Мери Ли "Во власти тумана"

Это одна из главных причин нахождения Зака в этом месте. Сберечь сестру, которая стала персоной нон грата для сильных мира сего. Зак готов прятать её до старости, но не уверен, что сам доживет до преклонного возраста. Следовательно, он должен обезопасить Ребекку и будущего ребенка до дня икс. До дня, когда Закари Келлера больше не будет на этой прогнившей планете.

Капитан не сводит пристального взгляда с Зака и лжёт так, словно от этой роли обманщика зависит, получит ли он оскар.

– Ваш отец отослал её ещё несколько недель назад. Разве она не прибыла на базу? – осторожно спрашивает мужчина.

Закари выжидает пару мгновений и, нахмурив брови, говорит:

– Боюсь, что нет. Кто её сопровождал?

– Я уточню эту информацию и доложу вам по радиосвязи, которую мы наладим между Свободой и базой номер девять.

Свободой, как банально они назвали место заточения клонов.

– Может, отец отправил её к матери? – спрашивает Закари, пытаясь пустить ищеек по ложному следу.

Хант тут же подхватывает ложь и развивает её дальше.

– Он упоминал полковника, но я не уверен.

Зак прикасается к коробке и тихо произносит, не смотря на военного:

– Я буду благодарен вам, если вы поможете найти мне Ребекку.

– Безусловно наша организация приложит максимум усилий. Кроме вашего отца, нам нужно обговорить ещё кое-что.

А вот и вторая причина нахождения Закари на Свободе. Задача Ханта же до боли проста, он должен понять, что Закари Келлер не угроза Свободе и её деяниям, а так же он должен как можно быстрее отправить сына Родрика на материк.

– Что именно? – интересуется теперь уже постоянный глава базы номер девять.

– На Свободе уже долгое время проходит работа над некоторыми биоматериалами, ваш отец был поставщиком определенных ресурсов. Нам нужно это и в дальнейшем. Может, через неделю, а может, и через год.

– Что за ресурсы?

– Стволовые клетки. Мы обсудим это позже, после того как вы проститесь с отцом и наладите работу базы номер девять. Боюсь, нам пока некого поставить вместо вашего отца, а он всегда отзывался о вас как об опытном… руководителе.

Как все размыто и без конкретики. Закари знал, что они сейчас не попытаются сместить его. У них и тут куча дел, для чего ломать работающий механизм? Они ведь просто могут завербовать главу девятки для своих целей, это намного проще, чем внедрять своего человека.

Это они и пытаются сделать. И сделают. Закари позволит им.

– Если отец считал это важным, то мы продолжим сотрудничество.

Пару мгновений мужчины смотрят друг другу в глаза. Каждый пытается понять, кто же выиграл этот раунд.

– Рад это слышать, – произносит Хант. – Оставлю вас, можете отдохнуть, вертолет будет готов через два часа.

Военный уходит, а Закари рассматривает коробку. Перебирает содержимое, но не смотрит на него, это механическое действие для камеры наблюдения над дверью. Закари складывает всё обратно и отправляется в уборную, она находится тут же, в самом конце "квартиры", входит, запирает дверь и включает горячую воду на максимум. Смотрит на зеркало над раковиной и уже через несколько секунд там появляются буквы и цифры. "13 Родриг".

Закари выключает воду, берет полотенце и вытирает зеркало так, что больше никто не увидит этой надписи. Ещё будучи детьми, они играли так с Зейном. Отец научил их оставлять тайные послания на стеклах и зеркалах. Самым популярным местом "записок" была ванная комната.

Вернувшись к коробке, Закари садится за стол и представляет дальнейшие действия организации, которая убила его отца. Скорее всего они уже начали искать Ребекку, ведь её побег был недальновиден. Если бы она осталась здесь, её бы не тронули. Военные на Свободе не идиоты и поняли бы, что гибель двоих Келлеров навлечет на их головы куда большие проблемы, нежели устранение одного. Кроме поисков Ребекки, которая может знать больше положенного, военные начнут вербовать Закари. С этим он им поможет. Только после того как на Свободе будут уверены в его преданности, только тогда начнется всё самое интересное.

Спустя час в бывшее жилище отца входит мужчина, он представляется майором Гарднером. Он долго и муторно рассказывает о заслугах отца Закари, а потом провожает гостя к вертолету. Забравшись внутрь, сын видит темно-коричневый, практически черный гроб отца. Садится, ставит коробку с вещами себе под ноги и надевает наушники. Вертолет взлетает, а Зак продолжает смотреть на лакированное покрытие последнего прибежища отца. Сын вспоминает самые ключевые моменты, которые связывали их. Их было достаточно, но не так много, как хотелось бы.

Вернувшись на девятку Закари тут же отправляется в свой кабинет. В это время на кладбище недалеко от склепа, в котором покоится сын теперь уже постоянного главы базы номер девять, четверо мужчин роют промерзлую землю и матерятся на чем свет стоит. Они не знают, кого сегодня будут провожать в последний путь и сквернословят знатно. Один даже предложил внести закон, чтобы в зиму люди не смели помирать, иначе… а что иначе? Даже если бы эта четверка знала, кого сегодня похоронят, они бы ничего не почувствовали, потому что появились на девятке уже после прихода тумана и ни разу в жизни не видели Келлера-старшего.

Уже на закате Закари и его сестра садятся в бронированный внедорожник и отправляются на кладбище. Третий дорогой для Закари человек оканчивает свой путь именно здесь.

Нео с семнадцатью военными прочесали периметр и убедились, что на кладбище никого нет и дочь может проводить любимого отца и не быть замеченной людьми со Свободы.

Снег повалил знатно. Если так будет продолжаться, то им придется возвращаться по сугробам.

Закари уверенно ведет машину и слушает тихий голос Ребекки. Сестра старается не плакать, но слёзы крупными каплями стекают по щекам, пока она рассказывает Заку истории, о которых он и так отлично знает, многие из них он вспоминал в вертолете несколько часов назад.

В этот раз на кладбище нет старого священника, его заменил молодой парень, только он из всей девятки кое-как разбирался в слове божьем. Патрик пел в хоре ещё с пяти лет, а потом его мать заставляла ходить на все службы. И вот настал момент, когда это ему пригодилось. Одетый в обычную одежду, он держит в трясущихся от холода руках Библию с золотым переплетом и ждёт, когда семья соберется полностью.

Когда Закари и Ребекка подходят к яме, разинувшей пасть, то полковник уже стоит у гроба и смотрит на коричневое дерево не моргая.

В этот раз Зак не прогоняет её.

Хочет ли он этого?

Да.

Но Закари знает, что отец любил только одну женщину. Несмотря на то что она чудовище, готовое ради цели сожрать всё своё потомство. Их отец любил её всегда. Он добивался её расположения, а добившись, не прекратил располагать полковника к себе на протяжении долгих лет. Он был упрям и напорист. Но ничто не было способно растопить сердце железной леди. Даже сейчас, стоя на краю могилы, она не уронила ни единой слезинки. Она без эмоций смотрит на крышку гроба, а когда старшие её дети подходят достаточно близко, поднимает взор на своего сына. Она не видела дочь очень долго, но даже не дарит ей секундного взгляда, от этого Ребекке становится ещё больнее.

– Они его убили? – спрашивает полковник, не сводя взгляда с сына.

Зак не отвечает ей, его взгляд против приказов разума направлялся не на гроб отца, а немного правее – на склеп. Закари мысленно просит отца присмотреть за его ребенком. Он не верит в другой мир, в то, что люди как-то возрождаются или же приобретают бессмертную душу, но предпочитает думать, что его ребенок всё же где-то существует. Однажды Зак пытался понять, почему отказывается принимать смерть сына и понял, что ни один родитель не сможет смириться с этой утратой. Это невозможно. Это выше сил смертного человека.

Не получив ответа, полковник отворачивается от детей, и уходя, бросает:

– Я думала, Зейну хватит смелости прийти хотя бы сюда.

Эта случайная фраза была вовсе не случайной. И полковник и Закари оба знали об этом. Полковник пыталась понять, где её младший сын, но по лицу старшего было невозможно ничего прочесть. Так она и уходит к своей машине, не получив ни единого ответа, но внутри полковника начинает зарождаться злость. Злость на тех, кто посмел причинить фатальный урон единственному человеку во всем мире, который любил её безвозмездно.

Ведь даже чудовищу необходима капля любви и преданности.

Глава пятая

Будь проклят этот снег!

Ненавижу!

Гребаная погода!

Останавливаю мотоцикл, потому что слишком далеко уехала от автобуса. Почему они едут так медленно? Мне нужно убираться от базы номер девять как можно дальше и быстрее, но мой новый балласт этому не способствует.

Остановилась, а вот Волк пронесся вперед со скоростью пули. Оборачиваюсь и вижу, что автобус и вовсе не едет.

Какого хрена? Поворачиваю обратно и выжимаю тормоз у самой двери, она тут же открывается, и оттуда на меня смотрит изуродованное лицо Кортни.

– Бензин кончился. Совсем.

Я готова выть похлеще волка.

Мои канистры почти пусты. Слезаю с байка, ставлю его на подножку и поднимаюсь в салон автобуса. Дверь за мной закрывается, и я смотрю на испуганные лица девушек.

Это мой геморрой. На хрена они мне нужны? С какой стати я должна заботиться и оберегать их? Но они смотрят на меня так, будто я знаю, что делать и как поступать. А я ничего не знаю. У меня абсолютно нет мыслей на их счёт.

Нахожу взглядом Лексу.

– Мы с тобой поедем в город, найдем топливо и вернем…

Мне не удается договорить, Фиби соскакивает с места и, держа в руках автомат, отрицательно качает головой.

– Ты не вернешься тогда…

– Что? – переспрашиваю я.

Фиби прочищает горло и говорит достаточно громко, чтобы после её фразы поползли шепотки.

– Если ты заберешь свою сестру, то тебе не будет резона возвращаться за нами.

А ты не дура. Совершенно новым взглядом рассматриваю девушку, которая недавно взорвала школу с приличным количеством людей внутри. Она совсем не проста и в её глазах я вижу одно – желание жить. Достойное желание в наше время. Полезное.

– Хочешь поехать со мной? – спрашиваю я у Фиби.

Её глаза мгновенно начинают сверкать, словно я предложила ей нечто поистине ценное, я же надеялась на её незамедлительный отказ.

– Да.

Она отвечает даже не подумав, что в автобусе намного безопаснее, чем снаружи. В городе нас может ожидать что угодно… кто угодно.

– Тогда возьми у кого-нибудь куртку, иначе окоченеешь.

Пока Фиби разбирается с одеждой, я сажусь на корточки в проходе и смотрю на Лексу.

– Как ты?

– Нормально. Когда мы уже пойдем за Доми?

Этот вопрос моментально отправляет меня во времена, когда она просила меня вернуться за Зари. Тогда я этого не сделала, потому что не хотела рисковать близкими ради неизвестного мне парня, а сейчас я не сделаю этого, потому что Доми нет.

Взгляд сестры настолько открытый, что я не вижу там ни единой капли безумия. Но будь так просто распознать больной рассудок, то раньше все психбольницы были бы переполнены. Ведь так?

Мы обязательно поговорим с Лексой, но не сейчас, тут слишком много посторонних ушей. Предполагаю, что сестра не смирилась с потерей сына, но я не позволю ей слететь с катушек, она нужна мне, ведь кроме Лексы, у меня больше никого нет. Я не готова отказаться от неё. Мы выпутаемся вместе. Сейчас слово "сестра" значит для меня куда больше, чем когда-либо.

Обхожу ответ стороной и задаю более важный вопрос:

– У тебя ведь нет с собой лекарства?

Лекса отрицательно качает головой.

Гадство!

У меня есть лекарство иного рода. Я забрала с собой вакцину, но не могу быть уверенной, что она поможет. Да, Лейзенберг спас свою Пятницу от малярии, но ведь до этого были и другие. Что с ними было не так? Что, если Пятница – это случайность, и вакцины от всех болезней нет? Что произошло с остальными Днями Недели?

Не хочу об этом думать, но не могу.

У меня будет шанс проверить гениальность доктора ценой жизни моей сестры.

Всего одна попытка.

Но не сейчас.

В данный момент Лекса выглядит нормально, у меня есть время доехать до города, обзавестись топливом и вернуться назад. Тащить всех девушек пешком – глупо. Половина просто отморозит себе босые ноги, а если на нас нападут, то скорее всего мы все погибнем.

– Я готова, – произносит Фиби у меня за спиной.

Поднимаюсь и не прощаясь с сестрой выхожу вон из автобуса, Фиби следует за мной. Как только девушка выходит из желтого транспорта, водитель Кортни тут же закрывает двери. Они должны сохранять тепло настолько, насколько это возможно.

Подхожу к мотоциклу и натягиваю капюшон, заливаю остатки топлива в бак, вешаю пустые канистры по бокам, завязываю шнурки под подбородком и, перекинув ногу, сажусь на транспорт. Перед нами появляется Волк. Фиби тут же хватает меня за рукав куртки.

– Он опасен! – взвизгивает она.

Оборачиваюсь и, твердо смотря ей в глаза, говорю:

– Если ты не хочешь причинить мне вреда, то он тебя не тронет.

Девушка немного расслабляется и это говорит о том, что она мне зла не желает. Пока. Ну или как минимум хорошо это скрывает.

Пару мгновений, и взревев, мотоцикл уносится в сторону ближайшего города. Проезжаем табличку, но я даже не вижу названия. Это больше не имеет значения. Все города похожи друг на друга – запустение, холод и смерть.

Волк несется рядом, я больше не вижу автобуса и сосредотачиваю всё внимание на дороге, но это длится недолго. Новый город, неважно каково его название, выглядит отвратительно, нам не проехать даже к первым домам, уйма перевернутых и брошенных машин. Автобусу тут тоже делать нечего.

Нам эту вершину не преодолеть.

Твою ж мать!

Я уже без сил, но даже не знаю, когда примерно смогу хоть немного передохнуть, перевести дух и подумать о новых вводных. А ещё нужно поговорить с Лексой. Уже сейчас я вижу, что она кардинально изменилась. Больше нет милых улыбок и пустых разговоров. Но самое жуткое, её глаза стали другими, словно она прошла войну и осталась единственным выжившим.

Сбавляю скорость, полностью останавливаемся и приказываю Фиби отцепиться от меня. Спускаюсь с мотоцикла. Девушка тоже слезает, и я отдаю ей одну из пустых канистр. Вторую беру себе и пару мгновений стою в растерянности.

А каким, собственно говоря, бензином заправляют автобусы?