Божественный отбор
Милослава Финдра
Что делать, если на твоем плече загорелась метка с приглашением на королевский отбор невест? Может, и хотелось бы отказаться, но чувство долга, семья и тяга к приключениям заставляют трех очень разных девушек отправиться в столицу Катории.У каждой есть шанс стать фавориткой короля и причины покорить его сердце. Вот только ни одна из них не знает, что они станут пешками для разрешения спора трех богинь.А ведь и король как умелый политик ведет свою игру. Пусть его сердце и не такое железное, как ему самому бы хотелось…Так кто же победит в отборе? Смогут ли героини стать счастливыми? И какая богиня получит звание самой сильной?
Милослава Финдра
Божественный отбор
Глава 1
В небесных покоях
Нилиида сладко потянулась в кресле, специально повернувшись так, чтобы никто из присутствующих не смог упустить из виду, какая у нее тонкая талия. Свет падал на лицо юной богини сбоку, красиво подсвечивая изящный профиль.
– И все же я не согласна, – мелодично протянула она, глядя на соперниц круглыми голубыми глазами.
В ответ богиня войны Гердия свела на переносице густые темные брови.
– Ты сомневаешься в моей силе? – ее хриплый голос звучал раздраженно, – Я же не говорю, что ты некрасива, а Онифа глупа. У каждой из нас свои достоинства.
– Я говорю о том, что физическая сила не всегда приводит к победе. Есть много способов достичь желаемого…
– Например, умом или хитростью, – вмешалась в разговор третья богиня, славившаяся мудростью. Ее серые глаза лукаво блестели, а на тонких губах играла улыбка.
– На каждую хитрость найдется свой хитрец, – покачала головой Ниилида так, что ее золотистые локоны блеснули на солнце, – Нежность и очарование позволяют многое решить миром.
– Если на слабую девушку в подворотне нападут грабители, ты думаешь, она сможет их очаровать? – Гердия сложила мускулистые руки на груди.
– Какой кошмар! Бедная девушка… – округлила глаза в притворном ужасе Ниилида – И все же обаяние может сыграть свою роль в такой ситуации. Не стоит недооценивать силу очаровательной улыбки.
Она тут же продемонстрировала, о чем идет речь, обнажив белоснежные зубки.
– Ну хорошо, допустим. Но что ты предложишь сделать воину, на чей дом напали иноземные гости и держат кинжал у горла хозяина? Тоже поразить их улыбкой? – не сдавалась богиня войны, продолжая хмуриться.
– В словах каждой из вас есть доля правды. Но только мудрый человек может решить, в какой ситуации лучше действовать силой, а когда обаянием, – снова вмешалась сероглазая Онифа, – Впрочем, это бессмысленный спор. Каждая из нас считает, что ее способности – ось, на которой держится мир.
– Я не поверю, что богиня мудрости не знает, как это выяснить наверняка, – в словах Гердии, бурной в эмоциях, как и ее стихия, чувствовалась угроза, – Скорее можно подумать, что богиня мудрости не хочет этого выяснять.
Ниилида протянула руку и взяла из золотой вазы сочный персик. Нежная бархатистая шкурка лопнула, едва она его надкусила, и густой сладкий сок наполнил рот. Наблюдать за тем, как лицо Онифы теряет привычное равнодушие, было любопытно.
– Мне нечего бояться, Гердия, – холодно парировала богиня мудрости, и в ее глазах засеребрился туман, – И если ты так хочешь узнать, кто из нас сильнее, это довольно просто выяснить. Достаточно спросить Единоглазого, который сделал нас богинями, подарив каждой свою божественную частицу.
– Думаешь, он так просто признается? – поинтересовалась Ниилида.
– А почему бы и нет? Думаешь, ему выгодны наши пересуды. Этот разговор повторяется вновь и вновь не одну сотню лет. Я сама от него устала. И, между прочим, в прошлый раз, когда Гердия решила доказать нам свою силу, людям пришлось перерисовывать карту мира.
– Дело не в нашем споре. Не надо обвинять меня в излишней жестокости или горделивости, – поморщилась богиня войны, – Все складывалось так, что разрозненным землям требовалась одна крепкая рука.
– Да, но процесс объединения племен занял бы больше времени и прошел бы не так жестоко, если бы ты не поддержала того человека.
Остановить богиню мудрости в дискуссии – или это была полемика? Ниилида никак не могла запомнить разницу – было невозможно. Но она знала, что ее можно отвлечь.
– Онифа, мне кажется твоя идея попросить рассудить нас Единоглазого, как всегда, блестяща, – нежно пропела богиня красоты, не отводя взгляда от серых глаз богини мудрости. К концу фразы серебристый туман в них почти рассеялся, снова обнажив зрачки.
– Если вы так этого жаждите, то пойдемте и спросим, – она уже сделала шаг в сторону выхода, как вдруг остановилась и медленно произнесла, не оборачиваясь – Только помните, что сбывшиеся желания нечасто радуют их владельцев. Даже если они боги.
***
В священном лесу Имизонии
Оперение стрелы щекотало щеку. Олень стоял метрах в десяти, и еще ни разу Арнике не удавалось подойти так близко. Умное животное умело не подпускать к себе хищников – ни диких зверей, ни толстокожих, вонючих, шумных людей. Арнике пришлось сливаться с листвой и делать каждый шаг бесшумным, несмотря на трескучесть сухих опавших листьев. Самым сложным было подавить волнение и спрятать аромат тела, для этого она специально шла все время против ветра.
И теперь чувствовала гордость, что ей удалось выследить большерогого оленя – уже немолодого и потому опытного. Сейчас все зависело только от одного: попадет стрела в цель или нет. Если выстрелу не удастся угодить прямо в сердце, легкое ранение только испугает животное и заставит сбежать. Одна стрела определит, что впереди – победа или поражение. Никто не станет ругать Арнику за промах, но ей самой будет стыдно показаться на глаза матери, чью меткость постоянно воспевали менестрели.
Девушка не стала медлить дальше: оттянутая до упора тетива и так грозила выскользнуть из влажных пальцев, а то и вовсе лопнуть… Наконец вырвавшись на свободу, стрела звонко свистнула. Этот звук все еще стоял в ушах Арники, когда олень жалобно заревел, сорвался с места, но не пробежав и пары шагов, завалился на бок. Она шумно выдохнула, глядя на желанную добычу, еще не веря, что все удалось. Так же, как матери в первую охоту. А, может, даже лучше.
Дальше она уже не думала, а просто бежала к туше, на ходу доставая из заплечного мешка веревку, чтобы подвесить оленя и освежевать. Дотащить такую огромную тушу в одиночку она не смогла бы, а звать кого-то на помощь было ниже ее достоинства. Тем более, что ритуал первой охоты изначально требовал справляться со всей работой в одиночку, доказывая свою самостоятельность делом. И пусть последние годы молодые имизонки пользовались все большими послаблениями, Арника не могла себе позволить дать слабину. Царской дочери не к лицу ждать поблажек.
Работа была грязной, но она не морщилась, методично работая ножом. В копании в потрохах может найти удовольствие только безумец, но и просто так забрать жизнь оленя было бы безответственно. Нет, эта душа уйдет на новый круг без сожалений, зная, что ее плоть еще послужит живым. Успокоив себя этой мыслью, она безотчетно проделала все необходимое. И даже удивилась своему спокойствию, подумав, что разделывать кроликов в детстве было гораздо тяжелее. Признаться честно, Арника и сейчас чувствовала легкий укол жалости, когда приходилось пройти мимо загона с пушистыми зверьками, беззаботно жующими силос. Впрочем, здесь нет ничего такого, чего следовало бы стыдиться. Иногда приходится проявлять жестокость, но кто сказал, что от нее нужно получать удовольствие.
Они в Имизонии не какие-то отсталые дикари, как, наверное, думают в Катории. Охота – дань древним традициям, крайне редкое и особое событие, которое нечасто случается в жизни высших семей, а у простолюдинов и вовсе раз в жизни. Еще нескоро ей понадобится вернуться в лес, чтобы бросить вызов самой себе и доказать, что ее рука все еще тверда. А, может быть, к тому времени, когда мать передаст царский венец, народ будет готов к некоторому смягчению обычаев. Одно точно: когда она примет власть, с кроликами будут иметь дело только царские мясники.
Плечо обожгло, когда она уже сделала две ходки и привязывала последний мешок с добычей к седлу коня. Арника не сдержалась и грубо выругалась от неожиданности, а затем начала расстегивать ворот рубашки, чтобы посмотреть, в чем дело. Вывернула шею, ожидая увидеть след от укуса слепня или какого-то другого летающего гада, но вместо этого обнаружила на плече светящийся узор. На золотистой от загара коже мерцали ярко-белые линии, складываясь в рисунок пиона. Точно такой же цветок она не раз лично рисовала в альбоме на уроках по международной геральдике. Символ королевского дома Катории.
Обычно бережная с лошадьми, в этот раз она гнала кобылу, как ветер. И только услышав, как хрипит и задыхается от бешеной скачки несчастное животное, одернула себя, и с галопа перешла на рысь. Царский шатер, в котором ожидали результатов ее охоты мать и старшие женщины родов, был уже рядом. Соскочив с лошади, она бросилась вперед, преодолевая последние метры до устланного дорогими коврами входа в шатер.
Пентисия не зря заслужила прозвище Сиятельная. Сверкали и переливались сотнями бликов драгоценные камни в царском венце. Золотой нагрудник и наручи выходного доспеха будто не отражали свет свечей, а сами светились изнутри. На плечах царицы лежал подбитый мехом плащ, а по бокам от нее стояли молодые охранницы – умелые и спокойные. На загорелом лице матери играла легкая улыбка, которая тут же исчезла, когда Арника ворвалась в шатер. Лица охранниц остались равнодушными, но тела напряглись, и это заставило ее непроизвольно замедлить шаги. Она опустилась на колени и почтительно склонила голову, ровно и уверенно произнося древние слова ритуального приветствия:
– Здравствуй и радуйся, старшая мать, ибо несу я весть об успехе первой охоты твоей дочери. Ее шаги были тихи, руки тверды, а глаза зорки, и потому острая стрела встретилась с сердцем хозяина леса.
– Сердце матери поет, слыша весть, которую принесла ее дочь. Славная добыча порадует старших и младших сестер. Будет вечер и будет пир, станут славить умелую охотницу и мать, что ее воспитала, – торжественно ответила Пентисия Сиятельная, ничем не выдав своего беспокойства.
– Будет вечер и будет пир, – подтвердила Арника и низко поклонилась, уже понимая, что разговор с матерью о странной метке отложится до вечера.
***
В Каторийском дворце маркиза Фламбре
Аппетитный запах жаркого заставил рот тут же наполнится слюной. И все же Лиона продолжала сидеть на месте с милой улыбкой, даже не глядя в сторону тарелки, только что наполненной лакеем. Как того требовал этикет, ее взгляд принадлежал соседу слева, тучному архитектору с седыми бакенбардами.
– Я проезжала на прошлой неделе мимо здания нового театра. Ваша работа, мессир Глохтер, просто превосходна. Особенно меня восхитили скульптуры на фронтоне, слышала, их изготовили по особому заказу триклопы. Неужели это правда?
Мужчина раскраснелся от удовольствия, услышав похвалы. Но вопрос о скульптурах заставил его на мгновение нахмурится, и Лиона отметила про себя, что следует быть осторожнее. Отец не одобрит, если она выйдет из образа образованной, но не слишком проницательной собеседницы.
– Да, скульптуры действительно делали на заказ. Впрочем, слухи об участии триклопов всего лишь досужая болтовня. Мастер, с которым я работал, из западных провинций, просто он не очень известен, – спокойно ответил мессир Глохтер.
– Ах, вот как. Я сразу и подумала, что это всего лишь сплетня, но не смогла сдержать любопытства. Видимо, скульптуры так хороши, что кому-то стало завидно, – бросила она, подкрепив слова звонким, как журчание весеннего ручья, смехом.
Архитектор посмеялся вместе с ней и ощутимо расслабился. Лиона подарила ему напоследок еще одну улыбку и, покончив со светским долгом, наконец удостоила вниманием жаркое. Медленно отпилила серебряным ножом кусочек мяса, наколола на вилку и отправила в рот. Лицо ее сохраняло меланхоличное выражение, пока внутри все пело от счастья, что пришло время наполнить желудок.
Честь попасть на званый ужин маркиза Фламбре выпадала далеко не всем аристократам. Но присутствовали на нем отнюдь не только титулованные особы. Помимо мессира Глохтера, здесь так же приятно проводили время несколько богатых торговцев и виконт Сенари, один взгляд которого заставлял тело Лионы покрыться мурашками. Худой, высокий, исчерканный морщинами старик с дрожащими руками мог бы вызывать у нее жалость, но в его глазах было что-то такое, что заставляло ее чувствовать себя жалкой букашкой в паутине древнего паука. Похожие чувства у нее вызывал только отец. Бросив взгляд на другой конец стола, она убедилась, что, к счастью, главе семейства сейчас нет до нее дела, слишком занят беседой со своим соседом – молодым, глупым, но очень богатым бургграфом Шантельи, недавно унаследовавшим титул.
Отправив в рот еще несколько кусочков аппетитного блюда, она тщательно прожевала их, а затем, несмотря на все еще неутоленный голод, отодвинула тарелку и перевела внимание на беседу, которую вели справа.
– Единоглазому построят еще два храма в столице. Поговаривают, бюджет существенно пополнился после конфискации земель бургграфа Антийского.
– Неужели? Я слышал, что его молодой жене присвоили титул и передали права на несколько поместий, – уточнил сосед Лионы.
Она сама навострила ушки, заинтересовавшись подробностями последнего громкого скандала. Его Сиятельство пару недель назад заключила под стражу Королевская канцелярия, а затем вышел указ о его казни за преступления перед короной. Какие конкретно, Лионе было неизвестно.
– Да, король позаботился о том, чтобы леди Фионе хватало на булавки, но мы же с вами понимаем, – его собеседник понизил голос до шепота, но у Лионы был чуткий слух, – что у Его Сиятельство было гора-а-аздо больше средств, если он был замешан в этих делишках с девицами.
– Полноте, считать чужие деньги бессмысленно. Тем более, что мы все равно не знаем деталей. Говорят, чтобы исключить слухи, король сам допрашивал бургграфа в Кабинете Правды.
– Конечно, не узнаем. Но нам это и не нужно, достаточно видеть, насколько широко простирается благосклонность Его Величества к жрецам и как все меньше любезностей достается нам.
– Наш король суров, возможно, жене из хорошего рода удалось бы смягчить его сердце. Ему давно пора подумать о невесте, тем более, в этом году столько прекрасных дебютанток. Да взять хотя бы леди Лиону.
Собеседники перевели на нее взгляд, и она тут же испуганно ойкнула и глупо улыбнулась.
– Господа, я чувствую в ваших словах привкус лести. Неужели вы заигрываете со мной?
Мужчины тут же поспешили заверить ее, что это безобидная шутка и осыпать комплиментами. Чувствуя, как щеки заливает румянцем, она поспешно опустила глаза, продолжая держать на губах легкую стыдливую улыбку. От дальнейшего разыгрывания спектакля «юная леди неловко пытается флиртовать» ее спас громкий голос отца, который предложил насытившимся господам переместиться в курительную комнату. Дамы в это время могли посвятить себя карточной игре или продолжить беседы в женском кругу. Лиона хотела встать, но неожиданно плечо что-то болезненно обожгло. Она непроизвольно дернулась, но тут же взяла себя в руки и огляделась, не заметил ли этого кто-то. К счастью, ее соседи не обратили на произошедшее внимания, поэтому попрощавшись с ними, она медленно пошла прочь из зала, намереваясь ненадолго отлучиться и посмотреть, в чем дело.
В одном из пустынных коридоров она осмотрелась по сторонам, и не заметив поблизости слуг, потянула кружевной ворот вниз, чтобы оголить плечо. Ткань поддавалась с трудом, и приходилось действовать с осторожностью, чтобы не порвать. Она почти справилась с платьем, когда внезапно на другое плечо опустилась тяжелая рука.
– Чем это ты здесь занимаешься? – раздался скрипучий голос отца.
Лиону парализовал на месте животный ужас, который она всегда испытывала в его присутствии. Прежде, чем она успела что-то ответить, он с силой рванул вниз рукав, который она осторожно дергала до этого. Швы платья жалобно затрещали.
– О-о-о, я уже не ждал, что тебе когда-нибудь удастся меня обрадовать. Но ты смогла меня удивить.
Отец смотрел на ее обнаженная плечо, и на его лице медленно расцветала улыбка. Проследив за его взглядом, Лиона увидела, что на месте, где она искала ожог, светится магическая метка. С рисунком королевского пиона.
***
В храме Мальтира, на западе от столицы
Расческа легко скользила по блестящим черным волосам, слегка застревая на кончиках.
– Рия, чем ты тут занимаешься? Ты слышала новости?
Молодая жрица скорчила рожицу своему отражению в зеркале, а потом тяжело вздохнула, отложила расческу в сторону и обернулась к подруге.
– Конечно, слышала Лика.
Подруга оторопело уставилась на нее, потом нахмурилась и недоверчиво переспросила:
– Что-то ты слишком спокойно это говоришь. Ты понимаешь вообще, что происходит? На ночь Мальтира приедут гости из дворца. Высокопоставленные. – последнее слово она специально выделила интонацией.
– Да-да, я тоже была на утреннем собрании и слышала, что говорили старшие сестры.
– Порочный Мальтир, да что же с тобой такое! – не удержалась и громко заорала Лика, – Сегодня ночью. К нам в храм. Приедет толпа аристократов. С самим королем. Ты понимаешь?! То есть… сегодня ночью любой из нас может повезти провести с ним ночь. Да это же будет настоящее чудо!
Глядя, как подруга машет от возбуждения руками, Рия не выдержала и рассмеялась. Через мгновение успокоившись, она состроила серьезную мину на лице и загадочным голосом произнесла:
– Понимаешь в чем дело, Лика….Чудо может произойти в любой момент. А может и не произойти. Другое дело – если к нему хорошенько подготовиться.
– И как же можно подготовиться к чуду?
Рия снова повернулась к зеркалу.
– Ну, для начала расчесаться. Вряд ли король специально броситься на самую растрепанную девицу.
