– Ладно, – сдаюсь я. – Но я буду платить за себя, Бэйлор. Я больше не позволю тебе платить за меня.
Она склоняет голову набок и оценивающе смотрит на меня.
– Думаю, я смогу с этим жить, – говорит она.
И снова улыбается. Той улыбкой, от которой появляется ямочка на щеке. И вот так запросто мы стали друзьями!
– Подожди-ка минутку, – говорит она, встает и идет к бариста.
Вскоре Бэйлор возвращается и приносит пакет со льдом. Она осторожно поднимает мою руку, лежащую у меня на бедре, и кладет ее на стол. Потом кладет на мои распухшие костяшки пакет со льдом.
Я улыбаюсь и благодарю ее. Я позаботился о ней, а теперь она заботится обо мне. Она улыбается мне в ответ, и готов поклясться, что она совершенно точно знает, о чем я сейчас думаю.
– Значит, Бэйлор, – произношу я, наслаждаясь ее именем на языке. – У тебя необычное имя. Никогда еще не встречал такого. Ты из Техаса? – спрашиваю я.
Я знаю ответ еще до того, как она его произносит. У нее нет даже намека на акцент, в отличие от меня. Она даже близко не из тех же краев, что и я. Я осознаю, насколько меня это огорчает.
Бэйлор качает головой:
– Нет. Мы живем в Коннектикуте, но мой отец учился в Техасе. Он был большим фанатом футбольной команды Бэйлорского университета. До сих пор их фанат.
Черт. Коннектикут далеко от Техаса.
– А?а?а, так значит, ты с севера. Но даже несмотря на это, мне очень нравится твое имя, – подмигиваю я ей. – Кстати, могло бы быть гораздо хуже. Твой отец мог учиться в Клемсоне… или в Помоне.
Мы смеемся.
– Помона! – с отвращением произносит она. – Фу! Меня бы все называли Мона. Ужас!
Она хихикает, и тут я начинаю думать, что бы еще сказать такого смешного, чтобы снова услышать этот звук.
Мой телефон вибрирует на столе, но я не обращаю на него внимания. Бэйлор указывает на него.
– Все в порядке, ты можешь ответить.
– Кто бы это ни был, пускай подождет, – говорю я. – Расскажи мне про журналистику. Ты сказала, что брала интервью для университетской газеты. Ты там работаешь?
Она вытирает с губ взбитые сливки, заставляя меня позавидовать салфетке.
– Нет, я подавала туда заявку, но у них уже длинный список из студентов, которые хотят там работать. Все равно они, как правило, не берут статьи, написанные младшекурсниками. Так что это скорее для практики, чем для чего-то еще. Меня вряд ли будут публиковать, по крайней мере еще год.
– Я бы с удовольствием почитал, что ты пишешь, – говорю я.
Она краснеет. Я улыбаюсь. Мы пьем.
– Значит, у тебя нет работы? – спрашиваю я.
Девушка качает головой:
– Оплачиваемой нет.
Уголки ее губ приподнимаются, а ее удивительные глаза блестят.
– Но три раза в неделю я помогаю в детской больнице.
Мой телефон опять вибрирует. Бэйлор говорит:
– Лучше ответь, может, что-то срочное.
Я сдаюсь и щелкаю по экрану – мне пришло несколько эсэмэсок от Карен, которая интересуется, где я. Я быстро отвечаю, что опоздаю, и прошу меня не ждать. Телефон тут же вибрирует снова, так что я убираю его в задний карман.
– Если я не ошибаюсь, ты специализируешься, но совершенно не интересуешься политологией, верно? – спрашивает она.
Мне трудно сдержать улыбку. У нас был всего один коротенький разговор несколько месяцев назад, когда Бэйлор растянулась на тротуаре. Но она запомнила. Да, это наверняка что-то значит.
– Ну, когда твой отец политик, это как бы в порядке вещей, – говорю я.
– Почему? – спрашивает она.
Я изучаю серьезное выражение ее лица.
– Наверное, потому, что от меня этого ожидают.
– Понятно.
Она хмурит брови, и мне кажется, что я каким-то образом ее подвел.
– Ты всегда делаешь то, чего от тебя ожидают?
– Не всегда, – говорю я, стараясь доказать этой независимой девушке свою независимость. – Я играю в футбол. Этого от меня не ожидали.
– Значит, ты любишь футбол? – спрашивает она.
– И да, и нет, – честно отвечаю я.
Думаю, даже капельку неискренний ответ ее не устроит.
– Мне нравится играть, и благодаря футболу я получил тут стипендию, но футбол – не моя страсть.
– Тогда зачем ты играешь?
– Честно? Чтобы уклониться от всей остальной ерунды, которой от меня ожидают.
Я качаю головой, осознавая, что выгляжу сейчас полным болваном.
– Значит, ты не хочешь заниматься политикой и играешь в футбол, чтобы не говорить отцу, что тебе не нравится жизнь, которую он для тебя приготовил.
Это был не вопрос. Кто она вообще такая, эта девушка? Я пью кофе и размышляю над ее философией. Мой телефон вибрирует еще несколько раз, и игнорировать его становится все сложнее.
– Прости, ты не возражаешь, если я отвечу на звонок? Кто-то никак не перестанет мне досаждать.
– Да, пожалуйста, – говорит она. – Наверняка твоя девушка интересуется, что тебя задержало.
Я кладу телефон экраном на стол.
– У меня нет девушки, Бэйлор.
Она приподнимает брови.
– Думаешь, я в это поверю?
– Конечно, – отвечаю я. – Это же правда.
– Тогда кто та блондинка, с которой я все время вижу вас вместе? – спрашивает она. – Когда вы шли на матч; кажется, вы очень близки.
Она краснеет, осознав, что проговорилась, что наблюдала за мной. Я молча наслаждаюсь этой победой.
– Карен? – со смехом спрашиваю я. – Нет, она не моя девушка. Мы дружим с детства и действительно много времени проводим вместе, но она точно не моя девушка.
– Хм-м?м. – Бэйлор смотрит на меня скептически. – А она об этом знает?
Я громко смеюсь:
– Очень на это надеюсь. – Я смотрю ей прямо в глаза и повторяю: – Бэйлор, у меня нет девушки.
– Ладно.
Она смущенно отводит взгляд.
– Но тебе все равно стоит посмотреть, кто пытается с тобой связаться.
Я переворачиваю телефон и вижу, что Карен звонила и писала несколько раз и Дин один раз звонил.
– Не возражаешь, если я быстро позвоню? – спрашиваю я ее.
– Да, давай, – говорит она и достает свою записную книжку, чтобы не сидеть без дела.
Я набираю номер Дина.
– Привет, Дин. Я задержался.
– Гэвин, тащи сюда свою задницу, – говорит он. – Вечеринка просто обалденная! Кажется, полкампуса пришло.
– Кстати, о вечеринке, – говорю я. – Меня тут немного отвлекли.
Я смотрю на Бэйлор – она делает вид, что просматривает свои записи, но уголки ее губ ползут вверх.
– Я сильно опоздаю, если вообще приду. А сейчас мне надо идти.
– Ага, я понял, – он смеется в трубку. – У тебя был долгий период воздержания, приятель. Иди займись сексом и перестань нас всех донимать своей раздражительной задницей.
Потом он кричит:
– Слушайте сюда, парни! Макбрайду сегодня дадут!
Я слышу одобрительные возгласы на заднем плане.
Я выпучиваю глаза, но, судя по поведению Бэйлор, она все же не слышала заявления Дина.
– Все не так, приятель. Но сделай мне одолжение и попроси Карен перестать мне писать. Мне пора.
Я выключаю телефон и кладу его обратно в карман.
Бэйлор кладет записную книжку на стол.
– Если тебе нужно куда-то идти, не задерживайся.
– Бэйлор, мне никуда не нужно идти, – говорю я. – Я хочу быть здесь. А ты? Тебя разве никто не ждет? Этот, как там его, с ознакомительного занятия?
Как будто его имя не знакомо мне до боли.
– Крис, – говорит она.
– Точно, Крис, – повторяю я. – Твой парень, да?
Она застенчиво пожимает плечами и кивает так, словно ее это смущает.
– Вы уже планируете свадьбу и детей или просто проводите вместе время, пока не найдете свою половинку? – спрашиваю я.
– Ого, вот так прямолинейно? – спрашивает она.
– Кто бы говорил, – парирую я.
Она самодовольно улыбается:
– Мы с Крисом давно знакомы. Мы много лет дружим, но встречаться начали недавно, когда приехали сюда. Думаю, это казалось логичным следующим шагом.
– То есть ты сделала то, чего от тебя ожидали? – спрашиваю я.
– Туше, – говорит она.
Бэйлор допивает свой смузи, вытаскивает и облизывает эту везучую трубочку. Я заворожен и не могу отвести взгляд.
– Раз твое призвание не политика и не футбол, то что же тогда? – спрашивает она.
Я качаю головой:
– Ты будешь смеяться.
