Майкл вновь опустился в кожаное кресло и тщательно все взвесил. Клеменца занимает должность капореджиме. Одно из высших лиц в семейной иерархии. Дон сделал его миллионером, и они тесно дружат уже более двадцати лет. Какая ему выгода? Деньги? Ему и так хватает, хотя людей, случается, одолевает жадность. Власть? Или месть за надуманное оскорбление или неуважение? Может, за то, что консильери назначили Хейгена? Или обычный расчет: мол, преимущество за Солоццо?.. Нет, Клеменца предать не мог – просто потому, с грустью подумал Майкл, что он сам не хотел бы, чтобы Клеменцу убили. Толстяк всегда приносил ему подарки и водил гулять, когда отец бывал слишком занят. Нет, он не в силах поверить, будто Клеменца виновен в измене.
С другой стороны, если бы Солоццо хотел кого-то подкупить, то непременно Клеменцу.
А что Поли Гатто? Он пока еще не разбогател. Да, он на хорошем счету и точно достиг бы больших высот в Семье, но со временем, как и остальные. Возможно, юношеское тщеславие затмило ему разум, как часто бывает. Значит, Поли, больше некому… Но тут Майкл вспомнил, что они с Поли вместе учились в шестом классе – и тоже не хотел бы, чтобы Поли оказался предателем.
– Никто из них, – произнес он, покачав головой.
Санни ведь и так знает ответ. Будь вопрос на голосовании, Майкл, конечно, выбрал бы Поли.
– Не бойся, Клеменца чист, – сказал старший брат с улыбкой. – Это Поли.
На лице Тессио читалось облегчение. Конечно, ведь он переживал за коллегу-капореджиме. Ну и раз предательство не зашло так высоко, значит, положение еще не столь серьезно.
– То есть завтра я могу отпустить своих людей? – осторожно поинтересовался он.
– Послезавтра, – ответил Санни. – А пока что я не хочу, чтобы об этом кто-то узнал. Слушай, мне с братом нужно обсудить кое-какие семейные дела, с глазу на глаз. Обождешь пока в гостиной? А список добьем позже. Вы с Клеменцей вместе над ним поработаете.
– Понял. – Кивнув, Тессио вышел.
– С чего ты так уверен, что это Поли? – спросил Майкл.
– У нас есть люди в телефонной компании. Они пробили все звонки на телефон Поли и Клеменцы. В те три дня, что Поли отпрашивался по болезни, ему звонили из будки напротив отцовского офиса. Сегодня тоже. Наверное, проверяли, кто охраняет старика – он или кто-то еще. Ну или в таком духе, не важно. – Санни махнул рукой. – В общем, слава богу, что это Поли. Без Клеменцы нам пришлось бы туго.
– Значит, будет война? – настороженно спросил Майкл.
Взгляд Санни был жестким.
– Именно это я и устрою, когда вернется Том. Пока старик не придет в себя и не сможет принимать решения сам.
– А почему ты не хочешь дождаться, пока он придет в себя?
Санни вскинул бровь.
– Ты как вообще медали свои заслужил? На нас напали, мы должны дать отпор. Я только боюсь, что они не отпустят Тома.
– Почему? – удивился Майкл.
– Его похитили, – терпеливо объяснил Санни, – так как решили, что старику конец, а со мной можно договориться. Том должен был передать мне условия. Теперь, когда выяснилось, что отец жив, стало ясно, что сделки не будет, а значит, и Том им ни к чему. Его могут отпустить, а могут и нет – это как у Солоццо будет настроение. Если его убьют, значит, хотят нас запугать, показать, что готовы на все.
– А с чего Солоццо взял, будто с тобой можно договориться?
Санни залился краской, но ответил, хоть и не сразу:
– Несколько месяцев назад была встреча. Солоццо предложил нам вписаться в наркобизнес. Старик отказал. И тогда я брякнул, что сам как будто «за». Знаю, так поступать категорически нельзя. Если отец чему-то меня и научил, так это никогда не выставлять внутрисемейные разногласия напоказ. Видимо, Солоццо решил, что без старика никто не помешает мне поддержать его затею. Семья лишилась бы как минимум половины влияния, и мне пришлось бы хвататься за любую соломинку, чтобы удержаться на плаву. Наркотики – дело прибыльное, вот мы и вписались бы… В общем, ничего личного, только бизнес. А раз бизнес, мы нашли бы способ договориться. Конечно, он сделал бы все, чтобы я к нему не смог подобраться, – на всякий случай. А еще он знал, что, если я приму сделку, другие Семьи просто не дадут мне начать вендетту пару лет спустя. К тому же за ним стоит вся семья Татталья.
– А что бы ты сделал, если б отец все-таки погиб?
– Солоццо труп в любом случае, – без обиняков сказал Санни. – Не важно, чего это будет стоить. Пускай хоть все остальные из Пяти Семей[14 - Так называют крупнейшие кланы итало-американской мафии в Соединенных Штатах. Этим Семьям «подчинен» Нью-Йорк, и они решают вопросы, касающиеся всего преступного мира. Корлеоне – одна из Пяти Семей, причем самая могущественная, наряду с Татталья, Барзини, Кунео и Страччи (реальными прототипами выступили до сих пор существующие, но сменившие названия Семьи: Маранцано – ныне Бонанно, Профачи – Коломбо, Мангани – Гамбино, Лучано – Дженовезе, Гальяно – Луккезе).] выступят против нас. Пускай мы все поляжем, но от семьи Татталья и мокрого места не останется.
– Папа поступил бы иначе, – тихо произнес Майкл.
Санни стукнул кулаком по столу.
– Да, я не он! Но вот что я тебе скажу, и он подтвердит: когда доходит до дела, я умею решать вопросы не хуже остальных. Солоццо это знает, Клеменца с Тессио тоже. Я прошел боевое крещение еще в девятнадцать – на последней войне. Я тогда здорово помог отцу. И ничего не боюсь. В этом деле все козыри у нас. Жалко только, что я до сих пор не дозвонился до Луки.
– А он и правда так хорош, как о нем говорят? – полюбопытствовал Майкл.
Санни кивнул.
– Другого такого нет. Я натравлю его на верхушку Татталья. А Солоццо прикончу сам.
От этих слов Майклу стало неуютно. Да, Санни бывает несдержан, однако в душе он славный парень. С трудом верилось, что он способен на такие слова. Страшно было смотреть на список приговоренных к казни. Санни словно возомнил себя новопровозглашенным римским императором. Майкл был рад, что его не стали втягивать, что отец выжил и что не придется мстить. Отлично, он будет помогать, сидеть на телефоне, выполнять поручения, передавать приказы. Санни и отец со всем справятся, особенно раз у них есть Лука.
В этот момент из гостиной донесся женский вскрик. «О господи, Тереза…» – пронеслось в голове у Майкла. Он кинулся к двери. Все, кто был в гостиной, стояли, а у дивана Том Хейген несколько смущенно обнимал рыдающую жену. Майкл понял, что это был крик радости и облегчения. Тем временем Том осторожно высвободился из объятий жены и усадил ее на диван.
– Рад тебя видеть, Майки. Правда рад, – улыбнулся он. Правда, улыбка вышла мрачной.
И, не оглядываясь на жену, ушел в кабинет. Майкл испытал странный прилив гордости: все-таки десять лет жизни в доме Корлеоне не прошли для Тома даром. Что-то из отцовских уроков в нем отложилось, как и в Санни. Как и, с удивлением осознал Майкл, в нем самом.
Глава 5
Время близилось к четырем часам утра. Санни, Майкл, Том, Клеменца и Тессио сидели в угловом кабинете. Терезу Хейген уговорили вернуться домой, а Поли Гатто все еще ожидал в гостиной, не подозревая, что людям Тессио велели не спускать с него глаз и не давать выйти из дома.
Том рассказал о своих злоключениях. По его словам, когда Солоццо узнал, что дон жив, то чуть не убил Хейгена.
– Если мне доведется выступать в Верховном суде, я не произнесу речи лучше, чем тогда, перед чертовым Турком, – он кисло усмехнулся. – Я пообещал уговорить Семью на сделку в обход дона. Сказал, что мы с тобой, Санни, приятели с детства и что я кручу тобой как хочу. И не злись, но я вскользь намекнул, будто ты не так уж и против занять место старика, прости Господи.
Он изобразил покаянную улыбку, но Санни отмахнулся – мол, ничего страшного, иного выхода не было.
Майкл сидел в кресле, держа под правой рукой телефон. Когда Хейген вошел в кабинет, Санни кинулся ему навстречу с объятиями. Майкл ощутил легкий укол зависти: родной брат на такое проявление чувств рассчитывать явно не мог.
– Ладно, теперь к делу, – сказал Санни. – Нам нужен план. Посмотрите на список, который составили мы с Тессио. Тессио, дай свой экземпляр Клеменце.
– Если что-то планировать, – подал голос Майкл, – то здесь должен быть Фредди.
– От Фредди никакого толку, – мрачно буркнул Санни. – Врач говорит, он в шоке и его нельзя тревожить. Не понимаю. Фредди всегда был дюжим малым. Наверное, увидев старика в луже крови, он сломался. Он не такой, как мы с тобой, Майки. Для него дон вроде божества.
– Да, давайте обойдемся без Фредди, – быстро вставил Хейген. – А тебе, Санни, пока все не утихнет, лучше оставаться дома. То есть совсем не выходить. Здесь ты в безопасности. Не стоит недооценивать Солоццо, он серьезный человек, настоящий pezzonovante. Палата надежно защищена?
Санни кивнул.
– Легавые оцепили больницу, и мои люди постоянно дежурят. Что насчет списка, Том?
Хейген, наморщив лоб, пробежался по именам.
– Побойся бога, Санни, ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Даже дон посчитал бы это деловым недоразумением. Твоя цель – Солоццо. Избавься от него, и все рассосется само. Не трогай Татталья.
Санни посмотрел на обоих капореджиме.
– Тут все сложно, – пожал плечами Тессио, а Клеменца вовсе промолчал.
– Ну ладно, хотя бы по одному вопросу сомнений нет, – сказал Санни. – Поли нам больше не нужен. Клеменца, это твоя первая цель.
Толстый капореджиме кивнул.
– А что насчет Луки? – спросил Хейген. – Солоццо выглядел слишком спокойным. И это меня тревожит. Если Лука переметнулся, у нас большие проблемы… Кому-нибудь удалось с ним связаться?
– Нет, – произнес Санни. – Я ему всю ночь названиваю. Может, уснул у какой-нибудь девки?
– Он никогда не остается на ночь, – возразил Хейген. – Сделал дело – вернулся домой… Майки, продолжай звонить, пока он не ответит.
Майкл послушно набрал номер. Гудки шли, но никто не подходил.
– Звони каждые пятнадцать минут, – сказал Хейген.
– Хорошо, Том, раз ты у нас консильери, может, дашь совет? – нетерпеливо вмешался Санни. – Как ты предлагаешь поступить?
Хейген налил себе виски.
– Будем вести переговоры с Солоццо, пока твой отец не поправится. Можем даже заключить сделку, если придется. Когда дон снова будет в состоянии отдавать приказы, он найдет способ спокойно все уладить, и остальные Семьи его поддержат.
– Думаешь, я не справлюсь с Солоццо?! – взорвался Санни.
Том Хейген посмотрел ему в глаза:
– Нет, Санни, ты, конечно, его одолеешь. У Семьи достаточно сил. Клеменца с Тессио могут поставить под ружье тысячу бойцов. Но война посеет хаос на всем Восточном побережье, а виноваты в глазах остальных будут Корлеоне. Мы наживем кучу врагов. А твой отец всегда хотел мира.
Сперва Майклу показалось, что Санни услышал резон в словах Тома, однако брат вдруг выпалил:
– Ну а если старик все же умрет, что посоветуешь тогда, консильери?
– Знаю, ты не согласишься, – спокойно произнес Хейген, – но в этом случае мы будем вынуждены заняться наркотиками с Солоццо. Без политических и личных связей твоего отца семья Корлеоне потеряет половину влияния. Другие нью-йоркские Семьи встанут на сторону Татталья и Солоццо, лишь бы избежать длительного конфликта. Если дон умрет, заключи сделку. А там посмотрим.
Санни аж побелел от гнева.
– Тебе-то легко говорить, это не твоего отца застрелили!
– Я люблю его не меньше тебя и Майки, а может, и больше, – с чувством проговорил Хейген. – Ты спрашивал моего профессионального мнения? Вот оно. Лично я придушил бы этих ублюдков.
– Господи, Том, я не это имел в виду, – пошел на попятную Санни.
Но он имел в виду именно это. Все же кровное родство есть кровное родство.
Пока все стыдливо молчали, Санни хмурил лоб. Наконец он вздохнул и размеренно произнес:
– Хорошо, будем выжидать, пока старик не скажет, как поступить. Но и ты, Том, тогда сиди дома. Нам нельзя рисковать. Майки, ты тоже будь осторожнее, хотя не думаю, чтобы Солоццо стал браться за родственников. Тогда все ополчатся против него. Тем не менее береженого Бог бережет. Тессио, пока дай своим отбой, пусть следят за ситуацией в городе. Клеменца, когда разберешься с Поли, отправь бойцов охранять особняк, а у больницы продолжат дежурить люди Тессио. Том, с утра сразу же приступай к переговорам с Солоццо и Татталья по телефону или через посыльных. Майки, ты возьмешь пару людей Клеменцы и поедешь на квартиру к Луке. Дождись его там либо узнай, куда он запропастился. Ему хватит ума пойти на Солоццо лично. Я все же не верю, что он пойдет против дона, чего бы Турок ему там ни наобещал.
– Пожалуй, не стоит так уж напрямую вмешивать Майки, – с сомнением произнес Хейген.
– Да, верно, – согласился Санни. – Отбой, Майки. Оставайся тут на телефоне, это важнее.
Майкл ничего не сказал. Так его еще не унижали; да и Клеменца с Тессио смотрели нарочито бесстрастно – явно скрывали пренебрежение. Майкл снял трубку и набрал номер Луки Брази, а затем долго слушал гудки.
Глава 6
Той ночью Питер Клеменца спал плохо. Проснулся он рано и сам сделал себе завтрак: стакан граппы и толстый кусок генуэзской салями на ломте свежего итальянского хлеба, который ему по старинке доставляли из пекарни к двери. Затем выпил большую кружку горячего кофе с анисовым ликером. Ходя по дому в потертом халате и красных войлочных тапочках, Клеменца думал о предстоящем деле. Накануне Санни Корлеоне очень четко дал понять: от Поли Гатто надо избавиться как можно скорее. А именно – сегодня.
Задание Клеменцу не радовало, и вовсе не потому, что предатель был его протеже. Сантиментами капореджиме не страдал. Ну да, биография у Поли безупречная: родители – сицилийцы, рос в том же районе, что и дети Корлеоне, даже ходил в школу с одним из братьев. Каждую ступень внутрисемейной иерархии он преодолевал сам. Его проверяли, и им были довольны. А когда он прошел «боевое крещение», то получил хорошее жалованье от Семьи, долю ист-сайдского букмекерского бизнеса и оплачиваемое место в профсоюзе. Клеменца знал, что Поли Гатто промышляет ограблениями на стороне. Да, это против правил Семьи, зато говорит об инициативе и предприимчивости. Так хорошего скакуна ценят в том числе и за норов.
К тому же похождения Поли никогда не создавали проблем. Он все тщательно планировал, а исполнял чисто, без крови и жертв: три тысячи долларов в Швейном квартале Манхэттена, чуть меньше – с фарфоровой фабрики в бруклинских трущобах. В конце концов, парень молодой, карманные деньги пригодятся. Так было всегда. И кто мог подумать, что именно Поли Гатто окажется предателем?
Нет, Питера Клеменцу больше беспокоили административные вопросы. Расправа над предателем – процедура простая и отработанная. Другое дело, кем занять освободившееся место? На должность исполнителя кого попало не берут. Кандидат должен быть волевым и умным, а еще надежным, не из тех, кто заговорит, если попадется полиции. Сицилийская омерта должна быть для него второй натурой. Кроме того, какой заработок ждет новенького? Клеменца неоднократно заговаривал с доном о том, что нужно повышать жалованье людям, которые решают вопросы и первыми оказываются на передовой, а тот все отмахивался. Зарабатывай Поли больше, глядишь, и не поддался бы на искушение «Турка» Солоццо.
Наконец Клеменца сузил список до трех кандидатов. Первым шел парень, крышевавший лотереи для цветных в Гарлеме, – крупный и мускулистый, но при этом очень обаятельный, умеющий с кем надо находить общий язык, а кому надо – внушать ужас. Однако после получасовых раздумий Клеменца его вычеркнул. Этот человек слишком хорошо ладил с чернокожими, что говорило об определенных слабостях. К тому же на текущем месте заменить его некем.
Вторым был трудолюбивый и верный работяга, выбивавший долги из неплательщиков у прикормленных Семьей манхэттенских ростовщиков. Начинал он с того, что разносил выигрыши, и постепенно поднялся. Клеменца почти остановился на нем, но все же решил, что тот пока не готов на столь серьезное повышение.
В итоге его выбор пал на Рокко Лампоне. Тот недолго работал на Семью, однако успел сделать впечатляющую карьеру. До этого он воевал в Африке, в 1943 году был ранен и комиссован. Из-за недостатка молодой крови Клеменца взял его, несмотря на действительно тяжелое увечье: одну ногу Лампоне постоянно подволакивал. Клеменца подрядил его посредником между черным рынком в Швейном квартале и госслужащими, отвечающими за выдачу талонов на еду. Постепенно Лампоне поднялся и стал решать все вопросы по этому направлению. Клеменца особо отличал его за рассудительность и здравомыслие. Лампоне понимал, что в делах, где риск за баснословную прибыль – это крупный штраф либо шесть месяцев в каталажке, наседать не следует. А также понимал, что угрожать следует не в лоб, а исподволь. Его деятельность не привлекала внимания, что, собственно, и требовалось.
Клеменца почувствовал себя чутким руководителем, разрешившим сложный конфликт в трудовом коллективе. Да, он возьмет с собой Рокко Лампоне. Руководить будет самостоятельно – не только затем, чтобы посмотреть, как новичок справится с мокрухой, но и чтобы свести личные счеты с Поли Гатто. В конце концов, Клеменца продвигал своего протеже в ущерб более верным и заслуженным людям, помог ему в «боевом крещении» и всячески поощрял. Поли, можно сказать, предал не только Семью, но и своего падроне, а за такое неуважение нужно платить.
Все остальное было устроено. Поли Гатто велели заехать за Клеменцей в три часа на своей машине, самой неброской. Тем временем Клеменца позвонил Рокко Лампоне и, не представляясь, просто сказал: «Приезжай ко мне, есть работа». Лампоне ответил: «Понял». Несмотря на ранний час, в его голосе не было ни следа сонливости или удивления. Добрый знак.
– Спешки нет, – добавил Клеменца. – Поешь спокойно. Главное, будь не позднее двух.
На том конце снова прозвучало короткое «понял», и Клеменца повесил трубку. Он уже сказал своим людям, чтобы те сменили бойцов Тессио в особняке Корлеоне. Проверять смысла не было; подчиненным Клеменца доверял и в рутинную работу не вмешивался.
Пока суд да дело, он решил помыть свой любимый «Кадиллак». Ездить на нем доставляло несказанное удовольствие, а салон был таким мягким и удобным, что в хорошую погоду Клеменца мог не идти домой, а целый час просидеть там. К тому же уход за машиной помогал ему думать. Точно так же его отец на родине ухаживал за ослами.
Клеменца терпеть не мог холода, а потому работал в гараже с подогревом. Он еще раз прогнал в голове план. С Поли нужно держать ухо востро: у парня просто крысиное чутье на опасность. Узнав, что старик выжил, он, небось, все штаны обделал и теперь будет дергаться, словно осел, которого кусают под хвостом муравьи. Впрочем, Клеменца через такое уже проходил неоднократно. Во?первых, нужен предлог, чтобы взять с собой Рокко. Во?вторых, нужно придумать правдоподобное задание для них троих.
Хотя, строго говоря, это не обязательно. Поли Гатто можно было убрать и без всех этих выкрутасов. Его держат под замком, никуда не денется. Однако Клеменца был убежден, что все нужно сделать как до?лжно, не полагаясь на случай. Никогда не знаешь, что может произойти, если дело касается жизни и смерти.
Намывая свой голубой «Кадиллак», Питер Клеменца тщательно подбирал слова и репетировал выражения лица. С Поли нужно вести себя строго, демонстрируя недовольство. Чуткого и недоверчивого Гатто это собьет с толку, а вот внезапное дружелюбие, напротив, насторожит. Злоба – это лишнее, конечно; хватит легкого раздражения. А зачем Лампоне? Это встревожит жертву сильнее всего, особенно потому, что Рокко будет сидеть сзади. Поли не захочет быть беззащитным водителем.
Клеменца яростно начищал металлический бок автомобиля. Да, будет непросто. Очень непросто. На мгновение он подумал было взять еще одного человека, но отказался от этой затеи. Логика проста: в будущем может возникнуть ситуация, когда один подельник, чтобы выкрутиться, захочет сдать другого. Если вас всего двое, то в суде будет твое слово против чужого, тогда как третий может принять чью-либо сторону… Нет, все следует сделать по инструкции.
Больше всего Клеменцу раздражало, что расправу велено сделать «публичной», то есть тело должны найти. Лично он предпочел бы избавиться от трупа. Для этого обычно использовали океан или болота в Нью-Джерси на участках, принадлежащих друзьям Семьи, хотя порой прибегали и к более изощренным методам. Но нет, убийство Поли Гатто должно стать назиданием для возможных перебежчиков и показать врагам, что Корлеоне вовсе не расслабились и не поглупели. Пусть Солоццо понервничает, что его шпиона так быстро раскрыли; заодно будет восстановлен престиж Семьи, пошатнувшийся после покушения на дона.
«Кадиллак» сверкал как начищенное стальное яйцо, а решения проблемы так и не было… И тут Клеменцу осенило. Все очень просто и логично: они втроем с Поли и Рокко отправятся на секретное и важное задание. Якобы им поручено найти помещение, в котором можно обустроить «лежбище».
