От абстрактного мышления о времени логично перейти к отношению к нему как к ресурсу, то есть тому, что можно купить, продать и использовать с максимальной эффективностью, как уголь, железо или любое другое сырье. Прежде работникам платили за расплывчато определяемый «день работы», либо они получали сдельную зарплату – конкретную сумму за каждый тюк сена или убитую свинью. Но постепенно распространилась почасовая оплата, и владелец фабрики, который эффективно использовал часы своих рабочих, выжимая из каждого занятого на производстве столько труда, сколько было возможно, мог получить большую прибыль, чем тот, кто этого не делал. Некоторые особо придирчивые фабриканты и вовсе стали приравнивать недостаточно старательных работников к ворам. «Кругом людишки страшно меня обманывают», – негодовал известный английский промышленник Амброуз Кроули из графства Дарем; в 1790 году он объявил на своих предприятиях, что будет взимать штрафы за время, проведенное за «курением, песнопениями, чтением газет, спорами, ссорами, занятиями, не касающимися моего бизнеса [или] любым бездельничаньем»[21 - Thompson, "Time, Work-Discipline, and Industrial Capitalism," 81.]. Кроули считал, что его нерадивые рабочие – настоящие воры, незаконно присваивающие содержимое контейнеров с конвейера времени.
Мамфорд порой как будто подразумевает, что в наших проблемах со временем виновато исключительно изобретение часов. Едва ли это так. (И я вовсе не призываю вернуться к образу жизни средневековых крестьян.) Но все зашло слишком далеко. Раньше время было просто средой, в которой протекала жизнь. Но потом, когда для большинства людей «время» и «жизнь» оказались разделены, время превратилось в вещь, которую используют, – и именно этой перемене мы обязаны всеми сложностями со временем, которые испытываем сегодня. Как только время для вас становится ресурсом, который можно использовать, вы начинаете ощущать внешнее принуждение или внутреннюю потребность использовать его как можно лучше. А если вам кажется, что оно потрачено зря, вы начинаете корить себя. При таком давлении невольно приходишь к выводу, что остается одно: использовать свое время лучше, стать более эффективным, заставлять себя работать еще усерднее или дольше, словно машина времен промышленной революции. Тогда как следовало задаться вопросом, разумны ли все эти требования. Возникает соблазн делать несколько дел одновременно, то есть использовать один отрезок времени на два занятия сразу. На это одним из первых обратил внимание немецкий философ Фридрих Ницше: «Думают с часами в руке, подобно тому, как обедают с глазами, вперенными в биржевой лист, – живут как кто-то, постоянно могущий "упустить нечто"»[22 - Ницше Ф. Сочинения в двух томах. Т. 1. – М.: Мысль, 1990. – С. 650.]. Почти инстинктивно мы в мыслях проецируем свою жизнь на будущее – а это заставляет нас терзаться вопросом, будет ли все так, как мы хотим. Вскоре наша самооценка начинает определяться исключительно тем, насколько правильно мы используем время: оно перестает быть водой, в которой мы живем, и превращается в вещь, которой необходимо владеть и которую нужно контролировать, чтобы избежать чувства вины, подавленности или паники. Как-то в руки мне попала книга, название которой замечательно подытоживает вышесказанное: «Мастер времени»[23 - Трейси Б. Мастер времени. – М.: Попурри, 2019.].
Главная беда в том, что подобное отношение к времени порождает нечестную игру: почувствовать, что делаешь достаточно, невозможно. Вместо того чтобы просто жить во времени – или, если хотите, быть временем, – мы оцениваем каждый миг главным образом исходя из его пользы для будущей цели или для будущего оазиса покоя, на который вы рассчитываете после того, как с делами будет наконец покончено. На первый взгляд такой образ жизни выглядит разумным, особенно в условиях острейшей экономической конкуренции, когда кажется, что, если вы хотите остаться на плаву, нужно как можно рациональнее использовать время. (К тому же это вопрос воспитания: почти всех нас учили ставить будущие выгоды выше нынешних удовольствий.) Но в конце концов это аукается. Такое отношение вырывает нас из настоящего и заставляет всю жизнь жить в ожидании будущего, в тревогах о том, сложится ли все так, как надо; мы воспринимаем все с точки зрения будущей, желаемой выгоды, а в результате покой так никогда и не наступает. Мы лишаемся возможности пережить «глубинное время», возможное лишь тогда, когда мы забываем об абстрактной шкале и вновь погружаемся в яркие краски реальности.
Когда этот современный взгляд на жизнь стал превалирующим, пишет Мамфорд, «вечность постепенно перестала служить мерилом и целью человеческих действий»[24 - Mumford, Technics and Civilization, 14.]. Ее вытеснила диктатура часов, расписания и оповещений Google-календаря, «безрадостная срочность» Мэрилин Робинсон и постоянное чувство, что мы должны делать больше. Попытка овладеть своим временем плоха тем, что в конце концов время овладевает нами.
Исповедь гика производительности
Далее в этой книге рассматривается более разумный способ обращения со временем и набор практических идей из работ философов, психологов и духовных учителей, отбросивших попытки им овладеть. Мне кажется, что они рисуют нам гораздо более спокойную и осмысленную жизнь, при этом более подходящую, чтобы сохранять производительность в течение длительного времени. Но не поймите меня неправильно: я потратил годы на попытки овладеть своим временем, и все они потерпели фиаско. Я был гиком производительности. Некоторые, как вы знаете, помешаны на бодибилдинге, моде, скалолазании или поэзии, а гики производительности помешаны на вычеркивании пунктов из списка дел. Примерно то же самое, только намного печальнее.
Мои приключения с Inbox Zero всего лишь верхушка айсберга. Я потратил бесконечные часы – а также кучу денег, в основном на красивые блокнотики и маркеры, – убеждая себя в том, что, стоит мне найти правильную систему тайм-менеджмента, выработать правильные привычки и дисциплину, я выиграю борьбу со временем раз и навсегда. (Заблуждение усугублялось еще и тем, что я вел в еженедельной газете колонку о производительности. Она давала мне хороший предлог для экспериментов с новыми приемами тайм-менеджмента: ведь это было нужно для работы. Как если бы алкоголику посчастливилось работать дегустатором вин.) То я пробовал делить каждый день на 15-минутные блоки; то с помощью кухонного таймера устанавливал себе 25-минутные периоды работы, перемежаемые пятиминутными перерывами. (У этого приема есть официальное название – метод помидора – и целая армия последователей в сети.) В списках дел я расставлял приоритеты: A, B и C. (Угадайте, сколько задач приоритетов B и C я выполнил за все время?) Я пытался соотнести ежедневные действия со своими целями, а цели – с главными ценностями. Используя эти приемы, я так и чувствовал, что вот-вот наступит золотая эра покоя, ничем не нарушаемой производительности и великих свершений. Но она так и не наступила. Вместо этого я лишь стал еще более задерганным и несчастным.
Помню, как однажды в 2014 году зимним утром сидел на скамейке в парке возле дома в Бруклине, больше обычного беспокоясь из-за количества невыполненных задач, и вдруг осознал, что все это никогда не сработает. Я никогда не преуспею в своих попытках добиться достаточной эффективности и дисциплины, никогда не почувствую, что все под контролем, что я выполняю все свои обязательства и мне не нужно волноваться о будущем. Как ни странно, едва я понял, что с помощью этой стратегии не достигну чувства покоя, я тут же немного успокоился. (В конце концов, как только уверяешься, что твоя цель недостижима, продолжать корить себя за неудачу становится бессмысленно.) Но мне еще только предстояло понять, почему все эти методы были обречены на провал. А причина в том, что с их помощью я стремился обрести чувство, будто полностью контролирую собственную жизнь, – чувство, в принципе недоступное человеку.
Хотя в целом я этого не осознавал, моя зацикленность на производительности служила скрытой эмоциональной цели. Она помогала мне бороться с чувством ненадежности, присущей сегодняшней сфере труда: если бы я научился выполнять все требования редактора и при этом запускать собственные проекты на стороне, то однажды, возможно, почувствовал бы наконец уверенность относительно своей карьеры и финансов. Но она же отвлекала от жутковатых вопросов о том, что я творю со своей жизнью и не нужно ли что-то в ней серьезно менять. Очевидно, мое подсознание решило, что, если я буду глушить себя работой, мне не придется спрашивать себя, насколько это вообще здоровое дело – основывать свою самооценку исключительно на работе. И пока я ждал, что вот-вот обрету контроль над своим временем, я мог не думать, что, возможно, жизнь требует от меня обратного: отказаться
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=68872809&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Комментарии
1
В 2018 году некоторые российские исследователи сделали поразительное заявление: якобы «Жанна» на самом деле была Ивонной, дочерью Жанны, которая после смерти той много лет выдавала себя за мать. Все же принято считать достоверной первоначальную версию. См.: Collins, Lauren. Living Proof // New Yorker, 17 и 24 февраля, 2020.
2
См., например: Hughes, Bryan, Hekimi, Siegfried. "Many Possible Maximum Lifestyle Trajectories," Nature. 2017. E8–E9.
3
Сенека Л. А. О скоротечности жизни // Философские трактаты. – М.: Алетейя, 2001.
4
Nagel, Thomas. "The Absurd," Journal of Philosophy 68 (1971): 716–27.
5
См.: Gershuny, Jonathan. "Busyness as the Badge of Honor for the New Superordinate Working Class," Social Research 72 (2005): 287–315.
6
Anina Vercruyssen et al., "The Effect of Busyness on Survey Participation: Being Too Busy or Feeling Too Busy to Cooperate?" International Journal of Social Research Methodology 17 (2014): 357–371.
7
См.: James Williams, Stand Out of Our Light: Freedom and Resistance in the Attention Economy (Cambridge: Cambridge University Press, 2018).
8
Matzner, Fredrick, цит. по: Matt Simon, "Why Life During a Pandemic Feels So Surreal," Wired, March 31, 2020. https://www.wired.com/story/why-life-during-a-pandemic-feels-so-surreal/ (https://www.wired.com/story/why-life-during-a-pandemic-feels-so-surreal/).
9
Edward T. Hall, The Dance of Life: The Other Dimension of Time (New York: Anchor, 1983), 84.
10
Malcolm Harris, Kids These Days: The Making of Millennials (New York: Back Bay Books, 2018), 76.
11
Аллен Д. Как привести дела в порядок: Искусство продуктивности без стресса. – М.: Манн, Иванов и Фербер, 2021.
12
Кейнс Дж. М. Экономические возможности наших внуков // Вопросы экономики. 2009. № 6. С. 60–69.
13
Charles Eisenstein, The More Beautiful World Our Hearts Know Is Possible (Berkeley, CA: North Atlantic Books, 2013), 2.
14
Marilynne Robinson, The Givenness of Things: Essays (New York: Farrar, Straus and Giroux, 2015).
15
См.: Angel Sanchez-Crespo, "Killer in the Rye: St. Anthony's Fire," National Geographic, November 27, 2018. https://www.nationalgeographic.com/history/magazine/2018/11–12/ergotism-infections-medieval-europe (https://www.nationalgeographic.com/history/magazine/2018/11%E2%80%9312/ergotism-infections-medieval-europe).
16
Lewis Mumford, Technics and Civilization (Chicago: University of Chicago Press, 2010), 15.
17
E. P. Thompson, "Time, Work-Discipline, and Industrial Capitalism," Past and Present 38 (1967): 81.
18
Richard Rohr, "Living in Deep Time," On Being podcast. https://www.wnyc.org/story/richard-rohr-living-in-deep-time/ (https://www.wnyc.org/story/richard-rohr-living-in-deep-time/).
19
Gary Eberle, Sacred Time and the Search for Meaning (Boston: Shambhala, 2002).
20
Carl Jung, Memories, Dreams, Reflections (New York: Vintage, 1989), 255. Цит. по: Эдингер Э. Ф. Творение сознания: Миф Юнга для современного человека. – М.: Городец, 2016.
