Евгений Шалашов "Воспитанник орков. Книга вторая"

Но главное, даже не это. Камнеметы и катапульты можно поправить, понаделать новых, но как добиться, чтобы они метали свой груз подальше? Камни, уложенные в большие сетки, сплетенные из рыбачьих сетей, не долетали до вражеских позиций, а уж помечтать, чтобы набить сетки кувшинами с петролом, да подпалить скелеты вместе с их «плавучими» комодами, это вообще нереально. Сгорят ли скелеты – это большой вопрос, а кувшинами, можно невзначай и по собственным башням попасть.

Но все-таки, одна из фантазий была воплощена, хотя поначалу она и казалась нелепой.

Это была не просто авантюра. Это была очень дерзкая авантюра! И хотя кое-кто посчитал, что идея пришла в голову именно Дануту, на самом деле это было не так. Такое мог придумать лишь безбашенный человек, а вдумчивый Данут таким не был. Вообще, в последние два-три дня как-то само-собой получилось, что юноша стал командовать всем «летучим отрядом». А что поделать? Гилберт, с которого никто не снимал обязанности начальника разведки и контрразведки вольного города Тангейна, часто уходил по каким-то таинственным делам, встречался со своими лазутчиками и отлавливал чужих. Данут на роль помощника в тайных делах не годился, а как командир отряда – вполне.

Додумался до авантюры Комар, хорошо знавший, как воевать на воде. Соответственно, он сообщил о том Дануту, а тот, загоревшись идеей, пересказал Гилберту, а тот отправился убеждать папашу Беньямина. Как он сумел убедить главу города, летописи не пишут, но скоро у плотников, кузнецов и канатчиков города Тангейна появилась работа, занявшая неделю, но оно того стоило!

В один из дней, когда шло вялотекущее наступление – то есть, скелеты наступали, а жители города их сбрасывали, открылись ворота города, из них выдвинулись четыре баллисты. Поначалу хотели и больше, но в один ряд больше четырех не помещалось.

Прямо перед воротами располагался ровный строй скелетов, ожидавших очереди идти на штурм. И в этот строй, одновременно, из всех четырех баллист выстрелило четыре стрелы, с добрую оглоблю каждая. Тут же разряженные орудия были сдвинуты, а на их место заступило еще четыре.

После очередного залпа, пробившего в мертвом строю изрядные бреши, из города вытащили уже восемь баллист. И снова залп! Расчеты баллист, не тратя время на перезарядку, просто бросали свои орудия и убегали обратно, а на освободившиеся места выкатывались новые орудия.

Огромные стрелы, способные пробивать борта кораблей, пробивали ряды, словно горячая вода, льющаяся на сугроб.

Если бы среди осаждающих были люди, такой номер бы не прошел. Уже после открытия ворот в город ворвалась бы штурмовая группа, связавшая боем привратную стражу и «летучий отряд», а следом за ней пошли бы и основные силы, нахальные орудийные расчеты были бы отрезаны от стен и перебиты. Но пока «холодные барды» меняли мелодии флейт, пока скелеты перестраивались для нового боя, пытаясь зайти во фланг, защитники успели превратить в костяную кашу сотни четыре мертвецов, а потом, бросив орудия, сбежали обратно.

Гибель четырех-пяти сотен скелетов, на фоне тысяч и тысяч мертвого войска, были не так уж и велики, но Тангейн ликовал – сегодня защитники смогли не только обороняться, но и пойти в наступление, а любой полководец знает, что хорошее настроение войска – залог успеха!

Вечером состоялось заседание военного Совета. Его проводил папаша Беньямин, которого теперь именовали либо капитан, либо комендант. Так было и проще, и правильнее. На Совет были приглашены все командиры башен и куртин. Разумеется, туда отправился и Гилберт. К своему удивлению, Данута тоже позвали, хотя он и выполнял обязанности командира отряда неофициально.

Поначалу Данут слушал с интересом. Начали с обсуждения недавней вылазки. Решили, что затея расстреливать скелеты из баллист сама по себе неплохая, но для разгрома врага малопригодная, к тому же – слишком затратная. На баллисты, которые пришлось бросить, извели немалое количество древесины, а главное – канатов, что в условиях осады невосполнимо.

А дальше пошли разговоры о том, о чем он прекрасно знал – город Тангейн обложен со всех сторон, с моря, с реки и с суши, на Вотроне и по реке Шейне хозяйничают корабли под черно-белыми парусами.

Пока начальники отчитывались о потерях, понесенных за день, сетовали на недостаток боеприпасов, на нерасторопность подчиненных и неумелость соседей, Данут, пропуская мимо ушей ненужные сетования и споры, вспоминал историю земли Фаркрайн и думал – почему бы людям, оркам и гномам не объединиться в одно государство? Тогда бы и норги были не опасны. Но где уж объединиться гномам и людям, если сами фолки не хотят жить вместе?

Люди… Несколько крупных поселений Фаркрайна, каждое из которых несло на себе отражение местности, в которой оно располагалось и накладывало на людей, в нем проживающих особый отпечаток. Жесткие и угрюмые северяне Тангейна ничем не походили на улыбчивых крестьян Брейги, а свободолюбивые и независимые кочевники Армакода сразу выделялись в толпе овощеводов Фрегии. А как быть с жителями ледяной Юдели? Эти умудрились прямо в толще ледника вырубить волшебный город – Волкан, единственное поселение в Фаркрайне с прозрачными улицами, где дома и общественные заведения согреваются посредством заклинаний.

А были еще и орки, гоблины, ликантры, а также разнообразная нечисть.

Много лет назад люди и гномы сумели объединиться в Лигу, а орки и ликантропы в Шенк. И, началась кровопролитная война, длившаяся добрые сто лет.

Война стала смыслом существования обоих альянсов, ей было подчинено все – законы, мораль, экономика. Боевые действия сжирали и урожай с поля, и строевой лес, и железную руду. О людях же (хоть о фолках, хоть об орках) говорили как о расходном материале! Противники истребляли друг друга настолько давно, что уже никто не помнил хорошенько – какая сторона и по какому поводу кинула первый камень, кто первым выпустил стрелу из засады. Люди считали, что это были орки, а орки, соответственно, что фолки. За долгие годы войны еще никто не одержал окончательную победу, то стало быть силы сторон оказались примерно равны. И вот, последняя битва в небольшой долине Аркаллы положила конец кровопролитной борьбе, когда молодежь и с той, и с другой стороны полегли в схватке, а те, кто остались живы, уже не смогли воевать дальше. Может быть, нашествие норгов и станет поводом к объединению?

Только почему же, для того, чтобы подружиться, нужно обязательно набить друг другу морду? И, ладно бы, если бы речь шла только о разбитых носах, да сломанных ребрах. Больно, неприятно, обидно, но пережить можно. Смогут ли люди и орки простить друг другу братские и безымянные могилы? А сколько тех, кто и могилы-то не имеют?

Данут настолько погрузился в историю, что едва не пропустил самую важную новость. Она была скверной – ночью норги захватили Хангварк – город, располагавшийся почти посередине реки Шейны. Стало быть, река теперь под их контролем.

– Как же так? Город со стенами, народ там упертый. Да там половина живет на то, что караваны по рекам сопровождает! Как же они могли? – поинтересовался Лигейн – старшина оружейников, глядя на Гилберта, словно он отвечал за сдачу города.

– Пока, мало что известно, – пожал плечами начальник разведки. – Говорят, что город сдался почти без боя. Даже ворота сами открыли.

– Предательство! – зашуршало со всех сторон.

– А может и нет, – отозвался Гилберт. – Мы сейчас человека спросим, который самолично с норгами бился. Данут…

– Это может быть не предательство, а колдовство, – начал рассказывать парень. – У норгов колдуны есть, способные наводить морок и подавлять волю. Я, когда с норгами бился, отца родного увидел.

Перед глазами Данута встал тот самый момент, когда вместо норга, в которого он готов был пустить стрелу, он увидел своего отца – Милуда Таггерта.

Отец, которого он собственноручно похоронил несколько месяцев назад, водрузив на его могилу огромные камни, протягивал руки к сыну и что – то бормотал на неизвестном языке. Звуки обволакивали мозг, наполняли его – вначале, странным безразличием, сменяющимся ненавистью к своим братьям, предавших его, готовых отдать его людям! Это не братья сидят сейчас на скамьях! Братья не отдадут своего брата самым страшным существам на земле – людям, убивающим младенцев и пьющих кровь из свежих ран воинов Шенка! Убей предателей!

Стряхнув воспоминания, парень сказал:

– Кто-то мог дрогнуть, а кто-то мог начать убивать своих.

– Ну ты-то не дрогнул, – сказал кто-то из гильдейских старшин.

– Ну, мне повезло, – слегка улыбнулся Данут.

Ему не хотелось пускаться в объяснения, что орки не так подвержены чужому влиянию, как фолки.

– Но не могли же эти бестии околдовать всех враз? – продолжать недоумевать тот же старшина.

Вместо Данута ему ответил сам комендант.

– А долго ли ворота захватить? – хмыкнул Беньямин – Одному показалось, другому померещилось, а третий уже и засовы пошел открывать.

– Значит, от Скаллена помощи ждать нет смысла, – грустно резюмировал Лигейн.

Взгляды переместились на гнома, присутствующего на заседании. Видимо, он сейчас возглавляет небольшую колонию гворнов, оставшихся в Тангейне. Данут, в свое время тесно общавшийся с гномами, знал, что его зовут мэтр Балейн Паграден и он возглавлял в Тангейне филиал Скалленского металлургического колледжа. Зачем профессор остался в осажденном городе, а не уехал вместе со всеми, никто не знал, а гворны своими решениями с фолками не особо делились.

– Помощь от Скаллена непременно придет, – сообщил гном, потеребив окладистую бороду. – Другое дело, что она придет позже. У нас, гворнов, нет военного флота, но если понадобится – он обязательно будет. Я не сомневаюсь, что мои коллеги уже создают прототип боевого корабля.

Присутствующие невольно поежились. Да уж, да уж… Ежели, мастера-механики решат создать военно-морской флот, это будет пострашнее, нежели галеры или парусники норгов. Видели в порту Скаллена окутанные дымом буксиры и грохочущие самоходные баржи, построенные из металлических листов. Можно себе представить броненосные корабли, увешанные со всех сторон «скорпионами».

– Господин Паграден, у вас нет возможности связаться с вашими уважаемыми земляками? – осторожно поинтересовался Гилберт. – Нам было бы крайне важно знать сроки, когда они смогут нам помочь. Хотя бы примерные. Вы сами понимаете, силы Тангейна на пределе.

– Мы над этим работаем, – сухо отозвался гном, показывая, что называть какие-то сроки он не намерен. Ну, или просто не знал сроков.

Военный совет закончился. Удрученные начальники расходились, раздумывая – как им передать плохие новости своим подчиненным. Данут тоже поднялся.

– Подожди, – остановил его Гилберт.

Подождав, пока не останется никого, кроме капитана и мэтра Балейна Паградена, Гилберт встал и открыл дверь пошире. Увидев удивленный взгляд, пояснил:

– Сквозь закрытую дверь подслушивать легче, а если открыта – мы сразу увидим, есть ли кто за ней.

Данут слегка удивленно смотрел на двух самых главных, на сегодняшний день, людей Тангейна. Он-то уже решил, что его пригласили лишь для того, чтобы сообщить городским старшинам о норгах-колдунах (ну, пусть они себя называют магами!), а тут еще не все. Ладно, скоро узнает.

– Как вы думаете, господин Таггерт, о чем пойдет речь? – спросил папаша Беньямин.

Подозревая самое худшее и, обмирая в душе, Данут ответил:

– Наверное, голуби, отданные Шумбатару, не вернулись.

– Да нет, голуби-то как раз вернулись, только пустые, без записки, – сказал Гилберт. Предупреждая возмущение, вскинул руку: – Я сам только перед с заседанием узнал. Ты ж знаешь, в городе четыре голубятни, одному мне никак не проверить.

Видя, как парень спал с лица, бургомистр утешительно сказал:

– Господин Таггерт… А можно, называть вас просто по имени? Спасибо. Так вот, Данут, ты подожди, не волнуйся. Мы еще ничего толком не знаем. Хорошо, что птицы вообще вернулись. Вот, сам подумай, выпустили бы норги птиц? Они бы им шеи поотворачивали, вот и все. Зачем зря рисковать?

У Данута слегка отлегло от сердца. Все-таки, надежда великое дело.

– Поручение к тебе есть, Данут, сын Милуда, воспитанник орков, – негромко сказал Гилберт.

– Скорее просьба, – поспешно поправился комендант. – Дело опасное, тут тебе никто приказать не в праве.

– Куда идти? – деловито поинтересовался парень, понявший, чего от него хотят главные люди города. – В Скаллен?

– Ну, в Скаллен идти смысла нет, – сказал Беньямин. – В Скаллене наше положение известно. Надо, чтобы ты пошел к своим соплеменникам. Прости, – поправился комендант, – я хотел сказать, к твоим воспитателям.

Несколько месяцев назад Данута бы задело слово «соплеменники», применительно к оркам, а теперь он лишь улыбнулся.

Беньямин, между тем, продолжал:

– Данут, я очень надеюсь, что все сложилось благополучно и твои друзья вернулись домой. Что не пройдет и недели, как у стен Тангейна появятся «флейты». Ну, а мы к тому времени что-нибудь придумаем, чтобы им помочь. Верно, мэтр Балейн?

Гном важно кивнул и изрек:

– Да, работа в этом направлении ведется.

Сказав это, гном смежил веки и задремал.

– Но, ты сам понимаешь, мы должны просчитать и другую ситуацию, – продолжил Беньямин. – Если случилось самое худшее, и «флейту» Шумбатара перехватили норги, как твои … э-э друзья узнают, что мы заключили союз?

– И сам понимаешь, больше послать некого. Нужен человек, которому орки верят. Это раз. Во-вторых, этот человек должен быть способен пройти по лесам и болотам. Ну, а в-третьих, это должен быть человек, достаточно влиятельный не только у орков, но и у нас, в Тангейне.

– Это я влиятельный? – искренне удивился Данут.

– Ну, а кто же более влиятельный, нежели человек, поспособствовавший союзу орков и нашего города?

– А также друг гворнов, – сказал гном, неожиданно открывший глаза.

– Добавлю, что вы еще и муж самой богатой женщины в нашем городе, – лукаво усмехнулся Беньямин. – У нас, почему-то, до сих пор богатство играет большую роль в определении статуса человека. Видите, господин Таггерт, все сошлось именно на вас.

– Когда отправляться? – спросил Данут.

– Чем раньше, тем лучше, – ответил Гилберт. – А еще лучше, сегодняшней ночью. Забежишь на часок домой, с женой попрощаешься, возьмешь, что тебе понадобится. Ты парень опытный, учить не надо. Ну, а я тебе тем временем проводника толкового подберу.

– А от меня для вас будет подарок, – добавил гном. – Только, в сторонку отойдемте.

Уведя парня в сторону, мэтр Балейн вытащил из-под мантии некий предмет, по размеру и форме напоминавший футляр для подзорной трубы, но металлический.

– Вот, смотрите, юноша, здесь все очень просто. Надо только…

5. Курбада из рода Фроглингов

Гилберт, как и договаривались, ждал Данута возле ворот, обращенных к лесу. Их почему-то именовали «Печальными вратами». Откуда взялось такое название, никто толком не знал. Одни говорили, что в незапамятные времена, когда вместо города здесь был маленький рыбацкий поселок, на этом месте померла с горя молодая рыбачка, не дождавшись любимого с моря. А ее парень (или муж, кто теперь ведает?), на самом-то деле спасся чудесным образом, приходил сюда и очень печалился. Другие спорили, утверждая, что название появилось уже в те годы, когда Тангейн стал городом, а на этом месте казнили невинного человека. Потом, когда узнали, что он был ни в чем не виноват, долго печалились и порешили, что казни здесь устраивать не станут. Так, или иначе, но правду все равно теперь не отыскать, зато название осталось. А как же воротам, которых в городе добрых восемь штук, оставаться без названия? Как бы, например, искать Гилберта? А так, вон он, стоит рядом с Печальными вратами.

Рядом с начальником разведки переминается с ноги на ногу не то молодой человек, не то зрелый мужчина. Бывают такие «вечные мальчики», что лет до сорока-пятидесяти выглядят как подростки, а потом резко стареют.

Ко всему прочему проводник – ну, а кто это еще мог быть? – выглядел несколько странно. Ростом на голову ниже Данута, зато в плечах раза в два шире, с длинными руками, свисавшими едва ли не ниже колен и узкой талией, отчего верхняя часть тела выглядела почти треугольной. За плечами мешок, почти такой же, как у него самого, с притороченным лабрисом. Однако! Если проводник умеет обращаться с лабрисом – снимаем шляпу! Самому Дануту умение обращаться с двусторонним топором давалось неважно.

– Вот, твой проводник, зовут Курбада, – представил Гилберт широкоплечего.

– Курбада из рода Фроглингов, – хмуро уточнил проводник.

– Курбада из рода Фроглингов, – послушно повторил Гилберт.

– Приветствую тебя, Курбада из рода Фроглингов, – поприветствовал Данут.

Курбада, не ответив на приветствие, смерил оценивающим взглядом будущего спутника, обошел его кругом, коснулся мешка, висевшего за плечами, к которому были приторочены меч, лук с десятком стрел. Чужое оружие без разрешения он трогать не стал, зато запустил руку между спиной парня и мешком. Хмыкнул что-то невразумительное, потом потребовал:

– Попрыгай.

Данут не стал препираться, а пару раз подпрыгнул. Греметь в мешке было нечему. Запасные наконечники для стрел завернуты в кусок кожи, подарок гномов тоже, а котелок лежит сверху, прямо на кусках сала и мяса, обернутых промасленной тканью. Все остальное прикреплено поверх вещмешка. Есть еще кое-что металлическое по-мелочи, вроде иголок и рыболовных крючков, но о них можно даже не заикаться.

– А меч в лесу зачем? – поинтересовался проводник. – У тебя же топорик есть.

Походный топор Данута выглядел жалким по сравнении с лабрисом Курбады, но как же в лесу без топора?

– Ну, мало ли, – уклончиво отозвался Данут. – Ветка по дороге попадется, за топором будет лень лезть, так я ее мечом отрублю. А можно еще лучинки нащепать, если костер станем разводить.

– А лук? Ты что, на охоту собрался?

– Вот, представь себе, на нас ночью волки нападут, я тогда из лука шишек насбиваю.

– Шишек?

– Ага. Будем в волков шишки кидать, авось да и отобьемся!

– Годен! – расхохотался Курбада, похлопав по плечу Данута.

«Ну, ничего себе!» – слегка обалдел Данут, напрягая плечо и спину, чтобы не пошатнуться. А ведь кто-то, от такого шлепка может и на задницу сесть.

– Хочешь меня о чем-то спросить? – поинтересовался проводник.

– Хочу. Мне к тебе все время так и обращаться – Курбада из рода Фроглингов, или можно короче?

– Можно Курбада, – буркнул проводник. Повернувшись к Гилберту, спросил: – Ты чего не сказал, что парень бывалый? Я уж решил, что ты в гонцы какого-то маменькина сынка отрядил. А у него все, как положено – и одет, как надо, мешок не хлябает, мягкое к спине прилегает. И лук не для баловства – вон, мозоль на пальце от тетивы. И вопросы правильные задает.

– Да я и позабыл, что ты в городе редко бываешь, – усмехнулся Гилберт. – А у нас Данута Таггерта каждая собака знает.