К лаиссе Альвран подошел старый ратник. Он поднял лицо к хмурому небу, с которого начинал моросить мелкий дождь, вздохнул и подумал, что его кости уже начали прислушиваться к заунывной мелодии холодных капель и вторят ей, скуля и ноя.
– Я захватил из замка Маель свежего хлеба, – наконец произнес Рагнаф. – Это не та пища, которую привыкла есть благородная лаисса, но все же лучше, чем ничего.
Катиль открыла глаза, посмотрела на ратника и улыбнулась ему:
– Благодарю вас, я люблю хлеб. Мне его в детстве часто давала нянюшка. Посыпала солью и брала на наши прогулки. Мне кажется, я ничего вкусней не едала с тех пор.
– Дитю на воздухе и сухарик черствый, как сласть, – добродушно рассмеялся старый Рагнаф. – Держите, моя госпожа.
Мужчина вытащил из-за пазухи толстый шмат мягкого хлеба, завернутого в тряпицу, развернул и подал девушке. Она снова улыбнулась мужчине и, заметив, как он сглотнул, отломила себе треть и остальное вернула Рагнафу.
– Теперь и я вас угощу, – произнесла Кати. – Берите, а не то обижусь, – она притворно нахмурила брови, – и предскажу вам какую-нибудь гадость.
Ратник укоризненно покачал головой.
– Вы совсем худенькая, в чем душа еще держится, – ответил он.
– Ласс Корвель называет меня воробьем, – сказала Катиль и вдруг звонко рассмеялась.
– Птичка вы и есть, – усмехнулся Рагнаф. – Птичка-невеличка, – и он принял кусок хлеба из рук лаиссы, но тут же разломил еще раз и отдал молодому пареньку, у которого была перевязана рука, и часть лица так же скрывала повязка после встречи с волками. – Держи, Вафрет, – сказал воин.
Так их и застал злой и усталый Корвель. Он вышел из старых развалин, вытирая кинжал от крови. Звонкий смех девушки привлек внимание сайера. Мужчина некоторое время смотрел на двух своих ратников и благородную лаиссу, смеявшуюся над рассказом Рагнафа, как простая крестьянка, забыв и своем воспитании и прохладном спокойном тоне. Гален Корвель вдруг поймал себя на двух противоречащих друг другу желаниях. Первое было более привычным, сорвать раздражение после неудачного допроса на троице, к которой начинали прислушиваться другие воины. А второе желание оказалось по-настоящему неожиданным. Захотелось подойти к ним и сесть рядом, слушать старого Рагнафа и смеяться также беззаботно, как лаисса Альвран. Но выбрал суровый сайер первое.
Он подошел к необычной троице, чеканя шаг, и навис над ними, буравя по очереди каждого тяжелым взглядом.
– Что, к Нечистому, тут происходит? – раздраженно спросил Корвель. – Вы видите повод для веселья? Я нет. Мы отправляемся дальше, лаисса Альвран.
– Да, ласс Корвель, как вам будет угодно, – девушка в одно мгновение перешла на знакомый сайеру тон, и ему стало неприятно. За последние два дня они смогли разговаривать иначе, и вот сейчас ласс получил прежний укоризненный взгляд.
– Вы только что веселились, – немного ядовито заметил Корвель.
– Вы запретили нам это делать, сайер, – едва заметно усмехнулась девушка.
– Не запретил, – досадливо скривился мужчина. – Всего лишь напомнил, что поводов веселиться у нас нет.
– Вы правы, ласс Корвель, – согласно кивнула Кати – Для меня веселье и вовсе роскошь. Я забылась. Благодарю за напоминание.
Сайер тихо выругался и помог ей сесть на лошадь, после вскочил в седло и махнул рукой.
– Вперед!
Раздражение никуда не уходило. Более того, оно выросло до состояния полноценной злости, только злился ласс на себя. От напряжения он привык избавляться двумя способами: если рядом была Рагна, или иная другая наложница до нее, то способ был один, приятный и расслабляющий. Второй способ был проще и менее приятным – лассу нужно было на кого-нибудь наорать, чтобы выпустить пар. В такие минуты прислуга и приближенные к нему лассы, даже хорошие приятели, предпочитали оказаться подальше от Корвеля. Но вот уже как два дня он нашел новый способ – разговор с Катиль Альвран. Плавное течение ее голоса, внимательный взгляд и мягкая улыбка творили со взрывным и склонным к гневливости мужчиной чудеса. И именно сейчас, когда ему требовалось успокоиться и снять напряжение, он умудрился поругаться с маленькой лаиссой. Это злило.
Воины, хорошо знавшие своего господина, притихли и старались не лезть ему под руку.
– Ласс Корвель, – вдруг позвала сайера Кати.
Воины взглянули на нее с сочувствием, ожидая, что господин доведет девушку до слез, но ничего подобного не случилось. Корвель с готовностью обернулся, мышцы его заметно расслабились, и на губах мужчины появилась легкая полуулыбка. Катиль подъехала ближе к сайеру.
– Что вам сказал этот ужасный человек? – спросила девушка.
– Ничего, – нахмурился ласс, – он был фанатиком, готовым сдохнуть, но не выдать своих мерзких тайн.
– Я так и думала, – кивнула лаисса Альвран. – И все же вы сделали выводы.
– Да какие уж там выводы, – досадливо поморщился сайер. – Все, что я узнал, в основном, благодаря вам, дорогая моя лаисса. Заклинателя послало братство, верней его глава. Другого настоящего заклинателя у них нет, это я понял по его надутой от важности роже. Так что нападения должны прекратиться. Но я не узнал главного, кому глава хотел доказать значимость их братства. Подозреваю, что королю. Они давно пытаются привлечь к себе внимание. Не понимаю только, почему за счет моего удела. Я не тот, с кем любят связываться. А вы что думаете? – он с нескрываемым интересом посмотрел на Катиль.
Девушка пожала плечами. Она не увидела ничего нового, и предчувствия не томили ее. Лаисса слабо разбиралась в хитросплетении интриг и совсем не знала врагов ласса Корвеля, потому сказать ей было нечего. Единственное, из-за чего она нарушила молчание, было желание угомонить льва, пока он не начал бушевать. То, что разговор с ней успокаивает сайера, Кати тоже заметила.
– Жаль, что вы больше ничего нового не увидели, – произнес Корвель. – Я начинаю привыкать к вашим подсказкам. Не знаю, сколько бы у меня ушло времени, чтобы разобраться во всем этом и найти заклинателя.
– Видений не будет какое-то время, благородный ласс, – ответила девушка с немного грустной улыбкой. – Святые были слишком щедры ко мне в последнее время. Обычно, после такого изобилия, они дают мне отдохнуть. Я могу ослепнуть и оглохнуть на продолжительное время, – сказала лаисса Альвран и поспешила добавить, видя изломленную в изумлении бровь сайера. – Стану такой же, как все.
– Наверное, это правильно, – негромко произнес мужчина. – Вы постарались на славу, Катиль, отдыхайте. Святые знают, что для нас лучше.
– Но вы все равно ждете их благодати, ниспосланной через меня, – глаза Катиль вдруг весело блеснули.
– Что делать, Катиль, – улыбнулся Гален Корвель. – Вам Святые послали дар провидения, мне умение ценить людей, способных приносить пользу.
Веселье из глаз лаиссы Альвран вновь исчезло, и ласс выругался про себя. Разговор на этом закончился.
Глава 6
Следующие два дня пути прошли без происшествий. Отряд продвигался медленно. Усталость людей и лошадей брали свое. И как бы ласс Корвель не стремился на встречу со своей наложницей, издеваться ни над воинами, ни над животными, ни тем более над маленькой провидицей, он не хотел. К тому же они сильно отклонились от дороги, преследуя волчью напасть, и теперь опоздание на королевский турнир было неминуемо.
Катиль изрядно измучилась в седле за это время. Она сильно устала и впервые в жизни проголодалась настолько, что накинулась на еду, которую им подали в простом фермерском доме, в котором они остановились на ночлег. Сайер, несмотря на собственную усталость, с улыбкой смотрел на лаиссу Альвран.
– Однажды, когда вы вновь станете разборчивы в еде и превратитесь в воробышка, я напомню вам, что ваш аппетит не уступает волчьему, – с улыбкой сказал он.
– Не надо о волках, – попросила девушка, на мгновение оторвавшись от еды. – Чудеснейшая похлебка, просто объедение!
Ласс Корвель рассмеялся и воздал должное простой грубой пище. А следом за голодом Катиль окончательно сморила усталость, подобного она так же не чувствовала ни разу в жизни, даже после ночевки в доме фермера, где на них напали волки. Девушка, кое-как обмывшись в лохани, которую принес хозяин дома, завалилась на жесткую лавку, накрылась плащом и моментально уснула. Что ей снилось, и снилось ли вообще, на утро лаисса просто не могла вспомнить.
А проснулась она в кровати, которую фермер с женой уступили сайеру. Сам же Корвель спал прямо на полу, подложив под голову свой свернутый плащ и укрывшись накидкой Катиль, потому что лавка для мощного ласса оказалась слишком мала. Девушка открыла глаза, и какое-то время соображала, где находится. Неожиданно ей в голову пришла мысль, которая привела в восторг, и Кати рассмеялась.
– Нечистый, – проворчали с пола. – Воробей, ты слишком звонко чирикаешь.
Девушка зажала рот рукой и, сев на кровати, сразу встретилась взглядом с помятым и взлохмаченным лассом Корвелем. Сайер пробурчал нечто нечленораздельное и отвернулся от смущенной лаиссы.
– Простите, – пробормотала Катиль, ощущая неловкость, и от мысли, что ночевала в одной комнате с чужим мужчиной, и от осознания того, что он перенес ее на кровать, а сам улегся на полу. И даже мысль, что они с лассом уже делили одни покои на двоих, смущения не уменьшила.
– Что вас так рассмешило, дорогая моя лаисса? – спросил сайер, не оборачиваясь к ней.
Катиль вспомнила причину своего смеха и снова хмыкнула.
– Я проснулась и не поняла, где я. Даже не сразу вспомнила, как я здесь очутилась, – ответила она.
– Вы сильно устали, такое бывает, – ласс зевнул и развернулся к ней, не спеша подняться.
– Вы не понимаете, ласс Корвель, – воскликнула девушка. – Я не знала! Провидица не знает, что происходит! – и она вновь рассмеялась.
Сайер усмехнулся и сел, стирая ладонью с лица остатки сна. Он не боялся, что их услышат, потому что хозяева отдали дом в распоряжение ласса, а за дверьми стоял его воин, и так знавший о даре Кати. Корвель усмехнулся, глядя на детскую радость девушки.
– Это тяжкая ноша? – спросил он, пока лаисса Альвран выпутывалась из складок лоскутного одеяла.
Катиль вскинула на него глаза.
– Дар Святых – благо для смертного, – ответила она, и мужчина подумал, что такой ответ девушка привыкла давать всем, скрывая истинное отношение к своему дару.
– Вы могли бы уже нянчить младенца, находясь в замужестве, – заметил ласс.
Кати невесело усмехнулась. Она поискала взглядом свой мешок, который ей дал Корвель, чтобы убрать в него скудный скарб, вытащила гребень и распустила косу, заплетенную на ночь. Сайер следил, как темный водопад покрыл острые плечики девушки, скрывая, словно плащ ее фигурку.
– Я давно привыкла к мысли, что мне не дано такой радости, как познать себя женой и матерью, – заговорила Кати, расчесывая длинные пряди. – Меня больше угнетает то, что я вижу. Не всегда мои видения наполнены светом и радостью. Я вижу смерть, боль, горе. Вижу и чувствую. Иногда мне хочется, чтобы Святые лишили меня своего дара, оставив обычную человеческую жизнь. Знаете, сайер, – Кати посмотрела на Корвеля, продолжавшего наблюдать за ней, – не всегда стоит знать правду о прошлом и будущем, иногда лучше остаться в неведении.
– Почему? – Мужчина поднялся на ноги и потянулся. – Когда предупрежден, ты волен изменить судьбу.
Девушка вновь заплела косу и свернула ее на затылке, закрепила и огляделась в поисках воды. Заметив кувшин и лохань, она подошла к ним. Корвель проследил взглядом, как лаисса пытается умыться, приблизился к ней, забрал кувшин, и Катиль, благодарно кивнув, подставила руки под струю воды. После вытерлась куском полотна и взялась за кувшин сама, помогая привести себя в порядок сайеру.
– Вот представьте, ласс Корвель, что я предсказала вам смерть, – произнесла провидица. Ласс покосился на девушку, стянул рубаху и нагнулся над лоханью. Кати смущенно отвела глаза.
– Представил, и что? – ответил мужчина, фыркнув от льющейся сверху воды.
– А то. Я сказала вам, что вы, к примеру, утоните в реке, но не уточнила дня и часа, даже не сказала, в какой именно реке и как вы захлебнетесь, – продолжала Кати. – Неужели вы не начнете думать о смерти? Даже такой смелый человек, как вы, не может остаться равнодушен к мысли, что его путь прервется во цвете лет.
– Я хорошо плаваю, – улыбнулся ласс, вытираясь.
– Умение плавать мало кого спасало, – отмахнулась Катиль. – Мысли о скорой кончине начнут тяготить вас, злить. Вы начнете избегать даже маленькой речушки, или же напротив, поспешите навстречу судьбе, и каждая ваша переправа станет для вас испытанием, рождая в душе страх. И в какой-то момент вы найдете виноватого в своих затаенных страданиях. Угадайте, кто это будет?
Девушка взглянула в темные глаза ласса, почему-то улыбавшегося, пока она говорила, нахмурилась и отошла, ожидая, пока он оденется.
– Катиль, – Корвель натянул обратно рубашку и скрестил на груди руки, ожидая, когда лаисса обернется к нему. – Вы, невинное дитя, иногда удивляете меня своим спокойствием. Не страдаете, не жалуетесь на тяготы дороги, не плачете о доме и родных. Я ожидал иного поведения.
Лаисса Альвран усмехнулась и присела к пустому столу, сложив руки на коленях.
– Мои родные живы, дом уцелел, о чем же мне плакать? – спросила она в ответ. – Что же касается остального… Когда Судьба делает шаг, мы можем сопротивляться и бежать от нее, либо идти в ногу. Я предпочитаю последнее.
– А я предпочитаю с Судьбой спорить, – ласс Корвель присел напротив. – Ежели вы мне скажете о скорой смерти, я буду жить дальше, справляясь с неприятностями в момент их появления. – Мужчина положил широкие ладони на стол. – И винить вас я не буду. Искать виноватых – удел слабых. Ежели вы мне предскажете смерть, я буду считать, что вы дали мне предупреждение, и приму его к сведению. Только так и никак иначе.
– Надеюсь, у нас не будет повода это проверить, – улыбнулась Кати.
В дверь постучались, и сайер позволил войти. Фермер с супругой осторожно шагнули в комнату, низко поклонились и засуетились, спеша накормить господ. Мужчина и девушка замолчали, не желая продолжать разговор, пока не исчезнут невольные слушатели. Пока готовился завтрак, ласс Корвель ушел в свои размышления, уже не следя за происходящим, а Катиль вышла на улицу.
Воины склонили головы при ее появлении. Подобно своему господину, они тоже ожидали нытья и жалоб от высокородной девицы, но та упорно держалась наравне с опытными и сильными мужчинами. И хоть ее мотало от усталости, девушка умудрялась оставаться благожелательной ко всем и даже улыбалась. Подобное положило начало уважению, и мужчины постепенно проникались симпатией к маленькой лаиссе. Все оставшиеся в живых после встречи с волками, кроме одного.
Хриплый воин, переживший звериные зубы, теперь с трепетом ждал горы, где ему была предсказана смерть. Он почти перестал разговаривать с товарищами, замкнулся в себе и все порывался поговорить с провидицей, но никак не мог найти в себе смелость подойти к ней. Однако еще больше воин боялся, что услышит господин, и тогда его постигнет участь тех, кто пытался повесить благородную лаиссу, приняв ее за ведьму и шлюху.
Когда Кати вышла на улицу и кивнула приветствовавшим ее воинам, хриплый ратник сидел в отдалении. Он смотрел на свои загрубевшие ладони и все пытался представить – какого это, когда летишь в пропасть? Должно быть, все произойдет быстро, и он умрет, едва достигнет дна. Просто удар и все… Все! Ни солнца, пусть и редкого в их краях, но такого теплого и ласкового. Ни ветра, ни дождя, ни снега, ни цветов, ни песен деревенских девок, ни кружки доброго эля, ни жаркого женского тела, ничего. Просто удар и все. Смрад мертвечины, вечный холод, черви, пожирающие его плоть, конец. Впрочем, его даже никто не полезет доставать со дна пропасти. Значит, падальщики обглодают кости, птицы выклюют мертвые глаза. И никто даже не вспомнит, что был такой Рёнгафт Туни.
Он мотнул головой, пнул камешек, лежавший под ногами, и увидел лаиссу Альвран. Она тоже была в одиночестве. Не было рядом сайера, не крутился возле нее старый Рагнаф, пичкая своими байками. Девушка смотрела на серое небо, о чем-то думая. В больших синих глазах плескался покой, который давно покинул истерзанную ожиданием душу воина Рёнгафта Туни. Поджав губы, мужчина решился.
– Благородная госпожа, – позвал он.
Катиль обернулась и пристально взглянула на ратника, ожидая, что он скажет. Хотя… Девушка знала, но не спешила отвечать раньше, чем воин задаст свой вопрос.
– Я… – он помялся, но все же решил договорить, – точно скоро умру?
– Ничего нового я не вижу, – ответила Кати.
– Как это будет? – хмуро спросил воин.
– Я не знаю, – мягко ответила лаисса, и от этой мягкости в ее голосе Рёнгафт Туни помрачнел еще больше.
– Скажите, я хочу знать, – упрямо повторил он.
– Я не знаю, – Катиль хотела сказать, что видела лишь падение, но мужчина не желал верить, что ей неведомо, как и когда точно он умрет.
– Ну, так посмотрите, лаисса! – воскликнул воин.
– Я не могу, – спокойно ответила Кати и развернулась, чтобы уйти.
– Почему?!
– Святые молчат, – сказала она, не оборачиваясь.
Катиль сделала несколько шагов в сторону дома фермера, и Рёнгафт бросился следом. Он схватил девушку за плечо и развернул к себе.
– Ты лжешь, ведьма! – крикнул ей в лицо воин. – Зачем ты лжешь?! Это твоя месть? Я оскорбил тебя, прости! – он упал на колени и с мольбой взглянул на испуганную девушку. – Я хочу жить, госпожа, – прошептал Туни.
– Рён! – к ним подбежал Бартвальд Даги. Он оттащил хриплого от Кати. – Совсем обезумел? Господин велел не прикасаться к лаиссе.
– Пусть она скажет, – потребовал ратник, – пусть скажет, как я умру! Пусть скажет!
– Ты сдохнешь прямо сейчас, ежели еще хоть раз посмеешь дотронуться до нее! – прогремел голос взбешенного сайера.
– Но, господин…
Корвель бросил на своего воина короткий взгляд, и тот, замолчав, покорно отошел в сторону. Ласс обернулся к Кати.
– Не стоило выходить одной, – сказал он раздраженно и указал взглядом на дом. – Идемте, завтрак уже готов.
– Благодарю, – кивнула девушка и вздохнула.
– Держитесь рядом со мной, Катиль, и тогда вам некого будет опасаться, – уже спокойней и мягче произнес мужчина, следуя за ней.
