– Порядочек, – едва слышно произнес чужак и захихикал. – Будет ей завтра сюрприз! Хи-хи!
Шерсть на загривке у Пятницы встала дыбом. После определенных событий, которые случились в его жизни, песик терпеть не мог всех мужчин. А уж тех, кто так противно хихикает в ночи, и подавно. К тому же этому типу тут было не место, нет, совсем не место! И Пятница это хорошо знал. И, не думая слишком долго, Пятница подобрался поближе, примерился и, раскрыв свою пасть, хорошенько тяпнул этого гада за ногу.
Ночной гость никак не ожидал нападения. И когда ему в щиколотку впились тысячи крохотных, но очень острых иголочек и начали рвать и жевать его плоть, он очень расстроился.
И пронзительный визг огласил стены квартиры:
– И-и-и-и..! Пусти-и-и-и..!
Но Пятница привык к тому, как мужчины реагируют, когда их кусаешь. Совсем не так, как женщины. Те сразу хлопают тебя по голове сумкой или чем уж там им под руку подвернется. Иной раз тебе от них попадает так сильно, что ты невольно разжимаешь челюсти и мчишься прочь со всех лап, пока еще по башке не прилетело. А вот мужчины – это совсем другое дело. Эти недотепы даже не соображают, что первым делом нужно убрать сам источник неприятностей. Они пытаются от него убежать, упрыгать, уползти, что угодно, лишь бы не вступать в неравный бой.
Этот оказался ничем не умней всех прочих. Он тоже принялся скакать на месте, но не учел, что вокруг полно хрупких и не слишком хорошо укрепленных предметов, которые от сотрясения попа?дали на пол, частично разбились, частично сломались, а частично просто громыхнули так, что проснулись все обитатели квартиры.
– В чем дело!
– Кто там свалился?
– Что случилось?
Из разных комнат слышались торопливые шаги. И чужак понял: еще секунда, и он будет разоблачен. Этого ему ни в коем случае не хотелось, поэтому он рванул к выходу. Пятница пропутешествовал вместе с ним ровно до порога, где и отпустил свою добычу. Он даже успел юркнуть в комнату к Фиме, которая спала так крепко, что совсем не слышала всего переполоха, который охватил ее семью.
А они, наведя порядок в коридоре, еще долго судили и рядили, собравшись на кухне, что же это такое могло быть. Пятница чуял, что разговор шел не просто так, его нос сообщил, что там жарят яичницу с колбасой. Но уйти и оставить свою хозяйку в такую минуту Пятница никак не мог. Он не доверял замкам, он не доверял дверям, он мог доверять только самому себе. А потому он остался на своем дежурстве, готовый повторить свой подвиг, если придется.
До утра больше ничего необычного не произошло. Фима встала поздно, и некому было рассказать ей, что тут творилось ночью. Родители ушли на работу, Павлик был в школе, а у Фимы занятия начинались только в три часа, у нее было еще достаточно времени, чтобы погулять с Пятницей, позавтракать, привести себя в порядок и отвести Пятницу назад к Ане.
Девушка пыталась сделать это сразу после прогулки, но у Ани дверь никто не открыл. И на телефонный звонок подруга тоже не ответила. Фима написала ей сообщение в мессенджере, но и там Аня не появлялась с десяти часов прошлого вечера. Это было немного странно и неприятно царапнуло Фиму.
Придя домой, она спрятала Пятницу у себя в комнате, где насыпала ему еды и вновь велела сидеть предельно тихо. А потом пошла на кухню и приготовилась обнаружить там тетушку чихающей, со слезящимися глазами и начинающимся отеком. Но к немалому удивлению, тетушка на кухне была, а вот ни одного из вышеперечисленных симптомов сенной лихорадки у тети не наблюдалось.
– Ты как себя чувствуешь? – с удивлением разглядывая тетушку, спросила у нее Фима. – Спала хорошо?
– Отлично выспалась, несмотря на то что ночью кто-то устроил погром в коридоре.
– А что за погром? – осведомилась Фима, намазывая на белый мякиш черничное варенье из хрустальной вазочки.
Варенье в этот раз получилось жидковато, и фиолетово-синий сироп, напоминающий цветом школьные чернила, так и норовил убежать между пальцев и капнуть на стол или заляпать трудно смываемыми кляксами светлый пол.
– Ты ничего не слышала? Ночью кто-то поднял страшный шум в коридоре.
– У нас в квартире?
– Ну да! Бегал, топал ногами, скулил и лаял.
– Лаял?
– А еще твои родители в очередной раз зачем-то затеяли перестановку мебели. Нет, я ничего не говорю, это их квартира, я тут только в гостях, живу у вас из милости, но почему вещи переставлять нужно обязательно ночью? Когда я отдыхаю?
– Днем папа с мамой работают.
– Зачем-то они поменяли местами этажерку и цветочницу. А кашпо с канной вообще куда-то унесли. Обыскала всю квартиру, так его и не нашла. Ты не видела?
– У меня в комнате его точно нет. Но не переживай, твоя канна не пропадет.
И тут тетушка неожиданно оживилась и даже повеселела:
– Кстати, о каннах… Помнишь, я собиралась тебе кое-что показать?
– Конечно.
– Так пришло время выполнить свое обещание! – торжественно сообщила старушка. – Доедай скорее и пошли ко мне.
Фима проглотила последние кусочки булки, облизала пальцы и снова спросила:
– А как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно.
– Аллергии нет?
– Ни малейшей. А с чего бы ей у меня быть?
– Ну, ты же жаловалась на то, что не выносишь шерсть домашних животных. Кошек там или собак.
– А при чем тут это? У нас в квартире нет никаких животных!
Фима хмыкнула. Если бы тетушка Римма знала, что провела минувшую ночь под одной крышей с маленьким, но крайне мохнатым песиком, она бы не так запела. Хотя и странно – когда Фима прежде приводила к ним Пятницу, то тетушка начинала чихать и задыхаться уже через пару часов после его появления. А сегодня переночевала бок о бок с источником страшных аллергенов и ей хоть бы хны!
Может, аллергия у тетушки прошла? Тогда стоит повременить с возвратом Пятницы назад к Ане? Фиме так этого хотелось, что она готова была цепляться за соломинку.
– Ты меня слушаешь?
– А?
– Я говорю, вот мое новое сокровище!
Тетушка указывала на тот самый округлый предмет, который она вчера вечером с таким трудом доставила до дома. Затем жестом фокусника она сдернула с него покрывало и замерла, явно ожидая восторженных воплей.
– Аквариум? – удивилась Фима. – Ты купила аквариум?
Перед ней была большая круглая емкость из очень толстого стекла, в которую так и просилась золотая рыбка.
– А почему он без воды?
– Вода тут и не нужна. Почти не нужна.
– А где же будут плавать рыбки?
– Рыбок тут и не должно быть.
– Но я же вижу, тут есть песочек, камешки, какие-то растения посажены. А рыбок не хватает!
– Вот заладила! Рыбки, рыбки! Дались тебе эти рыбки! Все, что для счастья нужно, тут уже имеется. Это флорариум! В нем будет расти моя коллекция суккулентов. Посмотри на моих крошек! Правда они милые?
Фима наклонилась над флорариумом. Ну что сказать, хотела бы она разделить восторг своей тетушки, но у нее это упорно не получалось. Нет, песочек был насыпан красивыми слоями, по поверхности были выложены узоры из разноцветных камешков, стекло было изумительно чистым и прозрачным, через него можно было рассматривать внутренний мир обитающих там растений сколько душе угодно.
Но вот сами растюшки откровенно разочаровали Фиму. Она любила что-нибудь пышно цветущее вроде олеандра или розы, на худой конец годились и гладиолусы. А те растюшки, которыми восхищалась тетушка, выглядели как-то убого. Какие-то были похожи на сухие, торчащие в разные стороны палочки, какие-то на кустики без листьев, попадалось среди них вообще непонятно что, мясистое, толстое, неопределенной формы да еще и покрытое то ли колючками, то ли шипами.
– И зачем он… оно… они тебе?
– Как это зачем? Любоваться!
– О-о-о, – протянула Фима, постаравшись, чтобы ее голос звучал максимально уважительно. – Значит, ты будешь на них любоваться… ага.
– Почему это я? Мы все будем любоваться! Поставим на кухне, и у нас каждое утро будет ритуал любования прекрасным. Знаешь, что говорят японцы на этот счет?
– Что они говорят?
– Что созерцание прекрасного продлевает человеку жизнь, делает его душу чище, а дух крепче.
– Разве душа и дух – это разные вещи?
– Не придирайся. Главную суть мной сказанного ты уловила, я думаю.
Фиме пришлось подтвердить, что да, уловила.
– Вот только насчет кухни я не уверена. Понравится ли им там? Все-таки на кухне то жарят, то парят, жир и пар.
– Я тоже думала об этом. Но было бы эгоистично с моей стороны оставить себе одной эту красоту.
Чувствуя, что появился шанс улизнуть от мутного японского ритуала любования невзрачными кактусами, Фима очень воодушевилась и с жаром заверила тетушку, что никто ничего такого и не подумает, напротив, все будут просто счастливы, если тетушка получит в свое единоличное распоряжение всю эту красоту. Полностью!
Тетушка выглядела довольной.
– Ты себе даже не представляешь, какой ажиотаж был вчера на выставке. Я думала, что меня снесут. Если бы не Филипп Петрович, то мне к прилавку Елохиной было бы и не пробиться. Но Филипп Петрович красавец! Два метра пять сантиметров. Он всех раскидал и прорвался!
– Стоп! Что это еще за Филипп Петрович?
– О! Интеллигентнейший человек. Мы с ним когда-то работали в одной лаборатории, потом в девяностых там все развалилось, но Филипп Петрович – это мозг! Он не растерялся. С несколькими нашими сослуживцами они открыли собственную контору, конечно, масштаб несопоставим, но на свой хлеб с маслом они за эти годы хорошо заработали. Ты бы слышала, как он уговаривал меня принять в подарок «траву жизни»!
– Это что такое?
– Очень редкое и дорогое растение. Безумно дорогое. Везут откуда-то с Ближнего Востока, да еще растет оно там не всюду, а исключительно в глухих уголках пустыни. В общем, денег за него хотят немыслимое количество. Конечно, я отказалась от такого дара!
– Но почему?
– Мы с Филиппом знаем друг друга сто лет, но мы не в тех отношениях, чтобы я принимала от него ценные подарки. Хотя с его женой мы в свое время были лучшими подругами.
– То есть он старая гвардия? – одобрила Фима. – Это хорошо! Но он женат?
– В том-то и дело, что Стасенька скончалась несколько лет назад. И с тех пор Филиппу очень одиноко. Дети и внуки у него имеются, но они живут далеко. Кажется, кто-то из мальчишек обитает в Австралии, кто-то в Австрии. Я не прислушивалась, главное, что Филипп заразил меня!
– Чем это?
– Хобби! Он заразил меня своим хобби. И теперь мы с ним – флорарианисты.
Прозвучало это как-то двусмысленно, но тетушка пребывала в таком упоении от своего нового увлечения, что Фима не отважилась с ней пререкаться.
На всякий случай она еще раз уточнила:
– Скажи, а ты в самом деле не чувствуешь никаких симптомов аллергии?
– Нет. Ты это уже во второй раз спрашиваешь. Если ты волнуешься насчет моих новых питомцев, то они совершенно безопасны в этом плане.
И тетушка склонилась над своим флорариумом, непритворно любуясь высаженными там растюшками. Видя, что тетушка находит в этом полнейшее удовольствие и отдохновение от своих забот, Фима сочла за благо не мешать. Она тихонечко вышла, вернулась к себе и шепотом сообщила Пятнице, что сегодня он может остаться у нее.
– Только вести себя ты должен тихо. Еще неизвестно, не вернется ли к тетушке ее аллергия, когда она узнает про тебя. Так что не будем рисковать.
Они с Пятницей пожали друг другу руки-лапы, и Фима отправилась на учебу. Спускаясь по лестнице, она снова позвонила в дверь Ани, но результат был точно тот же, что и утром. Телефон подруги был выключен. И в интернете Аня тоже не появлялась со вчерашнего вечера. А ведь было уже за полдень. И либо Аня очень крепко спала, приходя в себя после бурной ночи, либо…
Второй вариант Фиме не хотелось даже обдумывать. И все же она не могла не думать.
«А если тот тип оказался маньяком и душегубцем? Не случайно же Пятница так на него отреагировал».
Но тут же Фима напомнила самой себе, что Пятница так кидается на всех мужчин, которые ему не нравятся. А не нравятся ему многие, если быть точной, то все. И все же Фима попыталась прикинуть, что она знает про того мужчину, которого видела вчера спускающимся к Ане.
«Он не из нашего подъезда. Раньше я его никогда у нас не видела. Новые жильцы тоже не заезжали. Наверное, он снимает квартиру».
Выходя из дома, Фима встретила двух соседок, которые перемывали косточки третьей.
– А я ей говорила, не потянешь ты, Ольга, молодого любовника. Он из тебя все денежки вытянет, а потом к молоденькой все равно от тебя сбежит. И что? Как я сказала, так оно и вышло. Месяца не прошло, как они вместе, а он от нее уже гулять начал. Только вчера вечером видела, как он в двадцатую квартиру направился. А зачем? Уж ясно, что не соли там одолжить!
«Квартира двадцать – это квартира Ани!»
Фима остановилась неподалеку от кумушек, сделав вид, что копается в сумке. Те были так увлечены разговором, что даже не обратили на нее внимания и продолжили разговаривать между собой:
– И главное, Ольги дома уже несколько дней нет. А этот в ее квартире живет барином.
– Ольга-то куда уехала?
– Ничего не сказала, а только нет ее.
– Может, просто не видишь?
– Я ей звонила, недоступна.
– А этот молодой, где она с ним познакомилась?
