Дима сел, взял водолазку, но не спешил её надеть. Смотрел задумчиво, держа в руках, потом вскинул глаза и прищурился.
– Есть, – сказал неожиданно. Лучики-морщинки стали глубже, глаза зажглись лукавым огоньком. – Две.
– Правда? – как можно более равнодушно произнесла Наташа. – Покажите?
Он раздумывал примерно десять секунд, испытывая терпение на прочность. И когда Наташа готова была бросить: забудьте, вдруг отложил водолазку и потянулся к шее. Медленно, едва касаясь кончиками пальцев, он поднимался к мочке уха. Наташа затаила дыхание. Дима повернул голову, и в палате стало оглушительно тихо. Небольшая аккуратная родинка прямо за ухом – Наташа едва не застонала от разочарования, когда его пальцы прекратили движение. Сердце грохотало в горле, когда она подошла ближе, потянулась, замерла, почти коснувшись кончиками пальцев. Подняла на него глаза, и в желудке резко образовалась пустота. Он смотрел серьёзно, слишком серьёзно для лёгкого, небрежного разговора. Наташа сглотнула, протолкнула колючий комок по горлу и тихо спросила:
– А вторая?
– Вторая? – Дима хмыкнул, натянул водолазку и подхватил халат. Поднялся – Наташа не успела отступить, пришлось задрать голову, чтобы по-прежнему смотреть прямо в глаза. – Вторая, – прошептал, склоняясь к её уху, – находится в месте, которое неприлично показывать на медицинском осмотре.
Удар сердца. Ещё удар, и Наташа возмущённо ткнула его в грудь, полыхнув пунцовым. Дима послушно отступил, тихо посмеиваясь.
– Извращенец, – проворчала она, окончательно смутившись.
– Не думаю, что ты в полной мере осознаёшь, что означает это слово, – задумчиво протянул Дима. Привычно улыбнулся, склонив голову набок: – На этом приём можно считать оконченным?
– Ой, да идите уже! – махнула рукой Наташа, испытывая настоятельную потребность спрятать лицо в ладонях. А лучше – спрятаться самой, забиться в тёмный угол и там смаковать каждую деталь последнего часа.
Десятая глава
Небо, бесконечно синее, свободное от летнего жара, не успевшее принять в себя зимний холод, раскинулось над кладбищем. Ровные ряды могил, запах увядающих цветов и шелест ветра, словно шепот ушедших за черту – здесь всегда было привычно. Всегда проще думалось, когда удавалось загнать чувство вины на знакомую глубину. Дима стоял, ссутулившись, смотрел на памятник, но не мог найти ни привычных слов, ни знакомой тоски. Вместо неё душу сжигала тоска иная – новое, сосущее чувство, тянущий внутренности крюк. И вместе с тем именно благодаря ей он сейчас чувствовал себя живым. Почти настоящим. Эмоции, волнующие, тревожащие, вспарывали стальной панцирь, которым он отгородился от окружающего мира. Каждый взгляд, каждый вздох, каждое слово резали его броню, из появляющихся щелей в душу просачивался свет. Она делилась им неосознанно, но кто он такой, чтобы добровольно отказываться от возможности побыть нормальным? Обычным человеком, чьё сердце банально сбивается с ритма, стоит её увидеть. В чьих мыслях сотни диалогов, оттенков, полутонов. Хотелось залезть ей в голову. Узнать, что думает. Понять – в очередной раз показалось, или есть надежда?..
Посмеиваясь, Дима не раз и не два вспоминал её полный любопытства взгляд, когда показал родинку. К своей внешности всегда относился спокойно, знал, что достаточно привлекателен, чтобы увлечь, порой пользовался этим, но чаще – равнодушно пожимал плечами в ответ на чужой восхищённый взгляд. Сейчас всё изменилось. Он хотел стать для неё особенным. Хотел и боялся одновременно. Боялся, что любопытство сменится равнодушием. А сам он окончательно смешается в её глазах с толпой друзей, любимых настолько, насколько могут быть сильными чувства к другу. Отчаянно хотелось большего. Больше её в его жизни. И может, стоило рискнуть, но будет ли этот риск чего-то стоить?.. И если будет, то какую цену придётся за него заплатить?
Улицы украсились флагами, но город словно сам решил себя приодеть, распуская последние осенние цветы. К вечеру планировался большой праздник, а после – фейерверк и гуляния до рассвета. Сева возлагал на этот вечер большие надежды, подумав, что пора переходить к более решительным действиям. Сложив руки в замок, он опустил на них подбородок и посмотрел на Полину и Женю.
– Сегодня нам понадобится как можно больше людей.
– Зачем? – Полина, только что подцепившая ложечкой мороженое, аккуратно отправила шарик в рот, поэтому вопрос прозвучал немного невнятно.
– Нам нужно их напоить, – спокойно ответил Сева.
– Зачем? – на этот раз спросил Женя.
– Когда люди испытывают друг к другу симпатию, но не могут раскрыться, алкоголь помогает убрать барьеры. Хотя бы на время.
– Но Наташа и Дима много раз пили вместе, – с сомнением протянула Полина. – И ничего никогда не происходило.
– Это потому что за дело не брался я, – как всегда скромно сказал Сева. – Я объясню вам план, но повторюсь, нужна большая компания. Приглашу одногруппников, обстроим всё как спонтанную встречу выпускников.
– И ты обо всём им расскажешь?
– Паре человек точно. Остальные сойдут для массовки, им знать не обязательно.
Снабдив Полину и Женю необходимыми инструкциями, Сева принялся ждать. Человека, на которого он возлагал немалые надежды и вместе с тем за которого больше всего переживал из-за чрезмерной активности и энтузиазма.
– Севка! – Ваня появился шумно, озарив улыбкой небольшое кафе. Лучший анестезиолог больницы и по совместительству лучший друг Димы, он был плечистым, абсолютно лысым и обладал самой яркой улыбкой в больнице. – Ты сказал, что тебе требуется помощь! Я всегда рад, только скажи!
Присев за столик, он заказал огромный стакан смузи с зеленью, огурцами и авокадо, и пояснил, что в здоровом организме надо постоянно поддерживать неиссякаемую силу молодости.
– Так что за помощь?
– Помощь требуется не мне, а Диме.
– Димке? Так что ж ты сразу не сказал? Я прямо сейчас готов, что надо делать?
– Подождите, – скрипнул зубами Сева. – Всё гораздо сложнее. Дело касается девушки.
– Девушки? – улыбка Вани стала ещё шире. Он показал большой палец и хохотнул: – В Димке так и бурлит молодость, я всегда ему об этом говорил! И на кого он положил глаз?
– Дело деликатное, – Сева понизил голос, заметив, что на них начинают поглядывать с интересом. – Так получилось, что он никак не решается признаться.
– Димка и не решается? – с сомнением уточнил Ваня, неосознанно заговорив тише. – Тогда это действительно особенная девушка, иначе давно бы оказалась в его постели.
– Он не уверен в её ответных чувствах.
– Как будто когда-нибудь это его останавливало, – усмехнулся Ваня. В ответ на полный сомнения взгляд Севы он подмигнул: – Мы знакомы всю жизнь, я неплохо осведомлён о способах обольщения, которые использует Димка.
– А вот отсюда хотелось бы узнать поподробнее, это может пригодиться.
Когда Ваня ушёл, Сева задумался. Проникновенный взгляд, шуточки на грани, небрежная демонстрация силы, случайные прикосновения – Дима вёл себя так всегда. С Наташей. И либо действительно обхаживал её, либо делал это неосознанно, инстинктивно, не рассчитывая на удачу. Сева почувствовал жалость, холодком растёкшуюся по груди. Так долго сдерживать собственные порывы, глушить их, не надеясь, наблюдая со стороны, раз за разом отдавая другому – хватило бы у него самого терпения? Вспомнив насмешливую улыбку Сони и изгиб её губ, Сева вздохнул – наверное, хватило бы. Её он готов ждать вечно, главное, чтобы эта вечность не слишком растягивалась во времени.
– Эй, Севка! – Пашка помахал рукой и закричал, не успев дойди до входа в кафе. Солнце отразилось в ярко-голубых вихрах: Пашка возглавлял детское отделение и старался идти в ногу со своими пациентами. – Давно не виделись, – уже ближе. – Как дела? – подойдя и рухнув на стул с такой силой, что тот жалобно скрипнул.
– Как ты относишься к Диме? – без предисловий начал Сева.
– К Дмитрию Николаевичу? Отлично. Странный вопрос. И выбор кафе для встречи странный, я бы предпочёл шаурму.
– Кто бы сомневался, – съязвил Сева и потёр виски – разговоры начинали утомлять. Какое-то бесконечное утро, и всё ради того, чтобы устроить личную жизнь начальства. Когда всё закончится, надо будет выставить ему счёт. Или выпросить отпуск. Или заглянуть в Минздрав к Соне.
– Так что с он? – нетерпеливо спросил Пашка. – Я жутко проголодался, а кормят тут не очень.
– Ну да, на твой-то изысканный вкус. – Сева кисло улыбнулся, послал извиняющийся взгляд в сторону проходившей мимо официантки.
– Эй, что не так с моим вкусом, зануда?!
– А как ты относишься к Наташе? – терять время на пустые споры и пререкания Сева не собирался.
– К Наташе? – Пашка распахнул глаза. Сева помнил – в институте он по ней сох, но Антон в глазах Наташи тогда был единственным мужчиной.
– Ты теперь с Машей, у вас вроде всё хорошо. Не хотел бы устроить счастье Наташи?
– Ты о чём вообще? – совершенно растерялся Пашка. – Я, конечно, люблю Нату, но как сестру. Мои чувства к ней в прошлом.
– Никто и не говорит о тебе. – Кто-нибудь, отсыпьте терпения. – Я говорю о Наташе и её чувствах к другому мужчине. К Диме.
– Чего-о? – рот Пашки слегка приоткрылся, во взгляде расплескалось удивление. – Что за бред ты несёшь?
– Разве бред? Сам подумай. Вспомни, как они всегда относились друг к другу. Неужели ничего не замечал?
– Да не было ничего такого! Она же Антона любит!
– Видимо, уже не любит. – Сева вздохнул: опять приходится объяснять очевидные вещи. – И если бы её чувства вдруг оказались правдой, неужели ты бы не захотел помочь?
– Помочь? – переспросил Пашка, почесав затылок. – Да, наверное… Конечно же хотел бы!
– Представь, как ей трудно признаться ему, – проникновенно проговорил Сева. – Она наверняка боится получить отказ.
– Ну, я бы тоже боялся, – захихикал Пашка, но неожиданно быстро посерьёзнел: – Слушай, но ведь это понятно. Кто знает, что у Дмитрия Николаевича на уме. Я ещё в институте его побаивался.
– Я знаю, – веско бросил Сева. – Если бы не знал, не стал бы тебя просить.
– Даже так? – Пашка снова хихикнул. – Вот это новости! Дмитрий Николаевич… Надо же!
– От тебя многого не требуется. Просто сделать одну вещь, когда я тебе скажу.
Снова оставшись один, Сева устало откинулся на спинку стула и потёр переносицу. План был прост до безобразия, даже стыдно подумать – слишком нарочито, грубо и напрочь лишено изящества. Но порой приходится наступать на горло своим гениальным мыслям и действовать именно так: напористо и с нахрапом. Собрать компанию старых друзей, заманить туда Диму и Наташу, создать обстановку, при которой они будут максимально близки, и… напоить. Кстати, эта часть вызывала больше всего опасений: нельзя переборщить, но недожать тоже нельзя. Выбрать правильный алкоголь, проследить за степенью опьянения, проконтролировать, чтобы Дима пошёл провожать Наташу. А там… Учитывая возросшее сексуальное напряжение, которое будет постепенно повышаться вне зависимости от действий окружающих, между Наташей и Димой наверняка что-то произойдёт. Не секс, конечно, первый раз они явно захотят запомнить во всех красках. Но поцелуй более чем реален. И тут начиналась любимая часть его плана: утро. Когда нужно вспоминать, можно списывать на опьянение, хочется скрыться или сделать вид, что ничего не произошло. Этот этап был слишком ценен, чтобы его пропускать: взаимная неловкость и желание повторить то, что уже успел распробовать. Именно на него Сева возлагал основные надежды: именно тот толчок, который нужен Диме, чтобы подтолкнуть к активным действиям. После которых помощь со стороны уже не понадобится.
Одиннадцатая глава
Небо потемнело, за городом рассыпались звёзды, но на улицах всё сияло, как днём. Многочисленные фонарики пересекали дороги, раскачиваясь над головами; вывески светились ярким неоном; у небольших лавочек таинственно мерцали огоньки. Перемешивались ароматы уличной еды и хризантем, духов и алкоголя. Дима неспешно прогуливался по центральной улице, удерживаясь от того, чтобы не сжать виски руками и не испариться. Опять поддался на Севины переговоры, и ради чего? Сейчас бы домой, под душ, а потом – в парк. Поймать ускользающее осеннее тепло, проветрить голову. Он даже шагнул в темноту одного из переулков и успел сделать несколько шагов, надеясь исчезнуть как можно более незаметно.
– Дмитрий Николаевич, – Сева качнул головой, заметив манёвр. – Нас ждут.
– Правда? – Дима взъерошил волосы и улыбнулся. – Я уже забыл.
– Посидите часик с друзьями, а потом идите куда хотите. – Боясь, что он снова повторит попытку, и в этот раз – удачно, Сева пошёл чуть позади, словно ведя его под конвоем. – Вас очень ждут.
– Не то чтобы я не люблю встречи с друзьями, – обречённо вздохнул Дима, смиряясь, – но предпочитаю приходить на них по собственному желанию, а не потому что так надо. Может, как-нибудь в другой раз? Вы отлично посидите без меня.
– Нет! – Сева грозно сверкнул глазами. Новый усталый вздох – победа осталась за Севой.
– Почему я позволяю тебе мной командовать? – задумчиво протянул Дима, когда впереди заблестела чёрная гладь озера, подсвеченная огнями фонарей вдоль берега.
– Может, потому что я делаю за вас почти всю бумажную работу? – ехидно ответил Сева.
– Если бы всё сразу заносилось в компьютер, не пришлось бы копаться в бумажках.
– И необходимость во мне отпала бы?
– Нет. – Дима скосил глаза и нехотя признал: – Во многих вопросах ты действительно незаменим.
– Это вы ещё и половины не знаете.
Сева усмехнулся одним уголком губ и кивнул на беседку, к которой вёл длинный узкий мост. Жёлтый свет круглых лампочек превращал её в светящийся шар. Из-за перепада света и тени сходу разглядеть, кто в ней сидит, не получалось, зато отчётливо слышался громкий смех Пашки и крики Вани. Дима вздохнул, на этот раз про себя – конечно, не надеялся провести вечер в тишине, но барабанные перепонки наутро придётся подлечить. Пока они шли к беседке, поднялся лёгкий ветер. От воды несло прохладой, и постепенно голова прояснялась, хотя на настроении по-прежнему лежал налёт раздражительности и детского упрямства. Однако Дима не стал выплёскивать его, набросил улыбку на глаза и спокойно шагнул под крышу, подняв руку в приветствии.
– Привет!
Тихий звук с лёгкостью перекрыл царящий шум. Сразу несколько пар глаз метнулись к Диме, Ваня и Пашка подскочили с мест.
– Не помешал?
– Наконец пришли, – весело воскликнула Полина. – Мы вам место оставили!
Взгляд прошёлся от её левого плеча дальше, к Наташе и пустоте рядом с ней. Это выглядело странно, ведь дальше преспокойно сидел Ваня, но задумываться о причинах не хотелось. Воздух будто потеплел, усталость слетела, глаза вспыхнули реальной, не фантомной, улыбкой, зрачки слегка расширились. Сева, не сводивший с Димы глаз, слегка подтолкнул его к свободному месту и сам уселся во главе стола. Компания сидела уже полчаса, пустые пивные бутылки были сдвинуты в сторону, на мангале истекало соком мясо. Дима только сейчас понял, что за весь день так и не успел поесть, не считая завтрака чуть тёплым кофе в кабинете. Опустился на скамейку рядом с Наташей, поймал её взгляд, задержал на секунду, прежде чем кивнуть и улыбнуться теплее. Но не успел даже взять вилку – в ладони тут же возник стакан.
– За молодость!
– Подожди, – усмехнулся Дима, собираясь отставить стакан, – дай хоть поесть.
– Что я слышу! Ты боишься пить на голодный желудок?
– Не ты ли всегда говорил, что забота о здоровье прежде всего? – иронично спросил Дима и снова потянулся за вилкой.
– Ха, точно! За главврача и его здоровье!
Все тут же подняли стаканы и бутылки, и Диме ничего не оставалось, как согласиться. Виски обдал жаром глотку, разлил тепло по желудку и прогнал остатки раздражения. Дима с удивлением заметил на своей тарелке овощи и пару кусочков жареного мяса. Приподнял бровь, покосился на Наташу, услышал почти беззвучное: закусите. Безмолвно ответил глазами: спасибо. Она небрежно пожала плечами: не за что.
После разговора, произошедшего два дня назад, её до сих пор кидало то в жар, то в холод. Было в нём что-то, всколыхнувшее тёмную, пугающую сторону души. Наташа не собиралась строить догадки о месторасположении второй родинки. Но не строить попросту не могла. Знала, что Дима сказал это специально. Так же подозревала, что второй родинки попросту не существует, или находится она где-то на… ноге. Но расшалившийся разум подбрасывал столько пикантных вариантов, что оставалось только краснеть и гасить не в меру разбушевавшуюся фантазию холодными ладонями, прижимаемыми к щекам.
Разговоры вновь сместились к обсуждению последней операции Пашки, Ваня шумно комментировал, и, воспользовавшись тем, что никто не обращает на них внимания, Наташа, словно невзначай, коснулась своей шеи ровно в том месте, где, как она запомнила, находилась злосчастная родинка. Дима, только что опрокинувший в себя третий стакан, заметил это движение и заинтересованно склонил голову. Наташа беззвучно усмехнулась и показала один палец, потом второй и вопросительно приподняла брови. Алкоголь выжигал смущение, подпитывая азартом с лёгкой ноткой вседозволенности, адреналин разносился по венам, придавая смелости. Она пристально наблюдала за его выражением лица, за тем, как застыл взгляд, когда он попытался понять, о чём речь. Вспышка понимания, откровенная усмешка в серой глубине, и его глаза опустились вниз.
– Да ну вас, – прошептала Наташа, моментально вспыхнув и отвернувшись. Сева легонько пнул Ваню ногой под столом, тот открыл было рот, чтобы громогласно возмутиться, поймал серьёзный взгляд, кивнул и неловко завалился на Диму.
– Силы уже не те – так пить, – хохотнул Ваня, пойманный крепкой рукой. Но, успев подхватить друга, сам Дима почти завалился на Наташу и теперь его плечи крепко держали её руки.
– А может, нашему зожнику надо помедленнее знакомиться с зелёным змеем? – ехидно сказал Дима, выпрямляя Ваню и выпрямляясь сам.
– Что за ерунда! Во мне столько силы, что хватит перепить вас всех! Кстати, о перепить…
– Вань, – с тихой угрозой в голосе сказал Сева. Этого он и боялся – на Ивана Голикова можно положиться во всём, без сомнений доверить свою жизнь, но никогда не отнять желания соревноваться с Димой!
– Кстати о силе, – вмешался Женя, – что вы думаете об урагане, который обещают на следующей неделе?
– Жень, – прошипела Полина.
– А что, – тихо откликнулся он, – когда надо поддержать разговор за столом, стоит заговорить о погоде.
Сева едва не удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Да, план был идеален, но даже в самом идеальном плане всегда найдутся крохотные трещины, из-за которых всё может пойти не по плану. Не то, чтобы он это не предусмотрел, но не так же быстро!
