– Так чего конкретно вы от меня хотите?
– У вас высокая должность. Я хочу, чтобы вы информировали меня о том, что происходит в Центральной Партиасии. Их перемещения, планы, цели, связи. Все новости, все, что так или иначе связано с высшим церковным управлением и Патриасом. Все это вы будете рассказывать мне и записывать на специальное устройство, которое я вам дам.
– Хотите, чтобы я шпионил?
– Не шпионил, а сотрудничал. Послушай, – Филипп вытянулся к Самсону, – выбор у тебя невелик. Скажу откровенно, мы это не каждому предлагаем. Это твой шанс, держись за эту возможность, работай на нас. Станешь приносить пользу, все у тебя будет в порядке.
Выбора, по факту, и не было. Самсон вышел на улицу с тяжестью на душе и без копейки в кармане. Он снова обдумывал слова Филиппа: «Либо так, либо тюрьма». Конечно же, он мог отказаться и сесть, как святой мученик, но кому от этого будет лучше. Церковь не оценит его жертву, а потом и вовсе забудет, как забыла всех репрессированных до него священников. Живот свело от голода, но Самсону было все равно. Времена давно изменились, а свобода дороже всего, даже бога.
Глава 4
Ян поднимался по лестнице и чуть не упал, споткнувшись о кривую ступеньку. Он старался не дышать, вонь гнилого мусора и запах табака резали нос. Наверху ждала хозяйка, престарелая советская хабалка, чей муж получил в свое время квартиру, которую Ян собирался снять. Однушка в старой пятиэтажке показалась ему настоящими хоромами после шести лет казармы-общежития в высшей духовной Лупенарии. На первый взгляд все выглядело неплохо, но потом, первое впечатление угасло, стало понятно, что это унылый гадюшник с тараканами. Дом постепенно разваливался, полы скрипели, потолок и стены покрылись трещинами, и любой скрип у соседей звучал громким аккомпанементом на весь этаж. Но Яну нравилось это жилье, оно было только его.
Хозяйка курила на кухне. Ян протянул ей конверт с авансом за жилье. Она быстро пересчитала купюры и ушла, оставив сигарету тлеть в пепельнице. Ян впервые оказался один. В Лупенарии с ним жили пятнадцать человек, а сейчас он в одиночку расхаживал по квартире, из комнаты в ванную и на кухню. Он подобрал непотушенный бычок из пепельницы, затянулся и выбросил его, потом разобрал вещи, нагладил новую V-рясу и быстро перекусил бутербродами с колбасой. На лестничной площадке раздался сильный грохот. Соседи ругались. Ян закрылся в комнате, но до него доносился шум, кто-то кричал: «…Чтобы я тебя больше здесь не видел, мудак!..». Ян хотел помолиться, но не успел даже подумать об этом, как в дверь его квартиры громко заколотили. На пороге стоял крепкий мужик. На вид ему было за тридцать, на лице – щетина, а виски начинали седеть.
– Здорова, сосед, – бойко сказал незнакомец. Он тяжело дышал, лицо его покраснело. – Одолжи тряпку какую-нибудь или бинт, рану замотать.
Ян растерялся, он оглядел незнакомца и спросил:
– А что случилось?
– Руку порезал. Спроваживал одного торчка. Болтаются в подъезде всякие уроды. Потом обоссут здесь все под героиновым приходом. Вот ищу, чем бы рану заклеить.
На внутренней стороне ладони красовался длинный порез, из которого медленно сочилась кровь.
– Я сейчас поищу что-нибудь, – Ян отправился в комнату и заглянул в чемодан.
– Так я зайду? – спросил он, уже топчась в прихожей.
– Да. Можете сесть на кухне.
– Только заселился?
– Да, сегодня перевез вещи.
– Ну и как тебе у нас?
– Пока нормально.
– Хех, – засмеялся мужчина, – это не надолго. Меня Ден зовут.
Ян нашел чистое полотенце, порвал его надвое и протянул ему. Они промыли рану, криво перемотали руку и закурили. Ден жил в квартире напротив, сказал, что работает на государство, которое оплачивают ему проживание, но не уточнил, что это за структура. Ян решил, что организация какая-то бедная, раз поселила его в этом доме. Он проводил Дена и предложил ему второй кусок полотенца, но тот отказался, мол, эта ерунда и так заживет.
* * *
Купола Любянской церкви ярко отражали утреннее солнце. На территории у заднего входа стояли служебные фургоны и легковушки, а рядом расположилось длинное одноэтажное здание из белого кирпича, похожее на вытянутый сарай с окнами. За ним построили небольшой мраморный домик для кошек, с фонтанчиком. Внутри церкви пахло воском и ладаном. На передней стене, поверх алтаря, висел огромный крест с символом Всевышнего Божества – распятым черным человеком с головой кота. Высокая молодая женщина в серой V-рясе зажигала свечки в притворе и алтарном зале. Затемненные стекла отражали ее лицо, длинные тонкие пальцы и худые кисти. Она была стройной, вытянутой и красивой. Неожиданно кто-то хлопнул Яна по плечу.
– Понравилась? Это наша сестра Мария.
– Марк! – воскликнул Ян и тут же его обнял.
– Ну здравствуй, братец, – улыбался молодой человек. У него были светлые волосы торчком и мелкие зубки чеширского кота.
– Сколько лет не виделись!
– Три года, не меньше.
Они вышли покурить перед началом утренней службы. Прихожане постепенно наполняли церковь. Из белого сарайчика вышел PRO-ерей.
– Здравствуйте, Виктор Геннадьевич, – пролепетал Марк. От высокого худощавого мужчины тянуло сильным запахом алкоголя, но с виду он был бодр. «А ведь ему уже не тридцать и даже не сорок», – подумал Марк.
– Здравствуйте, вы у нас новенький? – обратился он к Яну.
– Да. Ян Ронин, только окончил Первую Московскую Лупенарию.
– Виктор Геннадьевич, PRO-ерей Любянской церкви. Поздравляю и добро пожаловать, – он пожал Яну руку, – приготовьтесь к службе, скоро начнем. Марк, проконтролируй.
Они вернулись в церковь. Отец Виктор поставил толстенный криптослов на широкий аналой, и началось утреннее служение. Ян с Марком встали рядом, немного позади отца Виктора. В промежутке между молитвами сестра Мария и певчие добровольцы заливались пением. Виктор невнятно читал, Ян внимательно слушал и подпевал, Марк изо всех сил боролся со сном. Прихожане, в большинстве своем пожилые женщины и мужчины, отбивали поклоны, стоя на коленях. В толпе Ян узнал свою арендодательницу – Ларису. Марк вышел в огороженную ризницу, чтобы подготовить крест для исповеди. Ян стоял и смотрел на происходящее. А прихожане глядели на него с каким-то благоговейным ожиданием, как на конферансье небольшого театра. Он поймал взгляд Ларисы. Отец Виктор вышел из алтаря в золотисто-голубой епитрахили и отправился в исповедальную комнату. Прихожане выстроились в очередь и заходили по одному. Марк продолжил петь. Мария готовила кувшин с молоком для причастия.
* * *
Ян думал, что длинный белый сарай используют как склад для церковного хозяйства, но на самом деле он оказался административным зданием. Ян сидел в комнате и внимательно изучал церковный служебник. Марк отправился на заказ: освящать новый автомобиль местного начальника полиции. Церковь хорошо дружила с силовыми структурами и другими госорганами. Сестра Мария выполняла мелкие поручения по хозяйству, а Виктор куда-то уехал.
После вечерней службы Ян с Марком переоделись и сели в парке. Закусывали пиво соленым арахисом и каким-то подобием беляшей из палатки на колесах. Марк рассказывал, как освящал черный крузак со спецномерами. За работу он получил двадцать тысяч, что не так уж и много, учитывая гонорары Виктора.
– Как тебе первая служба? – спросил Марк.
– Да нормально, – замялся Ян, – я ее так и представлял.
– Не переживай. Скоро привыкнешь и это станет, знаешь, как пойти кота покормить.
– Я до сих пор не верю, что меня сюда взяли, – радовался Ян.
– Да, хорошо, что ты сюда попал, – подмигнул Марк, – нам нужны надежные люди.
– Спасибо.
– За что? – смутился Марк.
– За то, что замолвил словечко. Я же понимаю, в такую церковь не возьмут кого попало.
– Но я ничего не делал, – сказал Марк, – тут меня никто слушать не станет.
– Тогда кто мне помог?
Марк только пожал плечами и глотнул пиво.
– А что это за сестра Мария, – спросил Ян, – давно она служит?
– Что, понравилась?
– Да нет, не то чтобы… Просто интересно.
– Понравилась, – ехидно улыбался Марк.
Ян покраснел от стыда.
– Да, она красивая, но, к сожалению, глупая. Иногда смотришь, лицо вроде милое, симпатичное, но есть в нем что-то туповато-примитивное. И понимаешь, что человек-то не твоего уровня. Мария красивая, стройная, одаренная большими… – Марк визуально изобразил руками грудь, – но по одному взгляду видно, что интеллекта там нет, и волей-неволей приходится сводить все общение до уровня примитивных инстинктов.
Ян засмеялся.
– Узнаю старого доброго Марка. Ты же всегда девчонкам ранги приписывал. Кто там у тебя был, – Ян сморщился от напряжения, пытаясь вспомнить, – «грошовые», которые шли на черный день, если тебе не давали «массмаркет», и были еще другие, самые дорогие, не могу вспомнить…
– «Золотой стандарт», – помог ему Марк, – да, да, все так.
– А как ты сюда попал? Сюда же никого просто так не берут. Только по знакомству.
– Что, в церковь? Меня Виктор подтянул, по старой дружбе. Мама с ним знакома, вот и замолвила словечко, – Марк закурил и протянул Яну зажигалку. – Виктор у нас строгий, часто ходит угрюмый, неразговорчивый, потому что на отходняках, но в целом он неплохой, просто работа очень нервная.
– Ты хотел сказать служба? – поправил его Ян.
– Нет, именно работа. Служба-то как раз ни при чем.
– Не понял?
– Ты еще не в теме, – продолжил Марк, – пока я не могу все рассказать. Думаю, скоро тебе предложат хорошую работу. Виктор сам все объяснит, когда поймет, что ты готов. Как ты и сказал, сюда просто так не попадают. Значит, нашли тебя. Если ты не будешь тупить, все срастется как надо, я уж надеюсь на это. Главное – не умничай и делай, что тебе говорят.
– Ты это о чем говоришь? Какую еще работу? А как же служба?
– Забудь ты о службе. Это дело вторичное. Церковь теперь другой жизнью живет, братец.
– В каком это смысле?
– Потом, все потом, – отмахнулся Марк, – про церковь много не думай. Она никуда не денется. Да и не осталось уже верующих священников.
– Это как? – недоумевал Ян.
– Потом все узнаешь. Не задавай лишних вопросов. Я уже пожалел, что начал этот разговор. И вообще, пора уже по домам расходиться. Не все же тебе сразу выкладывать.
Ян лежал в постели и не мог заснуть. Он долго думал над словами Марка. Как может священник не верить во Всевышнего? Сами, значит, не верят, а других учат. Глупость какая-то, сюр.
* * *
Ян служил в церкви и занимался хозяйством в администрации. Дни проходили скучно. Виктор давал ему задания, а потом куда-то пропадал. Марк помогал Марии в церкви, когда сидел без заказов что-либо освятить. Четыре раза в неделю приезжал невысокий старик с сонными глазами и очень крепким рукопожатием. Его звали Генрих. Ян думал, что он был кем-то вроде завхоза или снабженца, но спрашивать стеснялся. Он проводил много времени в кабинете с Виктором. Яна отпускали домой раньше всех. Марк, как правило, уходили последними.
Иногда Виктор посылал Марка на проповеди в районные школы. Формально это называлось программой духовного воспитания молодежи, хотя больше напоминало жалкие попытки приумножить паству, что было необходимо, ведь она с каждым годом убывала естественным путем. Ян активно помогал со службой и даже сам читал некоторые молитвы.
Весь день светило солнце, но стоило только Яну выйти на улицу, как пошел дождь. Теплый вечер понемногу превращался в прохладную ночь. Он вышел из магазина с полным пакетом продуктов, закурил и по дороге домой случайно встретил Ларису.
– Здравствуйте, батюшка, – слегка поклонилась Лариса, – я как раз к вам направлялась.
– Здравствуйте, – ответил Ян, – я еще не батюшка, пока только PRE-ерей. Так что меня пока нельзя так называть.
– Батюшка, вы можете мне помочь? – не унималась Лариса. – Сегодня в церкви, на вечерней службе, я забыла свою сумку. Голова-то старая, больная, все забывать стала. Вернулась, а церковь уже закрыта. А в сумке-то ключи от квартиры. Как теперь домой попасть на ночь глядя?
– Да как же я вам помогу? У меня нет ключей от церкви.
– Так ее, наверное, в вашу администрацию передали. Все забытые вещи туда передают. Но меня не пускают. Может, она еще открыта, батюшка Виктор Геннадьевич до поздней ночи там сидит, дела церковные решает, – умоляла Лариса.
Ян решил помочь, хоть и не надеялся застать церковь открытой, но отказывать своей хозяйке было неудобно. Они вышли на ответвленную дорогу, уходившую в сторону от шоссе. По обочинам росли деревья, с одной стороны за ними был крутой овраг. Фонари тускло освещали безлюдную улицу. Издали доносился лай стаи бродячих собак. По пути Лариса все упрашивала Яна поговорить с ее младшим сыном.
– Батюшка, я вас очень прошу, помолитесь за здоровье моего младшего. Он болен. Пристрастился к наркотикам. Я смотрю на него – и сердце кровью обливается. Мне страшно за сыночка, спать по ночам не могу.
– Я помолюсь, – коротко ответил Ян.
– Может, вы с ним поговорите? – просила Лариса. – ваши слова на него повлияют. Я в молодости, по глупости, тоже употребляла. Но мне удалось бросить, церковь помогла. Тут еще прежний батюшка был, сейчас-то его нет уже в этой церкви. Я давно сюда хожу, все помню. Я думала, что у него это возрастное, что пройдет, но не проходит. Тут помощь нужна. Батюшка, молю о помощи.
– Приходите к нам завтра. Я могу поговорить, но думаю, лучше, если это сделает Виктор Геннадьевич.
– Да я каждый день к вам хожу, вот только младший мой не пойдет. А у меня же он только и остался. Старший сын со мной не общается. Видеть меня не хочет. Но с ним, слава Всевышнему, все хорошо.
– Почему же так? – поинтересовался Ян. – Почему не общаетесь с сыном?
– Это долгая история, батюшка, не хочу об этом говорить.
– Перестаньте называть меня батюшкой.
Яна смущало это обращение. Лариса была гораздо старше, но звала его батюшкой, в то время как он, по современным церковным меркам, и полноценным священником еще не считался.
Блестящие купола Любянской церкви показались впереди. Когда они подошли к территории, калитка была заперта, но ворота небрежно приоткрыты. Лариса на территорию не пошла, осталась ждать снаружи. Ян поставил пакет с продуктами на скамейку рядом с забором и вошел. Витрина церковного магазина ярко светилась голубыми огнями. Церковь сияла – снизу ее заливал свет прожекторов. Ян дернул дверь администрации, и она легко поддалась. Внутри было темно и пусто. Он окликнул Марка, но никто не отозвался. Свет не горел, все кабинеты были заперты. Ян вошел в кладовку, на тумбе стояла зеленая кожаная сумка. Он схватил ее и собирался уходить, как вдруг заметил приоткрытую дверь в конце коридора. Ян решил, что, возможно, Марк еще тут. Он постучался и, недожавшись ответа, вошел, но вместо комнаты увидел лестницу, ведущую вниз. Хорошо освещенный и глубокий спуск. Ян ощущал слабость в коленках и что-то нехорошее внутри. Предчувствие никогда его не подводило, но в тот момент любопытство победило страх. Он тихо спускался вниз к тяжелой металлической двери. Ян ощутил, что ему стало трудно дышать. С каждой новой ступенькой воздух становился тяжелее и прожигал легкие. Что-то тянуло его назад. Ян дошел до конца и толкнул тяжелую дверь.
Внутри, с широкого парапета, ему открылся вид на огромное помещение. У стены в ряд стояли высокие металлические стеллажи с какими-то белыми мешками и картонными коробками. Слева от двери были три длинных стола, размещенных друг за другом, там стояли мерные колбы, стаканы и лабораторное оборудование – титраторы, хроматографы и бог весть что еще. За ними находилась переговорная комната, огороженная стеклом. Из прохода между дальними стеллажами вышли Генрих и Марк. В руках у них были небольшие пакеты с веществом белого цвета. Они уставились на Яна, он на мгновение замер. Все тело продрогло и заледенело. Он развернулся и не заметил, как пробежал все ступеньки. В глазах мерцала лестница, узкий коридор, запертые двери. Ян споткнулся в темноте, упал, но быстро встал и выбежал наружу. За воротами его ждала Лариса. Он всучил ей сумку, взял ее под руку и поспешил назад к шоссе, оставив свой пакет с продуктами на скамейке. Лариса ничего не понимала и просила его притормозить, но Ян торопил ее, бормоча себе под нос что-то невнятное.
Глава 5
