– Ты хочешь играть? – Артур снова обернулся.
– Хочу попробовать. Никогда ничем таким не занималась, но недавно вдруг захотелось научиться новому. – Печенька повела плечиком, и футболка съехала чуть ниже. – Ведь начинают же люди вышивать… или рисовать… или записываются на танцы…
Взгляд Арта примёрз к изгибу белой шеи. Люк посмотрел туда же. Там, на ключице, обозначилась армия маленьких, медных веснушек.
– Учиться никогда не поздно, – пробормотал Арт. – Как-нибудь попробуем, не вопрос, – он будто очнулся и сделал шаг к двери. – Правда, вряд ли уроков выйдет много, нам ведь нужно искать жильё.
– Но вы еще не уезжаете. Я успею понять, нравится мне или нет, – она скромно улыбнулась.
Артур выставил вверх большие пальцы.
– Точно… – он тут же спрятал руки в карманы. – Ну ладно, я пойду переоденусь, а то мне уже нужно ехать.
И, стремительно пройдя по коридору, скрылся за углом. Джекс осталась стоять у стола и пялиться в опустевший проём. Браво. Чисто сработано. Похлопать бы, но будет слишком подозрительно. Люк вскочил с диванчика и метнулся к двери. Вытянув шею, прислушался и, уловив тихий щелчок дверной ручки, развернулся к маленькой аферистке.
И наткнулся на совершенно другую картину.
Кардинальная перемена за секунду.
Печенька ссутулилась и тяжело навалилась на столешницу. Смахнула с лица локон, устало потёрла веки и вообще вся будто сдулась, как шарик, из которого постепенно вышел весь гелий. Кто бы знал, что в ней столько лет пряталась такая талантливая актриса? Но дело ещё не окончено. Надо добить красавчика. Люк схватил Печеньку за запястье, потянул на себя и, обхватив узкие плечики двумя руками, подтолкнул в сторону коридора.
Она тут же взбрыкнула.
– Эй! – в бок ткнулся острый локоть.
Чёрт! Люк сгруппировался, но плечи не отпустил.
– Быстро метнись в комнату и возьми там что-нибудь, – зашипел он, толкая её дальше по коридору.
Печенька попыталась обернуться.
– В смысле?
Приватная обстановка, полураздетый Арт, смущение…
– Давай-давай, ты слышала.
– Зачем?
– Это ведь твоя комната, там полно твоих вещей, – Люк понизил голос почти до шепота. – Иди и возьми что-нибудь очень важное. Застань Арта врасплох.
– Он сказал, что будет переодеваться, – Печенька намертво уперлась пятками в пол.
Вот же упрямая овца!
– Точно, – Люк отпустил её плечи и, схватившись за резинку в волосах, принялся выпутывать из неё медные локоны.
– Я не дура, чтобы вламываться… – Джекс уперла кулаки в стройные бока.
И это тоже верно. Он закатил глаза.
– Вот именно, не дура. И это самая большая проблема во всём твоём сраном плане. – Резинка, наконец, поддалась и осталась в руках. Поток блестящих волос хлынул на плечи. – Иди, – Люк уже сильнее толкнул невесомую девчонку прямо к закрытой двери.
Она агрессивно нахмурилась.
– Люси…
Ну прямо злой ёж.
– Не спорь, – он сам открыл дверь и тут же захлопнул, едва втолкнул Джекс внутрь.
И стало тихо.
А если Арт успел раздеться до трусов? Неловко выйдет, но разумные мысли обычно приходят слишком поздно. Люк застыл и прислушался. За дверью прошуршали мягкие шаги и неразборчивые голоса. Вот они отдалились и практически затихли… Люк сделал шаг назад, привалился плечом к стене и, скрестив руки на груди, уставился в закрытую дверь.
А вообще, что такого, даже если Арт успел раздеться больше, чем до футболки? Люк на правах соседа видел его в трусах. Там, прямо сказать, нет ничего выдающегося. А Печенька не скромная девственница, чтобы стесняться парня без майки. Зато если она догадается взять что-нибудь с верхней полки шкафа, Арт может по-джентльменски ей помочь, а заодно прижать к полкам голым торсом…
По телу прошел озноб. Люк жестко прикусил щёку изнутри. Фу. Наверное, не стоило её туда отправлять: она слишком ценный экземпляр, чтобы растрачиваться на Арта Гранта. И почему так тихо, мать их? Они засосались, что ли?
И будто в ответ на эту мысль, дверная ручка дёрнулась, и в коридор просочилась стройная фигурка. Она с силой прижала к себе толстенную книгу, костяшки пальцев побелели, а щёки раскраснелись, от чего веснушки стали заметнее. Но губы вроде бы не тронуты… Люк тихо выдохнул.
Джекс закрыла дверь и растёрла лицо. Прочесала пальцами волосы и, надув щёки, шумно выпустила воздух. Интересная реакция.
– Что? Он был без трусов? – Люк картинно выгнул брови. – Не может бы-ы-ыть.
Печенька пришла в себя: метнула в него острый взгляд, сделала шаг вперед и размахнулась. Мгновение, и толстенная книга врезалась ему в плечо. Зараза.
– Ай! – Люк отскочил назад.
– Радуйся, что на нём не было только футболки, – прошипела она. – Иначе ты уже рыл бы себе могилу.
Страшная женщина. Но внутри будто раскрутилась невидимая пружина, дышать стало легче, а дверь спальни снова открылась.
– Ну всё, народ, я побежал, – рядом появился Артур.
Люк резко обернулся. Печенька заметно вздрогнула. Он поправляя воротник рубашки, выглядывающий из-под джемпера, прошёл к двери и взял один из своих кофров. Такой тихий и незаметный.
Печенька снова прижала к себе книгу, обняв её двумя руками, и попятилась к спальне Тессы.
– А я пойду, почитаю… – она нервно улыбнулась.
Артур как-то отстранённо кивнул и вышел за порог. Секунда, и дверь за ним закрылась. Стало тихо. Улыбка с лица Печеньки сползла, и на её место снова пришло хмурое, решительное выражение. Тяжелый случай. Люк прищурился и вчитался в длинное название книги, занимающее больше половины обложки прижатого к груди тома.
– «Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть», – он коротко присвистнул. – Ты хоть понимаешь, как неэротично это звучит?
Печенька снова размахнулась и всадила том ему в плечо.
– Пошёл в задницу! – рявкнула она, развернулась и скрылась в комнате Тессы. – Мне тоже пора собираться на работу.
И дверь хлопнула.
По коже расползлась слабая, тянущая боль. Люк тихо хохотнул и потёр ушибленное место. Ладно, он заслужил. Могла бы и по голове приложить: странно, что сдержалась. Он замер и прислушался к тишине, повисшей в квартире. Подойдя к двери, поднял свой гитарный кофр и двинулся в спальню.
Веселье внезапно отступило. Безмолвие, накрывшее квартиру, словно придавило к земле. Люк положил кофр на диван, плюхнулся рядом и открыл замки. Вытащил гитару и пристроил её на коленях. Со дна кофра достал тонкую мятую тетрадь с мелко исписанными листами, нашёл в боковом кармане футляр с очками и достал их. В душе шевельнулась паника, но он тут же задушил это чувство.
В мозгу, словно сквозь помеху, всплыли слова Илая.
«У тебя вообще ничего нет? Никаких наработок?»
Люк поморщился и прочесал пальцами упавшую на глаза чёлку. Ну что ж. Он один. Почти один, если не считать закрывшуюся за стенкой Джекс. Одеревеневшими пальцами он надел очки, открыл тетрадь на загнутой странице и вчитался в незаконченный куплет, написанный месяц назад. Месяц. Прошёл уже целый месяц. Сколько ещё он будет чувствовать полнейшую беспомощность? Писать по нескольку строк в месяц и надолго прятать тетрадь под гитарой?
Пожевав губу, Люк поправил очки и положил пальцы на струны.
Нужно ведь пытаться что-то делать, да? Хотя бы пытаться. Если музыкант не пишет новую музыку, он умирает как музыкант. Нужно барахтаться. Пусть даже из этого выходит полнейшее непривлекательное дерьмо.
Глава 6
– Я не понимаю, чего он хочет. Как доколебался до меня после Рождества, так и не отваливает, – Мэри спрыгнула с крыльца и обернулась.
– Может, он просто видит в тебе потенциал? – отозвалась её близняшка Молли.
– Да пошёл он со своим потенциалом! Он только Джеки не трогает. Каково это – быть в любимчиках Кейна, а Джекс?
Джеки медленно сошла со ступенек и поправила на плече сумку с ноутбуком. Девчонок она почти не слушала. Мэри ныла всю дорогу от кабинета, где проходила последняя лекция, до крыльца, и в этом нет ничего нового.
– Эй, Джеки, – голос подруги прозвучал громче.
Джеки вскинула голову.
– Что?
Мэри многозначительно закатила глаза.
– Я спрашиваю, каково это, когда профессор Кейн тебя любит?
Боже. Нашла, к чему придраться.
– Он меня не любит.
– Не скромничай, – бросила Молли. – Он всегда тебя выделяет.
Джеки отмахнулась и сделала шаг с дорожки к кустам. Вовремя. Дверь снова распахнулась, поток студентов хлынул из здания, и близнецы быстро отскочили в сторону. Люди толпой понеслись мимо. Нужно было уходить быстрее. Но сейчас проще постоять здесь, возле кустов и дождаться, когда эта река иссякнет.
– Зачем тогда он тебя вызывал? – Мэри поправила очки на тонком, остром носу и плотнее прижала к груди толстую папку.
А вот это уже бред, который не укладывается в голове вот уже пять минут.
– Он отчитал меня за презентацию, – Джеки сдвинула брови и крепче вцепилась в ремень сумки. – Сказал, что разочарован, потому что вывод склеен на коленке.
Девчонки синхронно округлили глаза. Абсолютно одинаково. Выглядит забавно.
– Старый мудак, – выронили они одновременно.
Близнецы. У них такое бывает. Джеки вяло пожала плечами.
– Да нет, – она уставилась под ноги и пнула камешек. – Я правда слепила вывод за десять минут до сдачи…
– Ты?!
– Ага.
– Такое разве бывает? – обалдело проговорила Молли.
О да. Оказывается, бывает. Джеки пнула еще один камешек.
– У меня были… кое-какие обстоятельства.
Это уже можно назвать моральным разложением, или еще рано? Тот факт, что она из-за парня так и не закончила презентацию в срок, уже тянет на исключение из универа? Господи. А ведь собиралась же измениться, перестать быть ботаничкой… Но, видимо, это уже в крови.
– У тебя кто-то появился! – донёсся сквозь шум толпы радостный писк Мэри.
У них с Молли странным образом отличается манера говорить. Молли мягче, тактичнее… Так, стоп. Что она сказала?
– Появился? – Джеки вскинула голову и во все глаза уставилась на близняшек. Те в предвкушении смотрели на неё. О чёрт. – Нет… – Джеки мотнула головой. – Точно нет…
– Да ладно, не ври! – Мэри ободряюще похлопала её по плечу. – Скоро конец первого курса, а ты до сих пор одна? Бред! Давай рассказывай!
– Этот парень из наших? – вставила Молли. – Или ты его скрываешь?
«Кто-то» не просто появился. «Кто-то» вломился в квартиру с вещами. Это считается? Джеки невидящим взглядом уставилась на редеющий поток студентов. А ведь она просто хотела понравиться Артуру. Неясно как, но собиралась. И вот уже несносный говнюк вталкивает её в комнату к полураздетому парню и закрывает дверь.
Воспоминания некстати обожгли щёки.
Артур без майки… Господи. Вчера она на пару мгновений приблизилась к мечте, когда мечта снимала «Добычу» со шкафа, а Джеки оказалась зажатой между голым торсом и полками. Унизительно. Она не могла оторвать взгляд от своих махровых носков, в то время как должна была без смущения пялиться на кубики, оказавшиеся так близко. Дура.
Нельзя никому рассказывать о собственной деградации. Завалить экономику из-за смазливой физиономии? Если уж Тессе лучше не знать, то близнецам тем более.
– Да нет у меня никого, – Джеки сморгнула воспоминание и сделала шаг к толпе.
Девчонки синхронно открыли рты, чтобы возмутиться. Еще бы. Такая фигня никого не убедит. Но вдруг из поредевшего потока людей над головами поднялась рука, привлекая к себе внимание.
– Пока, Джеки! До завтра! – прокричал знакомый парень в рубашке и пиджаке и поправил ремень рюкзака на плече.
Маркус Рид. Однокурсник. Симпатичный и… разве раньше он ей так улыбался? Джеки машинально махнула в ответ, а лица девчонок рядом вытянулись.
