– Ну, что Яшка, не жалеешь, что на службу ко мне пошёл?
– Нет, Гер Питер. Нисколько.
– Ну, вот и славно. С такими молодцами не только Выборг возьмём, но и дальше пойдём. Никого наградить не забуду. Уж за мной не станет.
– Не нужен мне слава гер Питер. Рядом с тобой ей так много, – правил Яков фрегатом, уводя его от ощетинившихся пушками стен. Хоть те и не стреляли больше, показав свою решительность и мощь, грозному, одному из первых, по новому образцу, построенному, теперь уже Русскому фрегату.
– Чего ж ты желаешь?
– Оставить после собой след. И, если мне никогда не доведётся вернуться обратно в свой земля, пусть будет обо мне памьять, как о человек благородный, – вымолвив, испугался своих слов.
– Титула бестия желаешь!? А не рановато ли!?
– Ты государь мой. Велишь умереть за тебя – умру. Мой жизнь в твой руках.
До сей поры не задумывался Яков, что правда может и не быть на его стороне, а скрываться, где-то за Выборгскими стенами. Но сейчас, когда азарт и радость от возможности прощеголять мимо ощетинившихся дулами пушек и мушкетов стен наполняла его вспомнился крест в руках пирата и рыбацкая клятва. Неужели так же, как и тогда от чёрной силы зависел он, сейчас, от него и подобных ему зависит судьба горожан?
Да нет же! Не может такого быть, отогнал ненужную мысль. Пётр всего лишь возвращает исконно русские земли. А он Яков, как и все остальные воины свято верит царю во всех его начинаниях.
У Берёзовых островов к идущим в Кроншлот судам присоединился Крюйс со своими кораблями. Недолюбливал его Пётр, считая уж слишком своенравным. И, теперь, рад был тому, что оказался впереди эскадры на фрегате не адмирала, а Якова. Будет уроком строптивому флотоводцу. И, пусть только попробует сорвать злость на его любимце.
– Вот, что дорогой мой Фёдор Матвеевич; затопи-ка в самом узком месте Трогзундского пролива несколько разгруженных провиантских судов, что постарее, загрузив камнем под завязку, – приказал Пётр Апраксину. Перед тем, как отплыть обратно в Кроншлот, тот поднялся на борт фрегата.
16-го мая, когда эскадра только подходила к Кроншлоту в Выборгском заливе показалась поздно по сравнению с русскими открывшая навигацию Шведская эскадра. Но, помощь осаждённому в крепости гарнизону она не могла предоставить по причине осадки их боевых кораблей, что была слишком большой, а галер в Шведском флоте не имелось. В этом была слабость перед русским флотом, имеющим возможность на гребных, с малой осадкой судах пробираться в многочисленные мелководные шхеры.
Всё последующее время осады Выборга, Шведская эскадра стояла возле Берёзовых островов, мешая сообщению с Кроншлотом. Её корабли беспрерывно курсировали между Тронгзундом и Котлином.
Но, теперь был явный перевес сил у осаждавших город. С приходом флота боевой дух значительно поднялся, по сравнению с ощутившими в полную силу свою обречённость Шведами.
Апраксин не торопил события. Не хотел брать штурмом крепость. Как и Пётр придерживался политики выжидания лучшей для этого ситуации, которая могла произойти в случае разрушения бомбардировками крепостной стены.
Всё же отправив царю письмо о возможном штурме, ожидая ответа послал письмо коменданту с предложением сдать крепость «на акорд какого желает», но, получил ответ; – «чего б ради толь оборонительную и вооружительную крепость сдать».
31-го мая получил ответ от Петра, разрешающий штурм.
1-го июня в 6 часов вечера начался обстрел из всех пушечных и мортирных батарей, который продолжался пять дней.
Болезнь брала своё. Лекарь, приходивший каждый день, как ни обнадёживал Бриту, уж и она усомнилась в своей вере в исцеление супруга. Сколько всего было пережито ими. Какие только жизненные условия не доводилось им преодолевать прежде. С 1689 года командовал Карельским пехотным полком. Управление, которым размещалось в Тервайоки и Муолаа. Тогда не было у него каменного дома. Дети все ещё так малы, что требовали особого внимания. Но, одна цель сближала их – будущее, в которое верили. И оно для них являлось светлым, так, как ещё очень давно дед избрал себе Швецию, как страну, что сможет защитить его будущее. Верил в её мощь.
Захариаса перенесли на первый этаж. Там было спокойнее. Дубовые балки перекрытия и не менее мощные стропила кровли хоть и придавали надежду остаться живыми, всё же не защищали от пожара. Город горел. И теперь, как ни старались его жители проявить решительность и упрямство в деле спасения своих домов, всё было тщетно. Кое-где очаги пламени достигали таких температур, что, казалось бы гори они под водой, и та не смогла бы потушить их. Проще перебраться в уже выгоревшие полностью здания, под каменные своды подвалов.
Но, не хотел покидать свой дом. Его стены, будто у городской крепости, но куда больше защищали его. Так хотел думать. Решил для себя, если рухнет хотя бы одна, не миновать пролома и городским.
Когда загорелась крыша перебрался с женой в подвал соседнего дома. Там были не одни. Женщины и дети прятались в частично выдолбленном в скале основании дома. Хоть и было холодно на улице, но бушующее снаружи пламя пожара ласкало стены развалин дыша на них жаром.
Вопрошающе смотрели на бывшего коменданта больше десятка пар глаз. Дети, их матери, кухарки, немощные старики, все старались увидеть в его лице хоть какую-то надежду на спасение. Пережив многое, казалось бы так мало осталось ещё, но уже не столько боялись смерти, после многочисленных бомбардировок русской артиллерией, сколько новой власти. Не понимая; любая одинаково беспощадна, верили – шведский король не оставит их.
Но, не желали понять того, что он Оминофф, всё ещё остававшийся для них комендантом, уже не способен что-либо изменить. Сам не в силах передвигаться, не мог руководить городским гарнизоном. Многодневная усталость источила упрямство сильных духом воинов.
Многие, из которых, будучи готовы умереть за свою землю, уже торопили этот час, иногда проявляя излишнюю смелость находясь на стенах во время атаки. Осада постепенно для многих превратилась в каждодневную рутину. Как и жители города знали, когда и куда прятаться, во сколько начнётся, или прекратится бомбардировка. Теперь оборона крепости скорее была привычкой, чем патриотизмом, основанным на ненависти. Где-то в глубине души каждого хоть и теплился огонь мщения, но скорее тлел, чем грел, в ожидании нового топлива. Но, откуда могло взяться за давно наглухо запертыми городскими воротами? Словно на необитаемом острове все являлись робинзонами и пятницами искусственно созданного острова. карелы, чухонцы, немцы и шведы, кто из них был первым заселившим эти скалистые берега не имело значения. Кораблям же, что могли прийти на пламя горящих «костров» для их спасения никогда уже не пробиться к берегу.
Через маленькое подвальное окошко наблюдал за тем, как вся взялась огнём крыша его дома. Но, не жалел потерь. Понимал теперь; он ему больше не понадобиться.
– Господин комендант, есть ли надежда? – слабым голосом поинтересовался булочник. Пожилой немец, державший лавку в соседним с ним доме.
Будто горящей головешкой прожёг его своим взглядом, так и не ответив. Был очень зол в этот момент. Потеря города, дома, страны, что избрал, когда-то своей новой Родиной, всё накопившись в нём колоссальной энергией искало выхода. В этот миг стало страшно за всех этих людишек, что хоть остались без крова, как и он, тем не менее раздражали. Одна большая серая масса окружала его, копошась вокруг.
Все они, в отличие от него, легко примут новую власть. Причём тот же Пётр I сделает всё для того, чтоб они не стали рабами и от души по собственной воле покорились новому хозяину. И уже через пару месяцев, те, кто не сгорит в пожарах, не будет завален стенами, или пробит осколками ядер, примут новую власть и будут ей преданы не меньше чем прежней.
Что же тогда героизм? Нужен ли он? Нужен, но только не тем, кто затевает эти игры. Героизм дело рабов.
Его жизнь была посвящена Швеции, делу защиты её земель. Приходилось быть и героем. Да-да, именно он проявлял эти качества первым из-за ответственности, лежавшей на плечах. Руководствуясь умом прежде всего, иногда рисковал жизнью. Но, для чего, зачем? Только лишь ради того, чтоб, когда-то стать ненужным и вместе с целым городом перейти под новую власть?
Нет, теперь не просто старик, но ещё и не комендант этого славного города. Его дни сочтены. И, если даже и останется жив, никогда уже не сможет служить своему господину, шведскому королю. На русского нет у него ни сил, ни времени.
Поняв это именно сейчас, обрадовался. Был счастлив от ощущения близкого конца, что мог позволить не признавать ложь героизма, оставшегося в прошлом, с которым бы и ушёл в мир иной. Где останется с ним в жизни вечной, храня в себе, как память.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69104686&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
