Что, уже приехали? Так быстро! Сколько же лошадей у вас под капотом?!.. Я сама достану чемоданы, не волнуйтесь. Наберите меня завтра, как выспитесь. Договоримся, во сколько встретимся. Я могу на метро куда-нибудь подскочить, где вам будет удобно меня забрать. Чтобы вам тут не крутиться в центре. Во что превратил оленевод прекрасный город! Нигде не припарковаться толком. Я вас понимаю. Чао. До завтра.
* * *
– Глафира, здравствуйте. Уже еду. Уже в такси. Да, на Павелецкий. Завтра утром там буду. Пришлите мне, пожалуйста, на почту молитву третьего шага. Я так-то помню… Но не дословно… Третьего. Или четвёртого. Короче, молитву, в рот она ебись.
* * *
– Здравствуйте! Куда мы с вами поедем?
Приветствую пассажирку в каком-то ультрамодном полушубке. Таксометр показывает, что конечная точка маршрута не введена: едем «по указанию». Значит, клиент сам сообщит адрес.
– Здравствуйте. Я вам сейчас объясню. Вот там поверните…
– Направо? Налево?
– Слушайте, я не знаю, вот так поверните, вот туда и потом прямо… – Вижу боковым зрением, что дама активно жестикулирует.
– Простите, я смотрел вперёд, куда повернуть?
– Ну вот так сначала, потом прямо… И там дальше поворот будет.
– Может, вы мне адрес скажете? Так будет проще. Куда мы с вами направляемся?
– Я не знаю адрес. Там, знаете, такое кирпичное здание на набережной… Понимаете?
– А где это хотя бы приблизительно?
– Так, я лучше покажу. Ехайте прямо и где машина синяя развернитесь.
– Там нельзя развернуться. Тут одностороннее движение. Просто назовите место, куда нам ехать?
– Да не помню я. Набережная. Дом тот знаете? Страховая ещё рядом. Как её… Забыла.
– «Дом на набережной»? Красный Октябрь? Там кирпичное…
– Давайте туда.
– В смысле, я угадал? Красный Октябрь?
– Да не знаю я, говорю же. Но поедем на ваш Октябрь. Мне уже пофигу.
* * *
– Елена Константиновна? Ой, Станиславовна. Здравствуйте, моя дорогая. Егоров. Из театра, помните? Да, да, всё верно. Только – уже продюсер. Да. Спасибо. Я по делу. Нам снежинки нужны. Артистки. С хореографией. До середины января. Срочно. Всего шесть, но двух я уже нашёл. Выручайте. И леший нужен.
Пассажир со скрипучим писклявым голосом, позвонив минуту назад по телефону, вдруг перешёл на бархатистый бас.
– Нет, Миронов не харизматик. Да, у нас леший – харизматик. Очень жаль. Неужели никого? Понимаю, понимаю, но вдруг… А снежинками поделитесь? Мы заплатим. Ближе к концу января. Щедро заплатим, как обычно. Станкевич – прекрасно, очень эффектная артистка, согласен. Уточните у неё. Григорян не надо, слишком большая грудь. Что? Да нет, она в костюм не влезет. Уверен. Это же снежинки. Два спектакля в день. Эту не помню. Талантливая?.. Присылайте всех. Про лешего подумайте. Не можем найти. Серб? Нет, серб не подойдёт. Хотя, погодите, там текста мало. Давайте серба. Но только если харизматичный. Договорились. Обнимаю.
Закончив разговор, продюсер перешёл на свой обычный писклявый:
– Во двор не будем заезжать, я у Пятёрочки выйду. Только багажник откройте, я посох достану. Спасибо.
* * *
– Петь, попроси водителя сделать потеплее…
– Конечно, котик… – отвечает вкрадчиво Петя, обнимая спутницу на заднем сиденье, а потом окрепшим голосом уже мне:
– А вы не могли бы сделать потеплее?
– Да, конечно, – отвечаю я Пете, делая вид, что котика в машине будто бы и нет, – вот так нормально?
Петя снова переходит на вкрадчивый голос и обращается к любимой (надеюсь) барышне:
– Котик, так нормально?
– Так нормально. – тихо отвечает барышня Пете.
– Отлично, спасибо! – доносит до меня мысль Петя.
Вы ж мои котики. Вы ж мои зайчики.
* * *
– Таксистам-то хорошо…
Это было неожиданное начало разговора. Я чуть не продолжил «…в таксопарке его ждёт девушка», но решил взять паузу и многозначительно посмотрел на пассажира.
Тот продолжал:
– Двадцать минут и срубил четыреста рэ. Не напрягаясь. Если бы нам в институте платили четыреста за двадцать минут… А мы там, между прочим, головой думаем.
Я утвердительно кивнул: в способности пакса думать головой я уже не сомневался.
– У нас если не берёшь учеников, хуй что заработаешь. – резюмировал мрачно преподаватель.
– Вы филолог, наверное? – решил наконец включиться в дискуссию рубящий бабло таксист, то есть я.
– Да. Как вы догадались?!
– Русский у вас красивый. Литературный.
– А вот таксисты часто вообще не говорят по-русски. Я вчера ехал с одним чуркой, так он вообще еле слова складывает в предложения.
– Вот бы и взяли ученика.
– Да откуда у него деньги-то?!
– Он же таксист. Срубает по четыреста за двадцать минут.
Преподаватель замолчал.
* * *
– Володь, успокойся, у них так не принято!
Барышня пытается унять разгорячённого молодого человека.
– Мы деньги платим! Дохера платим.
– Они не могут…
– Да всё они могут, котик! Просто не хотят. Это позиция. Мы музыку заказываем. А у них позиция.
– Говорят, нельзя. Значит, нельзя. Чего ты начал ругаться с ними?
– Да не ругался я. Выяснял. Чего они из себя строят? По-человечески же… Один раз ёбнуть. Два. Максимум секунд тридцать позвенеть. Чтобы торжественно. Так упёрлись на ровном месте.
Видя, что девушка занимает слишком компромиссную позицию, молодой человек стал объяснять мне суть проблемы, видимо, желая заполучить хоть какого союзника в вопросе:
– У нас венчание там, понимаете. Приедем на нескольких машинах, прямо в те ворота, откуда мы вышли. А над воротами колокола. Я попросил, когда мы будем подъезжать, чтоб те позвонили немного. Бам-бам-бам, нам долго не требуется. Ну знаете, как если в порт судно заходит, оно гудит…
– Володь, не надо судно!
– …а эти козлы в рясах говорят, только на службу можно звонить. Я спрашиваю, в чём проблема? У нас такой день торжественный. И денег мы нормально платим, между прочим.
* * *
– А давайте поедем здесь налево, – пассажир немедленно начал командовать парадом, стоило нам отъехать от подъезда, – а потом выскочим на Хорошёвку.
Я притормозил, соображая, какой именно маршрут мне предлагают. Навскидку он был вдвое дольше обычного, очевидного, который мне нарисовал навигатор.
Проверяю: точно. Обычный – 15 минут. Маршрут пассажира – 38 минут.
– Так ехать намного дольше и дальше. Вы хотите там по дороге остановиться?
– Нет, не хочу. Просто поедем той дорогой. Не стойте. Мы теряем время.
Седовласый дядечка говорил это спокойным уверенным голосом. Я ответил ему таким же спокойным:
– Если вы поменяете детали заказа и мы поедем по таксометру, по фактическому пробегу и времени, никаких проблем. Но зафиксированная в заказе цена рассчитана по маршруту короткому и быстрому.
– Ничего я не буду менять. Поехали.
Я поехал. Естественно, по тому пути, что рисует мне программа.
– Вы не туда свернули. Я сказал налево. Вы путаете право и лево? – уже чуть более напряжённым голосом начал вещать пациент.
Я включил поворотник и прижался правее на автобусную остановку, остановился и включил «паркинг».
– Вряд ли я что-то испорчу себе в части оценки этой поездки, вы уже мной недовольны и наверняка поставите единицу в любом случае. Так что, я предлагаю вам или продолжать ехать по маршруту, который вы оплатили, желательно молча, или выйти прямо здесь и заказать другую машину.
– Мне не нравится ваш тон.
– А мне не нравится ваш, получается, мы квиты. Едем или вы выходите?
После пятисекундного молчания:
– Едем.
* * *
– Ой, только не Робби Вильямс!..
Пассажир испуганно заголосил, и я спешно переключил трек.
– Сорян, – продолжил он потухшим голосом, – у меня жена бывшая… прошлая… Ну короче, та жена, что была… Его постоянно слушала.
Я аккуратно кивнул, дескать, понимаю.
– А знаете, верните его обратно. Песня-то хорошая, на самом деле.
Я щёлкнул два раза по кнопке и снова зазвучал Робби Вильямс.
– Нынешняя жена, которая сейчас, в смысле… Она Рианну очень любит.
Я снова кивнул, хотя и не понимал, к чему мне эта информация.
– А вот вам больше Рианна нравится или Робби Вильямс?
Я на всякий случай беспомощно пожал плечами, чтобы не промахнуться в выборе.
– Вот и я не знаю… – выдохнул обессиленно мужчина и надолго погрузился в какие-то мысли.
* * *
– Ух ты! Моего мужа тоже зовут Никита. Он сегодня в командировку улетел. В Краснодар.
