«Твои глаза больше не горят, Канарейка. Тебе плохо. Скучно. Пусто. А я могу тебя наполнить»
Сколько самоуверенности!
Но… Сглатываю тугой ком в горле. Он ведь прав, я действительно будто блуждаю в глухой темноте. Поход в клуб втайне от отца, записки преследователя, которые я не только храню, но и перечитываю… Каждый раз это как лезвие по коже. Адреналиновая игла.
И он методично все эти недели подсаживал меня на неё. Как он понял? Как узнал?
«Чем же ты меня наполнишь?»
«Собой»
Какая пошлость! Угроза. Предупреждение?
Отбрасываю телефон и накрываю подушкой, будто сам гаджет несёт опасность.
Я слишком увлеклась. Пошла на поводу у маньяка. Нужно сейчас же прекратить, потому что… потому что меня действительно начинает затягивать.
Глава 8
Утром встречаемся с папой в кухне. Он пьёт кофе с бутербродом, я жарю себе омлет. Оба молчим, но я чувствую на себе его тяжёлый взгляд. Мы вообще оба по утрам не особо разговорчивые, нужно немного времени в тишине, чтобы настроиться на день грядущий, а после вчерашней ссоры общаться тем более не тянет.
– У тебя сегодня репетиция? – в конце концов он первым ломает молчание.
– Нет. Через неделю сессия, надо сконцентрироваться на учёбе.
– Курсовым проектом разрешили взять новый альбом.
– Да.
На этом мы прекращаем диалог. Я сажусь за стол и начинаю есть, листая ленту соцсети в телефоне.
– Надина, можно есть без телефона в руках?
– Угу, – жую и продолжаю делать что делала.
– Ты меня слышишь?
– Угу.
– Надя! – рядом на стол опускается ладонь, и моя тарелка подпрыгивает. – Я с тобой разговариваю.
– Что? – максимально спокойно поднимаю глаза, хотя внутри всю начинает трясти от злости. – Я тебя услышала, папочка. Есть без телефона и слушаться Артурчика. Будет исполнено!
Толкаю с силой телефон по столу, он проезжает через всю поверхность и падает с глухим стуком на пол. Надо же, и правда качественный – не разбился.
Лицо отца становится нечитаемым, в тёмных глазах плещется гнев, но он его сдерживает. Выпустит потом на ком-нибудь из подчинённых, но это их проблемы, знают на кого работают.
Отец ставит в раковину кружку с недопитым кофе и стремительным шагом выходит из кухни, а через секунду хлопает входная дверь. Ушёл.
Я же обмякаю и кладу голову на локти. Слёзы собираются в глазах и жгут, но я прикусываю губы, не позволяя им пролиться.
Я хочу свободы. В решениях, в действиях, в выборе. Мне надоело отчитываться за каждый свой шаг, надоело быть благодарной за всё, что для меня сделали и делают. Я устала.
Делаю глубокий вдох и плавный выдох. Надо собираться в институт, сегодня предзачёт по менеджменту музыкального искусства. Если не отвечу сегодня на заданные преподавателем вопросы, допуск к экзамену на сессии могу не получить.
К институту добираюсь на такси, проигнорировав присланного папой водителя. Пусть расскажет, какая балованная у него дочь.
Девчонки из группы уже ждут на ступеньках крыльца и фоткаются. Сто тысячная фотка на фоне красно-жёлто-коричневой мозаики.
– Привет, Надя! – хохочет Алинка. Её даже Березин на грядущем предзачёте не пугает, ей вообще ничто не может испортить настроение.
– Приветик всем.
Заходим с девочками в фойе, у колонны парни с параллельного потока машут приветственно. Машем им в ответ, пока приводим себя в порядок перед зеркалом после ветра на улице.
– Надюш, держи! – рядом материализуется Никита и бросает мне флешку. – Перебил вступление, зацени.
Никита Вельнев – мой приятель с курса звукорежиссуры. Талантливый парень, но немного скромный, хотя внешне очень даже интересный многим девчонкам. Артур не сильно одобряет его работы, но вынужден соглашаться, что иногда идеи Никиты выстреливают. У него большое будущее в профессии.
Мы идём на пару. Я пытаюсь максимально сконцентрироваться и выбросить из головы утреннюю ссору с отцом, «поклонника» и доставшего сообщениями Артура. Это сложно. Мне надо поучиться сосредотачиваться, потому что чувствую, что начинают тонуть в круговороте мыслей.
Занятие проходит терпимо. Преподаватель несколько раз задаёт мне вопросы. Трижды я отвечаю верно, два раза мимо, он качает головой, но допуск к экзамену на сессии даёт. Уже легче.
Выхожу из аудитории и открываю сообщения Артура. Их уже шесть! Неужели непонятно, что я занята? Да и важного ничего. «Перезвони. Почему не перезваниваешь? Во сколько освободишься» и так далее.
Я пишу ему, что у меня ещё две пары, а потом я готова ехать на студию. У нас сегодня пробная запись, на которую я совершенно не настроена.
После занятий Артур уже ждёт меня в машине возле института. Забираюсь на сиденье и морщусь от изобилия запаха его парфюма в салоне.
– Открой окно, тут дышать нечем, – прошу и достаю наушники, уже по лицу его вижу, что начнёт грузить, а я слушать не хочу.
На удивление, Артур не настаивает и даже открывает окно.
В студии сегодня оживлённо. Даже приходится какое-то время ждать, пока закончат запись фольклорный хор из дома культуры. Я времени не теряю, распеваюсь и настраиваюсь на песню. «Сладкий лёд твоих губ» – одна из тех, которые мне нравятся из идей Артура. Я бы сделала её чуть драматичнее, а музыку тяжелее, можно проигрыш гитарный, меньше попсы в бите, но не все решения принимаю я. Более того, мало какие вообще.
Работаем минут сорок, ввиду, что за нами тоже очередь. Куча детей носится по коридору в ожидании своей записи. Мне не мешают, а вот звукарь недоволен. Но это его проблемы.
Когда заканчиваем, они с Артуром ещё минут десять что-то обсуждают, несколько раз проматывают и переслушивают припев. На моё предложение убрать голосовую волну и взять ниже, отмахиваются.
– Жду в коридоре, – бросаю Артуру и выхожу.
Вскоре и он выходит, а дети вместе с их руководителем набиваются в студийную комнату, и в коридоре наступает тишина.
– Алик сказал подождать минут пять, сейчас «грязная» версия скопируется и заберём флешку, будет над чем тебе поработать с преподавателем.
– Угу, – киваю и снова утыкаюсь в телефон.
– Надя, – Артур кладёт мне ладонь на запястье и опускает мою руку с телефоном снова вниз, а я в изумлении поднимаю на него глаза. – Поговорим?
– Говори, – смотрю в глаза, но руки аккуратно выворачиваю.
Мне совершенно не нравится его взгляд сейчас. Он и так слишком въедливый и морозный, а сейчас ещё и странно поблёскивает.
– Иди сюда, – снова берёт меня за руку и тянет. – Ко мне.
– Чего?! – высвобождаюсь и отступаю чуть назад. – Артур, ты бухой, что ли?
– Да какого хрена, Надина? – в его голосе появляется резкость. – Скажи ещё, что ты не замечаешь ничего.
– Чего я не замечаю?
– Моего интереса.
– К деньгам моего папочки?
– Слушай, – он резко шагает ко мне, почти прижимая к стене, упирается одной рукой в стену и наклоняется к самому лицу, окатив запахом своего слишком резкого парфюма. – Ну чего ты ломаешься? А? Я бате твоему нравлюсь, а он у тебя тот ещё гондон.
– Да пошёл ты!
Толкаю его обеими ладонями в грудь, но освободиться не получается. Артур хватает меня пальцами за скулы и сжимает.
– Ты без меня никто, коза, понимаешь? Это я тебя поднял, – шипит, отвратно корча рот. – Я сделал тебя звездой. Сосать у меня должна из благодарности. И будешь, ясно?
Тошнотворный ком подкатывает к горлу. В руках появляется дрожь, становится страшно. А ещё у меня вспыхивает злость. Долбанный голодранец охмурил отца, а теперь ещё сосать ему в благодарность. Пошёл в жопу.
Выстреливаю коленом, попадая именно туда, куда целилась. Мудак резко выдыхает и отшатывается, чуть согнувшись.
– Конец тебе, Надя, – говорит хрипло.
Кажется, ударила я недостаточно сильно, потому что Артур снова дёргается ко мне, но тут сзади в коридоре появляется Никита, стряхивая капли с мокрого зонта. Он подрабатывает помощником у главного звукаря.
Артур понимает, что мы не одни и отступает, а я проскакиваю мимо и быстро подхожу к Никите.
– Проведёшь до такси? Я зонт не взяла – причёска намокнет.
– Конечно, – отвечает Вельнев, внимательно взглянув на меня, а потом на Артура. – Пошли?
Предлагает взять его под руку, что я и делаю.
Мы выходим на улицу, дождь едва накрапывает, но Никита всё равно раскрывает зонт. Мы доходим до стоянки такси чуть дальше. Он спрашивает у водителя, свободен ли тот, и, получив утвердительный ответ, открывает для меня заднюю дверь.
– Надя, ты в норме?
– Да, всё хорошо, Никит, не волнуйся.
Вряд ли я его убедила, но вопросов он не задаёт. Молчаливо ждёт, пока я сяду в такси и захлопывает дверь.
Дома первым делом принимаю душ. Мне кажется, что от меня несёт этим жутким ядрёным парфюмом Артура. Всё провонялось: и одежда, и волосы, кажется, будто даже сама кожа.
Мудак, по-другому не скажешь. Отвратительный, мерзкий придурок. Он меня давно уже напрягал, а сегодня сорвал маску с себя. Признаться, мне стало страшно. Мало ли что у него на уме. Но Артур дал мне отличный повод избавиться от него. Чего-чего, но подобного отец терпеть в отношении меня точно не станет.
Как раз спускаюсь на первый этаж по лестнице, когда звонит телефон.
– Да, папа, – отвечаю отцу.
– Надина, где ты? – его голос выдаёт напряжение.
– Дома. А что?
– Хорошо, – слышно, что он с облегчением выдыхает. – Сейчас мне сообщили, что Артур в больнице. Кто-то сильно избил его возле студии. Я испугался за тебя, дочь, подумал, вдруг ты тоже там была.
Глава 9
Я сжимаю в ладонях телефон и задумываюсь. Не то чтобы я сильно расстроилась за Артура. Но всё это очень и очень странно. И меня не покидает ощущение, что произошедшее совершенно не случайно.
А что если это Тень?
Но как он мог видеть то, что произошло в студии? Этого не видел никто. Никто кроме Никиты.
Но…
Не может быть. Помощник нашего звукаря не может быть моим преследователем. Это же… просто Никита. Хороший парень из универа, улыбчивый и славный.
Просто не верю, что это он. Но всё же не могу отделаться от неприятной зудящей мысли, что а вдруг человек, который преследует меня и пугает до чёртиков – мой знакомый. Милый парень с параллельного курса.
Нет-нет, точно не он. Там в проулке мне показалось, что сталкер высокий, а Никита едва выше меня на три-четыре сантиметра. И Вельнёв более худощавый.
Вряд ли.
И снова я чувствую вспышку злости. Почему так происходит, что кто-то другой решает, чего я хочу и что должна делать. Отец, Артур, этот псих со своими розами и открытками.
