Я выдыхаю. Дочь в этом плане самостоятельная, но меня больше пугает, что она может расстроиться из-за отца. Вдруг он не придет? Вот зачем ребенку морочить голову обещаниями, которые не можешь сдержать?
За дверью слышатся шаги. Лелька вздрагивает и подбегает к двери.
– Ой, мам, это папа! – подпрыгивает она от нетерпения.
У меня начинает учащенно биться сердце. Ничего не могу с этим сделать, как не убеждаю себя, что должна перестать думать о Пашке.
Шаги за дверью затихают. Я почти не дышу. Но звонок раздается в соседнюю квартиру, и у меня внутри все словно падает от разочарования.
Эх, не то. Не получилось. Не тот, кто мне нужен.
– Ладно, хватит стоять здесь, как на перроне, – говорю Лельке. – Идем на кухню, попьем чайку.
– Нет, я еще подожду.
Я сажусь на банкетку. Паша задерживается уже на полчаса, и моя злость переходит в тревогу. Вдруг с ним что-то случилось? Что-то настолько ужасное, что он даже не в состоянии позвонить?
Гоню от себя эти мысли, но они настырно лезут в голову. Авария. Красно-синие мигалки “скорой”. Больничная койка…
Ой все, так недолго и параноиком стать.
– Может, все же в кино? – предлагаю Лельке, лишь бы избавиться от пугающих мыслей.
– Нет, – она мотает головой.
– И в батутный парк сходим? – соблазняю ее, но дочь упрямо машет головой.
Так хочет, чтоб отец пришел, что я начинаю чувствовать ревность.
Время идет. Я набираю Островского, хотя обещала себе, что не буду ему звонить. Но в душе все бурлит от возмущения и обиды за дочь. Плевать, какие там у него проблемы, но сейчас я ему все выскажу! Я взрослый человек – переживу. Но обижать мою дочь не позволю.
Паша сбрасывает звонок. Меня захлестывает ярость. Все, поигрался в отца – и хватит?!
– Лель, идем на кухню. Я сейчас чаю заварю, и закажем пиццу твою любимую, хочешь? – предлагаю дочери.
Вот как мне ее успокаивать, если отец не придет? Что говорить?
Но тут звонок звенит в нашу дверь. Я открываю, уже не ожидая увидеть Островского, но на пороге стоит именно он.
– Папа! – радостно кричит Лелька и несется к нему.
У того тоже появляется улыбка на лице.
– Ты бы хоть предупредил, что опоздаешь, – говорю ему резким тоном. – У меня, вообще-то, тоже дела!
А что, он мне больше не начальник, да и не в офисе мы.
Его глаза моментально темнеют. Паша пристально смотрит мне в лицо, но я умудряюсь выдержать его взгляд. Он переводит взгляд ниже, будто изучает меня. Замечает кольцо на безымянном пальце. Хмыкает.
– Тебе предложение сделали? – спрашивает небрежно.
– Да, – демонстративно складываю руки на груди.
Почему-то неловко от того, что он это увидел. Не хотела ему показывать, но раз уж так вышло, то стыдиться мне нечего.
– Поздравляю. Ну что, котенок, идем? – смотрит на Лельку. – Я немного задержался из-за Светы, ей плохо стало.
Последняя фраза явно предназначена для меня.
– Мне все равно, – равнодушно пожимаю плечами.
Хотя внутри все пылает от обиды и злости. Но я не хочу показывать виду, что меня задели его слова.
Паша берет Лельку за руку. И вдруг окидывает меня долгим нечитаемым взглядом.
– А знаешь что, – предлагает внезапно, – поехали с нами. Побудем втроем.
На миг меня охватывает страстное, почти непреодолимое желание согласиться. Но я сжимаю зубы и отступаю на шаг.
– Нет, у меня другие планы, – говорю прохладным тоном.
Лишь бы Паша не заметил мою слабость.
Оказывается, я не такая сильная, как хотелось бы. Нужно держаться подальше от него.
– Какие планы могут быть важнее дочери? – Паша смотрит на кольцо.
Мне кажется, или он злится?
– Да, мам, поехали с нами, – подключается Лелька.
Явно она в сговоре с Островским. Еще и поглядывает из-под шапки так жалобно, что я уже готова согласится. А Пашин тяжелый и темный взгляд вообще невозможно выдержать. Но я уже приняла решение и не хочу отступать.
– Прости, зайчик, ты же знаешь, меня ждет другой человек, – ласково улыбаюсь дочке. – Ты сегодня погуляешь с папой, а я – с Лешей. Хорошо?
– С Терентьевым? – цедит сквозь зубы Паша.
– Да, мы собрались пойти в кино.
Островский кивает. Вижу, как на его лице начинают играть желваки.
Не нравится ему что ли, что я встречаюсь с Лешей? Хотя, это мое дело и его оно не касается. Я же не лезу в его отношения со Светой?
Паша продолжает сверлить взглядом мое кольцо. От этого пристального внимания мне становится не по себе. Возникает желание спрятать руку за спину или снять украшение. Но я сдерживаюсь. Даже улыбаюсь.
Пусть смотрит. У меня тоже есть личная жизнь.
– Ладно. Хорошего тебе вечера, – произносит Паша без всякого удовольствия.
Он берет Лельку за руку. А я опять ловлю себя на мысли, что все могло быть иначе. Что если бы не его выходка тогда, восемь лет назад, сейчас они пошли бы гулять как отец и дочь, которые всю жизнь были вместе. Но увы, прошлое не вернуть. Как бы я не хотела его изменить, оно всегда будет стоять между нами.
Закрываю за ними дверь. Прижимаюсь к ней спиной. Не хочу никуда идти с Лешей. Но и предлагать ему провести вечер у меня – тоже не вариант. Не хочу его провоцировать. Вдруг он решит, что это приглашение – намек на близость? А я пока не готова… даже сейчас, когда фактически приняла его предложение.
Так, ладно. После встречи с Островским всегда сердце в клочья. И пусть я стараюсь его избегать, насколько это возможно, но даже мысль, что мы работаем в одном здании, будоражит меня.
Я как-то не выдержала, рассказала все маме. Она посоветовала вообще оттуда уйти. Найти работу в другом районе, на другом конце города. Если рвать отношения, то так, чтоб наверняка.
Но как же квартира? Снова переезжать? Не хочу…
Да и нравится мне у Белецкого: спокойный, уравновешенный, по пустякам не придирается. И зарплата хорошая. Не меньше, чем Паша платил. Зато нагрузка намного легче. Сиди себе на рецепции, улыбайся посетителям, фиксируй визиты в специальной программе да помогай новичкам ориентироваться на этаже. Никаких тебе потерянных ящиков, неправильных актов и разозленных клиентов.
Из мыслей меня выдергивает звонок телефона. Смотрю на экран. Это Леша. Нужно ответить, но я просто не в силах нажать на зеленую кнопку. Внутренний голос шепчет: сделай вид, что не слышишь…
Но я отметаю его. Леша ждет. А я обещала! Не хочу поступать с ним так бессердечно.
– Да, Леш. Только хотела тебя набрать, – вру, уверяя себя, что это ложь во спасение.
– Ну что там? – спрашивает он.
– Приехал Островский и забрал дочь, – говорю ему.
– Отлично! – его голос сразу веселеет. – Тогда я еду за тобой?
Ловлю себя на мысли, что Паша не стал бы спрашивать. Молча приехал бы и забрал. И у меня не было бы ни шанса ответить “нет”. Потому что Островский никогда не спрашивал мое мнение и никогда не слышал то, чего не хотел слышать. Всегда ввел себя как захватчик, впрочем, как и сейчас.
Но в те времена мне это нравилось. Я считала, что такое собственническое поведение – это так по-мужски.
Дура.
Вот опять думаю не о том! Пора забыть о нем и жить своей жизнью!
– Да, конечно, – нехотя выдыхаю.
– Ну или можем посидеть у тебя, если не хочешь в кино.
Только не это. Не хочу с ним дома сидеть. Эта квартира как какой-то священный храм для меня. Не могу сюда пустить Лешу.
– Нет-нет, я очень хочу в кино, – вру и не краснею. – Приезжай.
– Тогда хорошо. Буду у тебя через двадцать минут.
Он первый отключается. Я же бездумно сижу на банкетке и листаю ленту новостей, пока жду его.
Вдвоем мы направляемся в местный кинотеатр. Закупаемся попкорном. Сидим в зале и смотрим какую-то семейную комедию. Я пытаюсь следить за тем, что происходит на экране, даже смеюсь в нужных местах. Лишь бы не думать, что Паша и Лелька сейчас вместе. Но эти мысли настырно лезут мне в голову.
Леша то и дело пытается взять меня за руку. Улыбается, заметив, что я не сняла кольцо. И я все же сдаюсь. Его прикосновение самое обычное. Теплое и не отталкивающее. До конца сеанса он держит меня за руку и иногда, будто забывшись, поглаживает ладонь.
Я делаю вид, будто ничего не происходит.
Наконец, фильм заканчивается бурной свадьбой главных героев.
Мы выходим из зала, и я тут же хватаюсь за телефон. Звоню дочери.
– Привет, моя хорошая, ты как там? – спрашиваю ее.
– Все хорошо, мам. Мы елку наряжали! У папы дома такая огромная, прямо до потолка! И вся светится! – хватается Лелька.
А мне становится стыдно. Я совсем забыла про елку. Надо хоть маленькую поставить, все-таки на носу новогодние праздники и Рождество.
– А сейчас мы в дельфинариуме, – продолжает дочь восторженным тоном. – Папа мне мороженое купил, – хвастается Лелька. – Очень вкусное! С орешками и шоколадом.
Судя по голосу, рот у нее уже набит под завязку этим мороженым.
– Ага, ну ты смотри там, не ешь много и залпом, а то горло будет болеть. Все же не лето на улице.
– Ну мам, – тянет дочь, – мы завтра на картинг пойдем. Папа очень круто водит машину и меня обещал научить!
– А это не опасно? – хмурюсь я.
– Нет, мам, там для детей. Там даже совсем маленькие катаются, как Темка тети Нади!
– Ну ладно. Главное, чтобы тебе было весело.
Не могу сдержать улыбку. Темка для моей дочери маленький! Забыла, что она сама-то не сильно большая?
Леша замечает мою улыбку и улыбается в ответ.
– О, а еще папа сказал, что мне нужно ходить на танцы! – внезапно заявляет дочь.
Я снова хмурюсь.
На танцы? У меня были мысли, что Лельке нужно как-то развиваться помимо школы. Но все кружки и секции требуют денег. А еще, кто ее будет туда водить и забирать, когда я на работе?
– А ты сама хочешь на танцы?
– Не знаю. Мне футбол нравится. Но туда девочек не берут, – вздыхает она с грустинкой.
Я невольно замираю. Чувствую, как по телу проносится дрожь. А в памяти ретроспективой мелькают картинки с матчей Островского, на которые я ходила когда-то, как его девушка.
– Знаешь, я думаю, что танцы это неплохая идея, – быстро перевожу разговор. – Только если ты сама хочешь. А рисование?
– Я его не брошу, – упрямо говорит дочь.
– Ну, решай сама. Я всегда тебя поддержу.
– Хорошо, мам, я побежала.
Она отключается.
