мне кажется, он чувствителен к таким вопросам.
С неожиданным отвращением я осознал, что никаких особых возражений против того, чтобы стать автором книги про Дросю, не почувствовал.
– Плевать на Уланова! – воскликнул Луценко. – Плевать на Дросю! Сочини что-нибудь сам! Про Силу!
– Про Силу?
– Да! Про тушканчика Силу!
– Но тушканчик уже есть, – напомнил я. – Хохо.
– А у тебя будет Сила! – Луценко схватил меня за плечо. – Не хочешь тушканчика, пусть он будет вомбатом! Вомбат Сила против хорька Курощупера! Напечатаем с картинками, ты подойдешь к Светлову, чтобы взять автограф… То есть наоборот, чтобы подарить ему свою новую книгу!
Луценко взволновался так сильно, что блондинка из столовой посмотрела в нашу сторону с тревогой. А я выразительно представил, как дарю Светлову книгу «Сила против Курощупера». С картинками.
– А что такого? – спросил Луценко. – По-моему, это отличный повод встретиться.
– Тебе-то это зачем? Зачем тебе Светлов нужен?
– Как зачем?! Глупый вопрос, Витя… Человек из первой десятки нужен всем. «Форбс», кстати, назвал его самым перспективным бизнесменом грядущего десятилетия.
– И что?
– Да ничего! Ничего!
Блондинка стояла и смотрела на нас из-под ладони.
– Витя, ты знаешь анекдот про двух воробьев? – спросил Луценко.
– Про двух воробьев и лошадь? – уточнил я.
– Про двух воробьев и лошадь.
– И что?
– А то, Витя. Тебе, Витя, не надоело чирикать?
Луценко презрительно улыбнулся.
Воробьи, значит. Ладно.
– Хорошо, Миша, я переформулирую. Ты зачем Светлову? Что ты можешь предложить человеку из первой десятки? Оленину? Арбузы?
Луценко выдохнул. Вдохновение медленно отступало с его лица, Луценко выцветал, и я тогда мстительно усугубил:
– Светлов, он… очень хорошо видит людей. И, боюсь, с тобой он не стал бы разговаривать.
– Почему?
– Он, Миша, лошадь.
У Луценко дернулась щека, он помолчал, затем спросил:
– Знаешь, что самое поразительное?
– Знаю, – ответил я.
– Что такое со мной дважды произошло, – сказал Луценко.
– Что?
– Когда я купался, а рядом собака обосралась.
Жаль его стало немного, мне всех неудачников жаль. Неудачников и бездарей. Это судьба, с этим невозможно бороться.
– Вроде снаряд в одну воронку два раза не попадает, а со мной случилось, – сказал печально Луценко. – Один раз овчарка Муха, а второй раз какая-то чихуа-хуа. Ладно, Вить, поеду я, пожалуй.
Луценко протянул руку. Я пожал.
– Ты прав, – сказал Луценко. – Ты прав, Витя, арбузы мне не по размеру.
Луценко удалился, а через минуту заявилась блондинка с сильным запахом лапши быстрого приготовления. Она собрала совком окурки и принялась собирать шезлонг. Я наблюдал. Шезлонг сопротивлялся, то недоскладывался, то перескладывался, ломался и лягался ножками. Блондинка изгибалась вместе с шезлонгом, так что пришлось ей помочь.
– Поссорились с другом? – спросила блондинка. – Я видела, он руками размахивал.
– Поспорили по бизнесу, – пояснил я. – Ищем финансирование проекта.
– А чем вы занимаетесь?
– Коммуникации, компетенции, ивент.
– Что? – не поняла блондинка.
– Агентство широкого профиля. Организуем мероприятия, в основном съезды и конференции.
– А вакансий у вас нет?
Блондинки полны неожиданностей.
– А что вы умеете?
Блондинка оттолкала шезлонг к бассейну.
– Могу минивэн водить, я рекламные модули развозила. Могу на телефоне сидеть. В программах немного, я зимой в офисе работала, потом закрылись… А тут мне не очень нравится.
– Это понятно, – кивнул я. – Не знаю, думаю, через пару недель что-нибудь образуется.
– Спасибо! – блондинка хлопнула в ладоши. – Хорошо бы как-нибудь… Как у вас голова? Больше не болит?
– Нет, спасибо. Вы, кстати, знаете анекдот про двух воробьев и лошадь? – спросил я.
– Нет.
– Вам повезло.
– Смешной?
– Смешной, – сказал я. – О времени и о себе.
– Расскажите! – улыбнулась блондинка. – Я люблю анекдоты.
– Потом. Кстати, а кто вчера привез мне посылку?
– Не знаю. Курьер, кажется. Знаете, если ценность не объявлена и роспись не нужна, курьеры на ресепшене всегда оставляют. А что, пропало что-то?
– Нет, просто интересно. Я хочу телефон заказать…
– Тогда пропишите, чтобы курьер лично вручил!
– Обязательно.
– У нас не воруют, но люди разные приезжают… – блондинка вздохнула и поинтересовалась: – На обед пойдете? Сегодня рыба…
– Нет, пойду домой, работы много.
Я отправился в корпус, но дойти до номера не успел, звонок застал на лестнице. Я хотел послать Луценко к сутулому, но это оказался не Луценко.
Плохо.
Звонил адвокат. С Черногорией возникли проблемы. Адвокат говорил неожиданно с акцентом, на мои вопросы отвечал невпопад или странное, предлагал переоформить документы, а потом вдруг переключился на автоответчик.
Наверное, минуту я еще послушал.
Монтенегро накрылась. Последние два года я шел в сторону Черногории и не думал, что на пути могут возникнуть такие препятствия. Я всем сердцем любил Черногорию, я чувствовал себя практически черногорцем, был готов инвестировать в черногорскую экономику капитал и создать рабочие места, я собирался изучать черногорский язык и культуру, какие проблемы…
Я вошел в номер и сел на стул.
Что-то происходило, сомнений не осталось. За событиями, которые окружали меня, еще не проглядывалась внятная цель, но вполне чувствовался вектор. И воля. Нет, провал с Черногорией, скандал на конференции, подкат Луценко и метания блондинки могли быть отдельными случайностями, я вполне это допускал. И то, что эти события уложились в два дня, я тоже мог допустить. Вот только посылка. Посылка по разряду случайностей проходить не могла, за посылкой стояла воля. И эта воля вполне могла пресечь мои черногорские планы…
Зачем?
За последние годы я съездил в Англию, Францию, Польшу. У меня счет в Германии, у меня партнеры в Германии, я три раза без затруднений получал шенген и больше десятка раз выезжал, какой резон меня тормозить? Если у моего недоброжелателя есть ресурс влиять на решение посольства Черногории, то этот ресурс достанет меня и в самой Черногории. Да хоть в Чили, хоть в Ботсване, везде. Значит, все-таки с ВНЖ случайность. Почему тогда…
Неожиданно меня посетила абсолютно дикая мысль. Я вдруг подумал, что ошибся. Ведь я открывал посылку в сумерках, при вспышках розовых молний, и, едва заглянув, отбросил коробку, схватил скотч и обмотал ее в два слоя.
А что, если там нет ничего? Если мне померещилось? Почудилось. Там же сено, сено могло сложиться причудливым образом, некоторые вяжут из сена скульптуры, если пропитать сено раствором гипса с графеновыми трубками, получится материал на скручивание прочнее стали…
Я поднял коробку с пола. Не пахнет ничем. И не могло, за это время ни один запах не сохранился бы, морок.
