Дыхание темного щекотало кожу, шевелило короткие прядки на шее. От этого становилось всё страшнее – я постепенно понимала, что я для эльфа не разумное существо, а мышь, угодившая в кошачьи лапы.
– Ваше полное имя, – требовательно уточнил он вопрос.
– Даркнайт Ирондель, – повторила я, в кои веки радуясь, что в этих словах нет лжи. Что это теперь действительно моё полное имя.
– И-рон-де-е-ель… Эльфийские корни? – мурлыкающе протянула за спиной большая хищная кошка, и я ощутила прикосновение к левому уху, от завитка к мочке.
Невесомое, как крылья бабочки.
Я с трудом находила силы на то, чтобы держать лицо, и дать ответ тоном, не похожим на задушенный писк:
– Что вы, вериалис. Это случайная прихоть родителей.
Он то ли усмехнулся, то ли хмыкнул – по затылку и задней поверхности шеи от этого пробежались мурашки – и коснулся второго уха. Легко проскользил по нему пальцами, заправил мелкие выбившиеся волоски. Стек движением к тому месту, где шея переходит в ключицу, и я чувствовала его пальцы даже сквозь плотную ткань строгой блузки и пиджака.
– Кто отправил вас сюда, лирелей? Кто приказал вам взломать сокровищницу?
Врать было бесполезно – эльфы чуют ложь. Поэтому я промолчала.
Потому что…
Никто. Меня никто не посылал – я пришла сюда сама, одна.
Никто не станет торговаться ради меня и предлагать обменяться пленными. Меня никто не станет вытаскивать.
Как только темный это поймет…
Поэтому я буду молчать, выгадывая себе время жизни.
Темный придвинулся еще чуть ближе – я ощутила спиной его грудь – и вкрадчивым шепотом мурлыкнул на ухо:
– Ну же, лирелей! Вы же понимаете, что мы всё равно вычислим это сами. Только вот совсем не обязательно те, кто отдал вам приказ, признают это и заступятся за вас перед Темными Домами. Так зачем вам усугублять ваше положение молчанием? Зачем хранить верность тем, кто отправил вас на верную смерть?
Касание его груди к моей спине было едва ощутимым, но оно было.
Я молчала.
Темный за моей спиной покачал головой – я ощутила это макушкой – и вздохнул.
Фалангами пальцев он коснулся моих волос, проскользил вниз – к затылку, по плечам, рукам…
Я стояла, боясь дышать.
Он меня сканирует или лапает?
Лапает.
Хотя нет, кажется, всё же, сканирует.
Или…
Будь здесь человеческий стражник – я бы не сомневалась. Собирая сведения и готовясь к своей миссии, я получила более-менее исчерпывающее представление о том, чего в такой ситуации можно ожидать от имперской стражи.
Но…
Это же эльф. Гордость, самомнение и веточка пафоса сверху. Не может же он лапать задержанную человеческую нарушительницу?
…может.
Он меня сканирует и лапает.
Я мысленно сказала: «Ах, кошмар!» – и добавила уничижительным тоном: «Как недостойно сына старшей расы!». Тоже, естественно, мысленно.
А вслух ничего не сказала, даже почтительно-кроткого выражения лица не изменила. Очень жить хотелось.
Не сказать, что это было противно – скорее, щекотно. Нервно. Адреналиново. А еще смущало – все же я девушка хорошего происхождения и правильного воспитания, и к подобному… вольному обращению не привыкла.
А еще беспокоило, что я не вижу его: есть только невозможность пошевелиться, только движения за спиной, только легкие, слабо ощутимые, но очень точечные прикосновения, посылающие волны нервных мурашек по скованному заклинанием и напряжением организму.
И на фоне этого состояния мозг в сумасшедшем темпе продолжал искать варианты спасения.
Мягкими плавными шагами темный обошел меня по кругу, чтобы оказаться ко мне лицом к лицу. Провел пальцами по скуле – я ощутила покалывание чар, но распознать их природу, не привлекая внимания, не сумела. А эльф, внимательно глядя почему-то не в глаза, а на мой рот, спросил:
– Что именно вы планировали взять из сокровищницы?
Но этот вопрос тоже был из тех, на которые мне лучше не давать ответа, и я лишь нервно облизнула губы под его пристальным взглядом.
А темный покачал головой, всем крайне печальным видом давая понять, что он-то на моей стороне, но вот я, глупая девочка, веду себя неразумно.
– Вы же понимаете, что попались на преступлении, влекущим за собой смертную казнь, лирелей? – в голосе высшего теперь звучало почти сочувствие.
Я опустила голову: и потому что устала держать ее высоко поднятой, и потому что от пристального внимания Старшего губы начали гореть.
– А теперь еще и отказываетесь сотрудничать! – мягко укорил он.
Я бы с радостью согласилась сотрудничать, вериалис. Но, видите ли, говорить вам правду не в моих интересах, а врать…
Нет, есть у людей такие виртуозы, которые и эльфа сумеют обмануть. Но это все больше политики и дипломаты, оперирующие умолчаниями и тонкостями формулировок.
Прямую, грубую ложь Перворожденные чуют нутром – а ничего другого, увы, я гостеприимному хозяину предложить не могла.
И все же он внимательно разглядывал меня с высоты своего роста, не спеша сносить голову с плеч для того, чтобы потом отправить ее главе тайной канцелярии императора (то-то великий лорд изумился бы – зачем ему эта незнакомая голова и что прикажете с ней делать?).
И мне в конце концов надоело стоять в поникшей позе – и, оторвав взгляд от сложного шитья на одеждах темного, я подняла его выше.
Чтобы уткнуться взглядом в четко очерченный изгиб губ.
Еще выше. К пронзительной, неестественной, нечеловеческой зелени глаз, которая внезапно оказалась так близко, что выдерживать этот взгляд было просто невозможно.
Взломать сокровищницу темных эльфов тоже, говорят, невозможно… ну извините!
И я смотрела ему в глаза. Красиво же. Почему бы и не посмотреть?
– Вам так хочется умереть, лирелей? – осведомился эльф.
– Совершенно не хочется, вериалис, – кротко и с максимальной искренностью призналась я. – Но выбора-то нет!
Он помолчал. И, сверкнув моховой зеленью глаз, склонился к моему уху.
– А если есть?
Этот простой вопрос окатил меня огнем надежды. Затем окунул в ледяную бездну отчаяния: ну не та я, за кого он меня принял!
– Мне нечего дать эльфийским домам в обмен на помилование! – расправив спину, насколько позволили тиски чар, я посмотрела ему в глаза прямо и гордо.
И отвернулась, вздернув, само собой, подбородок.
Знай наших, темный!
Я не унижусь до вымаливания пощады!
– Эльфийским домам – пожалуй, – темный воспользовался моим пафосным жестом и теперь мурлыкал мне на ухо, почти касаясь его губами. – Но вот… лично мне… в частном порядке…
Я замерла и сбилась с дыхания.
Что, простите?
По воле Великого Ничто судьба моя сложилась так, что большую часть своей взрослой жизни я была вынуждена посвятить сбору и анализу информации о самых разных сферах жизни и деятельности разумных. И добилась в этом определенных успехов: обнаруженная и почти вскрытая сокровищница рядом со мной была тому доказательством.
Но весь этот опыт не подготовил меня к тому выводу, который напрашивался сейчас из всего поведения темного.
Он предлагает мне… что?!
Я, изумленно повернула голову обратно, почти соприкоснувшись с темным носами. А он, пока я пыталась осознать неосознаваемое, продолжил, мерцая бездонными очами:
– Я же, со своей стороны, мог бы помочь вам, лирелей, избежать смертной казни…
Возмутительно.
Это должностное преступление.
Это… это хуже – преступление против чести! Против рода! Заключать сделку с преступницей!
Как так можно?!
…но если можно, то я согласна.
Мне никак нельзя умирать.
И я согласно опустила ресницы, принимая его предложение.
Темный с непринужденным изяществом удовлетворенно кивнул в ответ остроухой головой.
Пространство сдвинулось пластами, расслоилось – и перед нами вытянулся веретеном портал, мерцая шафранными всполохами: темный воспользовался особым даром своей расы, умением ходить через Грани.
Он с машинальной вежливостью повел рукой, приглашая воспользоваться переходом, но почти мгновенно спохватился, поднял меня, неподвижную и окаменевшую, и внес в портал на руках.
Как предмет интерьера.
Снять с меня чары, вопреки моим отчаянным надеждам, он не потрудился.
Эльфийская классика – это потакание природным формам и фактурам, подчеркнутое игрой света и тени.
В этом смысле спальня похитившего меня эльфа была абсолютно классической и представляла собой полусферу пещеры, пронизанную лучами света. Её своды были обработаны нарочито грубо, примитивно – выступы, сколы…
Все на самом деле важные персоны в замке Алиэто-оф-Ксадель жили в башнях. И чем выше покои – тем выше положение среди прочих Старших.
Покои же «моего» темного находились в подвалах замка – и это без слов говорило о его статусе.
Я отметила это – и отложила, вернувшись к наблюдению.
Здесь было сумрачно-темно.
Тонкие лучи света били откуда-то снизу, скрещиваясь, пересекаясь, выхватывая из темноты то изумительной красоты перелив цвета, то эффектную линию выступа, то полную кристаллов вскрытую жеоду в горной породе. Несколько лучей бросали пятна света на пол – привлекая внимание к текстуре полированного камня.
И властвовала над всем этим великолепием кровать. По центру пещеры.
Развратно-огромная.
Я сглотнула.
Темный, любезно позволивший мне осмотреться и полюбоваться, с довольной ухмылкой шагнул вперед и установил меня в пятне света.
Сходство с элементом декора стало абсолютным.
Эльф отступил, полюбовался мной, склонив голову на одну сторону, на другую. Обошел, изучая с мечтательным выражением лица.
Я закрыла глаза, не в силах выдерживать эту пытку взглядом. Но почти сразу вновь открыла, почувствовав, как чужие руки деловито и умело шарят по моей одежде, обыскивая ее – и раздевая меня.
Огладив мои плечи, темный стянул с них пиджак и дотошно, но быстро исследовал каждый шов, даже встряхнул несчастную вещицу. Чтобы, цокнув языком, отбросить ее в сторону.
Мужские ладони легли мне на талию. Обхватили ее – и не сошлись лишь самую малость. Прогулялись чуть выше, к нижним ребрам, вернулись назад. Большие пальцы погладили живот над линией юбки – не очень ощутимо, сквозь слои ткани, но почему-то все равно от этого движения внутри что-то нервно дернулось.
Щелкнул ремешок юбки – узкий, дамский и очень скромный. Темный плавно вытянул его из шлевок и протянул сквозь кулак, сосредоточившись и опустив ресницы (всем ресницам ресницы, любой красавице на зависть!). Разочарованно вздохнул:
