Нет, ни целовать, ни, что более ожидаемо, кусать ее Лихо не стал. Просто подул, как подула бы мама на синяк непутевой малышки-дочурки, ухитрившейся невзначай ушибиться и разрыдаться по этому поводу. Так когда-то, кажется, вечность назад дула Аське мамочка, когда была жива. До той аварии, перечеркнувшей Асину жизнь надвое и оставившей ее, семилетнюю кроху, с одиноким дядькой, военным пенсионером.
От теплого ветерка, защекотавшего кожу, синяки разной расцветки стыдливо сбежали с кожи, бледнея и выцветая в секунды. От непрошеных воспоминаний защипало глаза и зачесалось в носу. Ясное дело, бесшабашный бессовестный Лихо ничуть не походил на ее маму, но сам жест, осторожное дуновение…
– Ты чего? – насторожился первопредок. – Эй, чел… Ася, ты чего? Я опять больно сделал?
Кажется, сейчас Лихо в первый раз назвал ее по имени сознательно, а не «эй ты» или «человечка». И, кажется, именно сейчас он в первый раз насторожился, каким-то образом считав ее настроение.
– Все в порядке, – помотала головой Аська, часто-часто моргая, чтобы смахнуть с ресниц непролитые слезы. Не успела. Лихаэль поймал ее за подбородок и снял влагу с ресниц, слизнул.
– Соленая. Ты… ты плакала? Почему? Так больно?
– Нет, это другая боль. Всего лишь память, – подрагивающими губами попыталась объяснить Ася и неожиданно для себя разоткровенничалась: – Ты мне синяки лечил, как мама когда-то давно. Когда жива была.
– A-а, узы родства и горечь потери, – покивал Лихо неожиданно серьезно, без своей обычной шутовской беспечности, даже пояснил: – У нас по-другому, мы никогда связям плоти значения не придавали, души важнее. Да и столь давно все это было, что почти стерлось из памяти.
– Я не хочу забывать, – упрямо покачала головой Ася и, встряхнувшись, спросила: – Так мы идем, или?..
– А как же! – снова привычно ухмыльнулся Лихо и, цапнув Аську за здоровую ныне руку, прыгнул на живую тропу, готовую в мгновение ока привести любимчика к очередной проблеме.
Выкинуло Асю и мягко опустило Лихаэля не на травку в лесу, а у неширокой порожистой речушки. В кристально чистой водице ее резвились такие рыбы, которые бы лишили покоя и сна любого сколько-нибудь понимающего в рыбалке человека. Но поскольку Аська всегда рыбалку любила только как спокойный отдых на природе, а не за размер добычи, то осталась почти равнодушной. Нет, азарт и Покрышкиной был не чужд. Вот грибы собирать она любила, особенно те, которые кучно растут: опята, лисички, маслята. Чистить потом и мыть, конечно, муторно, зато есть вкусно.
Речушка с нахально прыгающей рыбой шумела в каменном русле, а чуть выше и левее имелась целая россыпь громадных черно-красно-оранжевых камней, почти дольменов. Вряд ли изящные эльфы стали бы громоздить нечто подобное столь вызывающей расцветки в своих владениях, потому скорее всего причудливые конфигурации камней и их цвет были естественного происхождения. Или тут камни сами красились и сползались в причудливые груды по собственной прихоти, а не замыслу первобытных строителей? Чокнутый мир, могли и ползти.
– Ну?! – не дождавшись, пока девушка осмотрится вокруг и выдаст наводку, нетерпеливо воззвал Лихо.
– Не понукай, не запрягал, – огрызнулась Ася и постаралась определить хоть что-нибудь, чтобы занять деятельного безумца работой или погромом. Словом, чем-то, не связанным напрямую с ней.
Рыбки в серебристой и ярко-голубой чешуе, водичка, камни и скалы, над головой ослепительная синь, подальше разнотравный цветущий луг, переходящий в величественный лес. Идиллия, блин! Постелить коврик, лечь и загорать! И чтоб никто за руки не дергал и никуда не тащил хоть пару часиков. А-ха, размечталась! Чтоб Лихо да утихомирился, его надо связать и усыпить, а лучше еще сверху чем-нибудь придавить, потяжелее, потому что он и во сне, связанный, ухитрится куда-нибудь ползти, прыгать или катиться. Ладно, пока характер первопредка играет на стороне, Аське только одно остается: стиснуть зубы, терпеть и помогать. Потому что домой хочется, туда, где все привычно, к дядьке, занятиям, приятелям, к понятному и объяснимому физическими законами, а не «потому что я так хочу!» миру.
Хорошо еще насчет времени ее успокоили, а то вернуться не к ровесникам друзьям-приятелям, а к глубоким старикам, как этот чудак по имени Рип «чего-то там» из старой легенды, над переводом которой недавно корпела Аська, совсем не хочется. Значит, надо сосредоточиться и работать самой.
Все-таки какая-то нота фальши в безмятежность пейзажа вкралась. Осталось только определить, в какой строке, в какой детальке пазла. Выкрутившись из хватки Лихаэля, Ася неторопливо прошла к конгломерату камней. Кажется, ощущение щекотки крепло по мере приближения к ним. Но все еще оставалось слабым. Пожав плечами, девушка двинулась в обход самой крупной груды, каждый из камней которой был больше ее собственного роста, Лихо двинулся за ней по пятам, буквально дыша в затылок.
«Нормальные герои всегда идут в обход», – бормотала Ася и косилась при этом на Лихо, явственно намекая на то, что ему в когорте нормальных совсем не место, а значит, стоит подождать, присесть где-нибудь в сторонке и дать ей возможность поработать сканером. Хотя… Если в этих камнях прячется очередной монстро-амеб, то пусть уж первопредок идет рядом. Он все-таки зло известное и со всякими пакостями одной левой или правой, а то и вообще пинком справится.
Но ни амеб кардинально-черного цвета, ни монстров другого оттенка за грудой камней Ася не отыскала, зато отыскала провал в темноту, из которого куда сильнее, чем где-либо, тянуло щекотным ощущением на грани пощипывания.
– Что-то там, – поделилась девушка с Лихо своими соображениями и тут же пожалела о сказанном, потому что шальной древнейший объявил:
– Ничего живого в любой из форм там нет! Ну-ка, пошли!
И дернул в темноту, заодно дернув за собой Асю. Первый шаг они сделали по узкому каменному коридорчику, выглядевшему как щель в случайном нагромождении глыб. Второй шаг оказался для Аси словно движение в воде или того хуже, сквозь желе, на третьем окружающий сумрак сменился вспышкой синего света и ощущением падения.
Секунду спустя звенящая тишина «ничего и нигде» сменилась совсем другими звуками и запахами, не имевшими ничего общего с прежними.
Следом камень пола попытался ударить Асю и сбить с ног, но железная рука Лихаэля удержала, неизбежно наставив новый набор синяков. Яркий свет полудня, ничуть не похожий на мягкий утренний, заставил зажмуриться.
Глава 9
Куда завел портал
Проморгавшись, Ася огляделась. Камни вокруг были почти прежние, но дальше… дальше оказалось все не так. Речушка с рыбой, луг и лес исчезли как не бывало, яркая синева выси стала жалкой голубенькой простынкой с бело-серыми заплатками облаков. А еще, Ася готова была ручаться, откуда-то явственно пованивало бензиновым выхлопом и какой-то масляной краской. В пяти метрах от груды камней была под наклоном установлена черно-красно-оранжевая (материал однозначно все тот же) большая плита с непонятными значками. Шли они ровными рядами и, скорее всего, были какими-то буквами или цифрами.
– Хм-м, портал односторонний, – резюмировал Лихаэль, заинтересованно закрутив головой по сторонам и с отвращением резюмировал: – Почти мертвый мир, магия ушла, жизнь скоро, через несколько тысяч лет, уйдет следом.
И тут же отбросив свои мысли вслух, как несущественные, обратился к спутнице:
– Так, что мы ищем?
– Эй, а если портал сюда это дверь в один конец, как мы вернемся, чтобы с Гали награду стребовать? – первым делом осторожно уточнила Аська.
– Найдем другую дверь, – небрежно отмахнулся Лихо, – моей магии хватит. Она от мира почти не зависит!
– Так ты и по мирам ходить умеешь и домой меня давным-давно мог сам отвести? – осенило Асю мрачное подозрение.
– Ходить – могу, отвести домой – нет. Я в твоем мире никогда не был, – беспечно отбоярился Лихаэль от важного вопроса, как от сущей мелочи.
– Так, может, это и есть мой мир, только страна другая? – неуверенно уточнила Ася. Надежда, конечно, глупое чувство, но так хотелось поверить в чудо.
– Нет, это точно не твой, запах другой, с твоим не сочетается, – нетерпеливо перебил ее убийца надежд и снова потребовал ответа: – Где и что тебе здесь щекотно?!
Аська глубоко вздохнула раз, другой, третий, медленно выпустила воздух из груди и ткнула в направлении плиты:
– Вот там.
– У-у-у, – загорелся предвкушением новой игры первопредок.
– Эй, странная парочка, вы что на закрытой территории делаете? Как пробрались-то? К мемориалу доступ только через пятикружье открывается! – потребовали ответа из кустов с левого края поляны.
Почти тут же зеленые ветви раздвинулись, выпуская пожилого мужчину в темно-зеленой форме странного фасона. Такой на Земле точно никто не носил: очень короткая куртка и едва ли не от подмышек начинающиеся штаны. И некие знаки различия, больше всего напоминающие кривые снежинки черного цвета, присобаченные не в качестве погон на плечах, а на воротнике-стойке.
«Да, это точно не Земля!» – вынужденно признала Ася.
Что именно сказал абориген, она поняла, но совершенно четко поняла и другое: говорил он совсем не на русском. Впрочем, откуда у нее снова взялось знание чужой речи, сейчас Покрышкину не интересовало. Почему-то стало очень обидно и все на миг-другой потеряло смысл. Наверное, такое случается, если подыхает, не успев толком возродиться, надежда.
– Простите, мы нездешние, – извинилась девушка, пока Лихо не учинил чего-нибудь непотребного. – А что за мемориал? Эта плита?
– Этот холм, – мрачно поправил человек, прихрамывая, подходя к нарушителям. – Туристы, что ль, с Загралья? Тут последний рубеж обороны Салига проходил. Здесь все легли, кто живой стеной против орд тутрихских встал.
– Так здесь братская могила? – догадливо предположила Ася, понятия не имеющая ни о Салиге, ни о тутрихах, но превосходно знавшая, что такое великая война и насколько святы бывают ее памятники для помнящих и чтящих прошлое.
– Весь холм братская могила, – мрачно уронил собеседник, – как огнем тургаров их накрыло здесь, так после землю и камни от плоти отделить невозможно было. Потому и пускают сюда лишь раз в пятикружье память почтить – нечего по костям воинов попусту бродить.
Пока Ася и здешний смотритель беседовали, Лихаэль успел осмотреться и обнюхать все, не сходя с места, после чего постановил, точно что-то учуяв:
– Твоя щекотка под плитой.
«И нас тут же рядом прикопают, стоит только сдвинуть с места мемориальный камень, – «оптимистично» закончила про себя Ася, никогда не одобрявшая надругательства над могилами. – Или Лихо прикопает этого человека, когда тот начнет возражать против вандализма и осквернения захоронения».
Лихаэль, однако, покосился на смотрителя, потом на свою человечку и скрутил пальцы, нет, не в фигу, но что-то явно похожее по конфигурации. Не дойдя до парочки иномирных гостей нескольких шагов, хромой широко зевнул и аккуратно прилег на траву, где мирно захрапел.
– Это ты его усыпил? – на всякий случай уточнила Ася.
– Ты такие глупые вопросы порой задаешь, человечка, – поделился своим мнением невозможный тип и спокойненько прошел к громадине плиты. Поддел ее за основание и переставил, будто картонный макет, на свободный газон левее.
– Походу, у тебя не только пальцы железные, ты еще и супермен, – вяло, уже устав удивляться, прокомментировала очередной трюк Ася. Первопредок вообще был живым свидетельством отрицания всех законов мира физического.
Уставившись на влажную почву с редкими белесыми без солнца нитями травы, Лихо прищурился и сунул руку в почву, как в воду. Вытащил оттуда совершенно чистую длань, к которой не прилипло ни комка грязи. А в пальцах первопредок сжимал черную гладкую пластину овальной формы размером с половину тетрадного листа.
«Не камень, а что-то из камня, на обсидиан похоже», – оценила добычу Ася, а Лихо, недолго думая, сграбастал Асину руку и шлепнул ее ладонью по пластинке. Та переломилась пополам, и в тот же миг обломки осыпались мельчайшим крошевом, которое свилось в черный спиральный вихрь. Получившийся мини-ураганчик лег горизонтально и умчался на северо-восток.
– Всё, – осклабился Лихаэль и собрался было двигать с поляны.
– Стоп! Плиту на место верни и человека разбуди, – строго велела первопредку Ася.
– Ты такая скучная, – поморщился Лихо, однако плиту на место переложил и проказливо покосился на смотрителя, явственно вознамерившись перед побудкой положить того на плиту сверху.
– Не кощунствуй! Лучше бы вылечил его, а не измывался над калекой! – заскрежетала зубами Аська, теряя последние крохи терпения.
– Ты мне еще вели всех здешних неупокоенных отпустить, – фыркнул первопредок, впрочем, шутку творить раздумал.
Ася подавилась начатой речью и опасливо уточнила:
– Здесь тоже призраки бродят ночами?
– Были… Но магии нет, развеялись, только след многих внезапных смертей еще держится, – нехотя проронил Лихо и предложил, бросив лукавый взгляд на спящего хромца. – Я бы ему лучше другую ногу тоже сломал для симметрии. Это было бы весело!
– Оставь инвалида в покое. Стыдно издеваться над слабыми, неспособными дать отпор. Не хочешь или не можешь лечить, просто не трогай, – буркнула Ася. – Лучше скажи, придумал, как возвращаться будем?
– За черным ветром пойдем, – беспечно проронил Лихаэль, кажется, издевавшийся все это время вовсе не над инвалидом, а над человечной, выдвигая столь дикие предложения. – Без тебя я бы сразу помчался, но ты такая медленная.
– Да-да, сплошная некондиция. Тупая, больная обезьяна, пристрелить, чтоб не мучилась, и вся недолга. Я тебя тоже люблю. Пошли уже, куда там нам надо, – вздохнула Ася, предчувствуя очередной сумасшедший забег с препятствиями.
Лихаэль привычно цапнул ее за запястье, но прежде, чем исчезнуть с поляны, как-то хитро повел рукой в сторону спящего смотрителя. Тот распахнул глаза, забился на траве и заорал от боли. Предтеча довольно расхохотался.
– Какая ж ты сволочь, – в сердцах проронила Ася, стоило им остановиться где-то в цветущих предгорьях без малейших следов цивилизации. – Просила же…
– Я и сделал, как ты просила! – огрызнулся почти оскорбленный Лихаэль. Дескать, теперь-то что не так? – Вылечил я его ногу. Она у него была неправильно собрана из обломков. Заново сломал и срастил, как надо.
– И без анестезии, – констатировала Аська.
– Ничто не дается даром! Я взял плату болью, – беспечно, как само собой разумеющееся, пояснил Лихо. – А мог бы годами его жизни, или здоровьем, или удачей, или…
– Хватит, поняла. А какой счет мне за исцеление синяков предъявишь?
– Ты – член моего рода, – слегка поморщился первопредок, и непонятно было, досадует ли он на факт невольного родства с несуразной человечной или на то, что ей, дурынде, приходится объяснять элементарные понятия. – А этот человек никто, и довольно об этом. Или я вернусь и просто убью его.
– Разозлился?
– Не дай Творец тебе узреть мою злобу или гнев. Не уверен, что переживешь, даже с толикой моей крови в венах, – с чистосердечным эгоизмом и столь же убийственной искренностью заверил спутницу первопредок.
– Я и насчет твоего хорошего настроения не особо уверена, – откровенно выпалила Ася, впрочем, оставляя попытки прояснить ситуацию с хромым и его исцелением.
А то и впрямь как бы чего не вышло. Плохого. Или даже очень-очень плохого. Откровенным мерзавцем и подонком Лихаэль не был, но его непредсказуемость и весьма своеобразные преставления о том, что такое хорошо и что такое плохо, давали тысячу очков вперед любому натуральному злодею. Поступки того хотя бы можно было предсказать, а вот с предтечей такой номер не прокатывал.
Перестав пререкаться со спутником, Ася огляделась, пытаясь сообразить, куда Лихо ее притащил на этот раз в погоне неизвестно за чем. Кажется, это была горная долина. Камни вперемешку с травой под ногами, высокие скалы вокруг и голубой глазок озера впереди.
– Где это мы? – спросила она.
– Там, где близко врата. Ветер крошева унесся сюда, – пояснил необъяснимое Лихаэль столь же необъяснимо.
– То есть его, как железку магнитом, притянуло сюда, к гипотетической двери из этого мира куда-то в иные, и теперь тебе надо увидеть, где выход? – скептически уточнила Покрышкина, пытаясь расшифровать слова древнейшего.
– Воистину, – согласился предтеча, уже как бы позабывший, что несколько секунд назад сердился на Асю. Или и в самом деле, все, что испытывал первопредок, было не более чем легчайшей тенью сиюминутного настроения? Если так, то видеть, как он по-настоящему бесится, Асе совершенно не хотелось, для начала полагалось бы пожить еще лет эдак девяносто.
– И? Ты видишь выход?
– Не-а, – беспечно отмахнулся Лихо. – Но это неважно, нам нужен лишь след от крошева, и я его чую.
– Супер, и где он? – подозревая недоброе, уточнила Ася. И все ее «оптимистичные» ожидания оправдались сполна.
– Там! – первопредок уверенно повел рукой, а не пошло ткнул пальцем (вот как у него каждое движение не просто жестом, а па древнего танца выходит?) в гладь небольшого горного озерца.
И потащил Асю к воде, прыгая по камням резвым горным козликом.
– Эй, эй, стоп, нам что, придется куда-то плыть? – закричала бедная попаданка.
– Ты еще и плавать не умеешь? – почти уверенно занесло в длинный список недостатков родственницы очередной дефект невозможное рыже-закатное сплошное совершенство.
– Умею, а вот нырять не особо. Вода заливается в уши и потом никак не вытряхивается. Уши начинают болеть, а здесь аптеки с лекарствами за углом нет. Что нам точно делать придется? Нырять?
– Нырять, – злорадно рассыпался смешком Лихаэль, но все-таки снизошел до утешения: – Я укрою тебя своей силой, не намокнешь, и уши, если зальешь водой, вылечу!
– Чувствую себя собачкой Му-му. И почему мне кажется, что ты, Герасим, чего-то недоговариваешь, – проворчала Ася, смирившись с тем, что водная гладь все ближе и ближе, а она до сих пор не подвернула и не сломала себе лодыжку.
Древнее чудовище в ответ лишь снова расхохоталось, подхватило Аську на руки и ни с того ни с сего впилось в ее губы поцелуем, после чего прыгнуло в воду, сразу уйдя с головой. Что вода – это вода, Ася понимала, но почему-то ни она сама, ни Лихо, продолжавший прижиматься к ее губам своими устами, будто печатями, раскаленными в жерле вулкана, не мокли. И при этом уверенно опускались вниз, на дно. Закатные волосы первопредка распускались мелкими сияющими протуберанцами живого солнца. Он весь словно сиял, и этот свет ограждал Лихаэля и его спутницу от озерной прохлады и влаги. Впрочем, Ася все происходящее воспринимала постольку-поскольку, вынужденно сосредотачиваясь на ощущении почти нестерпимого жара, прокатывающегося по ее телу от того места, где впечатались губы вконец сбрендившего первопредка. Страсти в его поступке не было ни на грош, значит, это было какое-то колдовство.
Дна, почему-то не мягкого песка с водорослями, не ила, а твердого ровного камня, Лихо коснулся с плавной мягкостью, и в тот же миг вспыхнул алый закатный свет, пронзивший обоих «водолазов». Все это длилось века или мгновение и сменилось гулом в ушах от перепада давления. И диким, противоестественным ощущением невосполнимой потери, когда губы Лихаэля перестали касаться ее губ.
Глава 10
