Оксана целует Яну в щеки и смеется.
– Ладно, я пойду к папе, – Яночка выпутывается из объятий Оксаны и уходит. Оксана бежит за ней.
– Пока-пока! – растерянно говорит Даня.
– Ты нам приди! – кричит Оксана с лестницы.
Сцена 28
Яна спит на большой двуспальной кровати с мамой. Просыпается, садится на кровати, шмыгает носом, брезгливо принюхивается.
Мама рядом в наушниках смотрит в планшете кино.
Откуда-то из темноты появляется Леша в пижаме.
Мама снимает наушники.
– Леш, ты чего не спишь? – шепотом спрашивает мама.
– Мам, я не могу спать, там Оксана описалась и ужасно воняет.
Мама двигается, Леша залезает в ее кровать.
Сцена 29
Даня открывает почтовый ящик с номером 49 с официальной подписью «Александр Вадимович Стасов» и неряшливой, снизу, «И Даня ?».
Перебирает разноцветные конверты: «Дане, если можно», «Дане, если не затруднит». Открывает один.
На желтоватом листке аккуратным почерком переписано стихотворение Фроста, приклеена иллюстрация Редона к «Превращению» Кафки, вокруг Редона – яркие надписи на разных языках цветными фломастерами.
Сцена 30
Утро. Мама, Марк и Лея на кухне. Мама отмечает дела в ежедневнике, ставит галочки.
– У Оксаны, наверное, энурез, – говорит Марк. – Надо сводить ее к врачу, сдать анализы.
Лея сидит у окна и пришивает яркий карман к очередному платью.
Мама уныло смотрит на заваленный мусором стол и гору посуды в раковине.
Она замечает, что Оксана стоит на пороге и следит за ней застывшим взглядом.
– Оксана, почему ты написала в постель? – спрашивает мама.
– Разленилась на туалет ходить, – отвечает Оксана.
Оксана нервно дергает плечом.
– То есть ты чувствовала, что хочешь в туалет, но не пошла? – уточняет Марк.
– Да. А Леша проснулся тогда и говорит: «Ой, мамочка, тут воняет!» И кровать к ней полез, спать там. А разве можно мальчики к девочкам спать? – Оксана улыбается. – Нам детдоме говорят: только попробуйте там, только залезьте! Во дворе проснетесь, с крысами. У нас такие крысы бегают! Здоровенные вообще. Свиньи, а не крысы – так МарьАнтонна говорит. И вы свиньи, говорит МарьАнтонна. Вам только жрать и срать, говорит МарьАнтонна. И трахаться. Ха-ха-ха!
– Оксана, мне жаль, что ты жила в плохом месте, где к детям относились как к свиньям, – растерянно говорит мама.
– Да меня любят они, – отвечает Оксана. – Это Лейка поганая волосы мне драла! Ненавидит меня!
Лея отрывается от платья и говорит холодно:
– Я нормально к тебе отношусь, просто не надо брать без спроса мои вещи.
– Достала уже вещами своими подавись! – кричит Оксана.
– Девочки, можно вы не будете снова? – спрашивает мама. – Энурез и то интереснее.
– Какой энурез! Она же сама сказала, что это нарочно! – раздраженно отвечает Лея.
– Давай я с ней схожу к врачу, Кать, – вступает Марк. – А то ты и так занята.
– Да погоди, может, это и не повторится, зачем сразу к врачу.
– А вы что там говорите? – с интересом спрашивает Оксана. – Вы это про ссанье мое, что ли?
На пороге появляется Рома.
– О, Рома, привет, – говорит мама. И снова смотрит на заваленный мусором стол и гору посуды в раковине. – Давайте наконец договоримся, кто и когда убирает кухню. А то все я да Оксана.
– Ну давай, – отвечает Рома. Переглядывается с Леей, наливает себе чай.
– Давайте обсудим, да, а потом я пойду, у меня встреча в галерее, – говорит Марк.
Лея откладывает шитье, берет с подоконника блокнот.
– Значит, пиши. Что нам нужно? – рассуждает мама. – Во-первых, мытье посуды, днем и вечером…
– Ой, только не мытье посуды, – бубнит Лея.
– Мам, я буду посуду! – говорит Оксана. – Только планшет дай? А то я начну тут, ну… орать.
– Во-вторых, уборка в ванной. В-третьих, полы и коридор. В-четвертых, надо чистить туалет.
– О боже, – говорит Рома. – А можно мы не будем чистить туалет?
– Да, – говорит Лея. – Давайте забьем?
Мама разводит руками.
– Дети, то есть все должна делать мама, да? – спрашивает Марк.
– Почему мама, ты тоже можешь, папочка! – отвечает Лея. Бросает блокнот на стол, берет недошитое платье, удаляется в свою комнату, хлопает дверью.
Мама отворачивается к раковине и принимается мыть посуду.
Марк и Рома пьют чай.
Звонит телефон. Незнакомый номер. Мама выключает воду, вытирает руки, подходит.
– Екатерина Александровна? Вас беспокоит травмпункт города Тверь.
– Здравствуйте…
– Вы являетесь законным представителем Александры Перовой, правильно?
– Да. Что-то случилось?
– Все в порядке, не волнуйтесь! На Александру упал стол для настольного тенниса, она повредила ногу. Мы оказали необходимую помощь, но для санатория это чрезвычайное происшествие, они отказываются забирать ребенка. Не могли бы вы подъехать за девочкой? Нам в любом случае ваши подписи нужны.
– В Тверь?
– Да. Она у нас тут сидит, скучает.
– У меня трое маленьких детей, мне же надо их оставить с кем-то… И вы так далеко. А нет возможности все же вернуть Шуру в санаторий?
– Да экспресс ходит, вы не переживайте, сейчас если поедете, часа через три уже будете у нас! Ну, четыре максимум… не знаю, сколько от вас до вокзала. А у нас тут все близко, такси возьмете…
– Мы же оплатили путевку, еще неделя осталась! – отчаянно говорит мама.
– Ну что делать! Вам удобно будет подъехать в ближайшее время? До трех уложитесь? Мы круглосуточно работаем, но, сами понимаете, тут особо некому вашу девочку развлекать.
Мама садится на стул и начинает всхлипывать.
– Мамуся! – горестно восклицает Оксана. И бросается к ней.
– Рома, дай, пожалуйста, Оксане планшет, – просит мама.
Оксана мгновенно веселеет, радостно прыгает, хлопает в ладоши, убегает в детскую; Рома уходит вслед за ней.
– Что случилось? – спрашивает Марк.
– Да что за жизнь… Старшие хамят, всем плевать на других, заняты только собой… Оксана и подавно меня с ума сводит, кромешный мрак, я ни к чему такому не готовилась. Теперь еще за Шуркой надо черт-те куда тащиться. Нет сил! Уже и просыпаться утром не хочется.
Все молчат.
Мама всхлипывает все сильнее. Марк обнимает маму.
– Ну ладно тебе, – говорит он. – Дети как дети! Отлично ты их растишь. Просто их многовато, у старших трудный возраст, но это же пройдет. Без Оксаны, ну да, было легче, но что ж теперь, вытянем и Оксану…
