Чихаю.
– Будь здорова, малыш.
По спине и рукам бегут мурашки, соски напрягаются и таранят тонкую, натянутую на груди ткань, потому что кожей я вдруг чувствую горячее касание шершавых пальцев. И эти пальцы не принадлежат Саше, который сейчас отвлёкся на кальян и стакан виски.
– Интересно.
Мирон говорит тихо, интимно, так чтобы его могла услышать только я. Он тоже не хочет, чтобы все вокруг знали, как он любит проводить свой досуг? Хренов коллекционер.
Я не дергаюсь, не отодвигаюсь, потому что просто некуда, лишь веду плечом, прогоняя чужие руки с кромки моего платья на спине.
– Не трогай меня, – произношу одними губами, прижимая ко рту пустую банку из-под газировки.
Чуть поворачиваю голову и натыкаюсь на огромные наглые глаза и кривую усмешку. Мирон совсем не красавчик, ну или совсем не в моём вкусе. Есть в нем что-то отталкивающее и пугающее. Да. Страшный он! Именно поэтому сейчас моё сердце трясётся словно у испуганного зайчишки – потому что я его боюсь. А не потому что его пальцы пересчитывают и почти ласково глядят мои позвонки.
Первая красавица универа не сводит с нас злого взгляда. Пусть забирает себе это чудовище. Не претендую! Я хочу Сашу. Милого, доброго Сашу. Который всегда внимателен, нежен и ласково называет меня “малыш”. И мне всё равно, что рядом с ним я сухая, словно пустыня Сахара, а на обманчиво ласковые прикосновения Мирона моё тело тут же отзывается.
– Интересно, ты специально оставила на платье ценник, чтобы все знали сколько оно стоит, или завтра тебе нужно его вернуть? – спрашивает Мирон и вытаскивает этикетку наружу. – У тебя уже закончились те деньги, что ты у меня взяла?
Я холодею. Он крутит его между пальцев, тянет за леску так, чтобы моя спина опять коснулась его руки, и вопросительно приподнимает брови. Очень надеюсь, что все поглощены разговорами и никто не замечает моей личной драмы, разворачивающейся у них под носом. Он хочет меня помучить? Отомстить?
– Не понимаю, о чём ты.
– Не строй из себя идиотку. Тебе не идёт. Я тебя узнал. Ты узнала меня, – продолжает вести тихую светскую беседу Мирон. – Приятный сюрприз.
– Смотря для кого…
Я откидываюсь назад и зажимаю его руку между своим телом и спинкой дивана. Парень вытаскивает её и закидывает наверх. Теперь его пальцы щекочут моё плечо у всех на виду. Королева всё ещё смотрит на нас.
Взгляд Мирона сползает с моего лица ниже и останавливается на напряжённых сосках. Вокруг полумрак, и только он видит, как остро моё тело реагирует на него. Его кадык дёргается.
Быстро облизываю нижнюю губу.
– Что тебе нужно?
– Я хочу забрать то, за что тебе заплатил.
– У меня этого больше нет, – радостно улыбаюсь и опять вру. Врать я умею очень убедительно, надеюсь, он поверит и отстанет. – Или ты думаешь, пока ты был за “бугром”, твой друг по ночам вышивал со мной крестиком?
– Тогда ты отдашь мне всё, что украла. Всё. До последнего доллара.
– У меня больше нет этих денег, – пожимаю плечами.
Мой голос звучит убедительно?
– Тогда я придумаю что-то другое. Ты мне должна, Ангелина.
Мирон проводит большим пальцем по своим губам и, запрокинув голову, смотрит мимо меня на Сашу. Я тоже смотрю на своего парня. И ощущаю себя крайне глупо. У нас всё шло хорошо, а сейчас всё идёт не так! И я бы дорого заплатила, чтобы у Мирона была амнезия!
Соколов ловит мой взгляд и протягивает мне кальян. Я хватаюсь за эту возможность прекратить разговор и, заменив мундштук на новый, вдыхаю в себя дым. Делаю несколько быстрых затяжек. Легкие начинают гореть, горло сводит спазмом. Давлюсь сладким ароматным дымом, забывая, как дышать. Под громкий дружный хохот начинаю кашлять, из глаз брызгают слёзы.
Саша, мой хороший Саша, тоже смеётся!
– Ну ты чего, малыш? Первый раз?
Отрицательно качаю головой, пытаясь восстановить дыхание. Я просто спешила.
– Дай ей воды, – звучит приказ справа.
Мирон протягивает руку и выдёргивает из моих рук болтающийся шланг. Подносит к своим губам и, не меняя мундштука, делает долгую затяжку, смотря прямо на меня. Выпускает длинную струю дыма в сторону и затягивается ещё раз. Медленно и с наслаждением. Заворожённо пялюсь на него во все глаза, прижимая ладонь к груди.
– Малыш? Лина!
– А?
– У тебя тушь потекла. Тебя проводить до туалета? – участливо спрашивает Соколов, наконец перестав ржать как конь, и пытается меня обнять.
– Сама справлюсь, – огрызаюсь, выворачиваясь из его рук.
Встаю с дивана и, спотыкаясь о чужие вытянутые ноги, иду в сторону выхода. Хочу глотнуть свежего воздуха и проветрить свои мозги.
– Чёрт-чёрт-чёрт!
Это же надо было так вляпаться! И я сейчас не про компанию ограниченных имбецилов, рождённых с золотой ложкой во рту, в которую я так стремилась попасть.
А про этого Мирона, странного и опасного парня, с которым я успела познакомиться на одной вечеринке год назад. На не совсем обычной вечеринке. Вход туда был строго по приглашениям, его мне помогла достать знакомая. Всё анонимно. Ни имен, ни фамилий. Нужно было только подтвердить свой возраст. Мне как раз недавно исполнилось восемнадцать. Обычно в такие места ходят очень богатые люди, которым наскучила жизнь, приправленная всеми благами, или извращенцы. Не отношу себя ни к тем, ни к другим. Скорее, это была вынужденная мера.
– Чэго скучаэшь, красивая? – кричат из проезжающей мимо “приоры”.
Обхватываю себя руками за плечи и отворачиваюсь. Августовские ночи уже не отличаются прежней летней теплотой, и, зябко поежившись, продолжаю шагать из стороны в сторону по прохладному, щекочущему пятки газону. Туфли моей соседки по квартире, Марины, валяются на земле чуть в стороне.
Я кусаю губы и поглядываю на открывающиеся и закрывающиеся двери клуба с замиранием сердца. Жду и хочу, чтобы на крыльце появился Саша. Обнял меня, прижал к себе и извинился за то, что повёл себя как идиот с этим кальяном. И предложил уехать. Это был бы лучший из возможных вариантов.
Мы бы поехали к нему на квартиру. И занялись сексом? Почему я спрашиваю? Потому что не совсем уверена, что было бы именно так. Саша хороший, но есть в нём некая странность.
Двери клуба в очередной раз открываются, и на улицу выходит Мирон.
Меня как ветром сдувает за ближайшие зелёные кусты. В темноте ночи они кажутся совсем чёрными и густыми и, надеюсь, не выдадут моего местоположения. Не хочу разговаривать с ним наедине и рассчитываю, что этот шанс представится нам ещё очень и очень не скоро.
– Чёрт! – Пригибаю голову и складываюсь пополам.
Кажется, мой словарный запас на этот вечер крайне ограничен.
Туфли так и остались лежать на газоне, и если присмотреться, то их можно легко заметить. Если я приду домой без них, Маринка меня убьёт.
Выглядываю из своего убежища. Парень прикуривает сигарету и, откинув назад голову, выпускает струю дыма, прикрыв веки.
У него крупные черты лица. Большие глаза, широкий рот, высокий лоб, на который с обеих сторон спадают тёмные волосы, на затылке они у него намного короче. Брови слишком тонкие и длинные. Чёрный бесформенный балахон, надетый на нём сейчас, скрывает поджарое мускулистое тело. Я отлично помню каменный на ощупь пресс с убегающими под пояс джинсов косыми мышцами и всё, что скрывается ниже…
Встряхиваю головой, прогоняя наваждение.
– Раз ты вернулся, скоро начнём гонять? – возвращает меня на землю голос Соколова. – За городом построили новую трассу. Ещё не открыли, пока не прошла проверку. Но вопрос легко решаем.
Вместо того чтобы искать меня, Саша прикуривает от зажигалки Мирона и, засунув руку в карман своих светлых джинсов, смотрит на друга в ожидании ответа.
Он уже забыл о моём существовании? Или думает, я двадцать минут припудриваю носик в туалете?
Это злит. Кусаю изнутри щёку, чтобы в очередной раз не выругаться вслух.
– Пока не думал, – в своей ленивой манере отвечает Мирон и точным движением отправляет окурок в ближайшую урну.
– Если что, я всегда в деле.
– Учту.
Мимо проходит компания девушек, они смеются, призывно виляют бёдрами и поглядывают через плечо на парней. Мирон провожает их взглядом, почёсывая ладонью подбородок, словно о чём-то размышляет.
Саша, надо отдать ему должное, не пялится на чужие задницы, чуть прикрытые короткими юбками. Вместо этого он смотрит на Мира, не переставая при этом дымить. Сигарета стремительно уменьшается, и вскоре окурок летит на землю.
Вообще, до сегодняшнего дня я не знала, что он курит. Что-то неприятно саднит в груди. Наши отношения, они словно ненастоящие…
– Ну что, идём обратно?
– Подруга твоя где? – вдруг спрашивает Мирон.
Его взгляд устремлён прямо на мои туфли, которые переливаются зеркальным блеском под фонарным столбом. Сердце начинает частить.
– Линка? – Соколов оглядывается и пожимает плечами. – Да внутри, наверное.
Саша за сегодняшний вечер успел упасть в моих глазах на несколько пунктов вниз. И ему придётся хорошенько за это извиниться.
– Наверное…
– Чё вы тут застряли?
В дверях появляется голова татуированного, и Мирон, бросив напоследок взгляд на кусты, где я прячусь, кивает Саше на вход в клуб.
Как только они скрываются внутри, отряхиваю свои ступни и, надев туфли, иду следом. Сначала заворачиваю в туалет, поправляю макияж и, улыбнувшись себе в зеркале немного кривой улыбкой, возвращаюсь в зал.
Народу значительно прибавилось, и все места на диванчике оказываются заняты.
– Что-то ты долго, – усмехается какая-то рыжая, имя которой я не успела запомнить, и остальные её подружки начинают глупо хихикать.
– Иди сюда, малыш, – окликает меня Саша и, похлопав себя по коленке, предлагает сесть к нему.
Я на него, конечно, обижена, но выяснять отношения при стае гиен не намерена. Не собираюсь устраивать им представление, которое они потом будут с удовольствием обсасывать.
Со всей грацией, на которую способна, опускаюсь на Соколова. Его рука тут же ложится на моё голое бедро и начинает собственнически поглаживать.
– Когда мы поедем домой, Саш? – спрашиваю, потираясь о его щёку носом.
– Ещё немного побудем, потом вызову нам такси. У меня останешься?
Киваю и спотыкаюсь о внимательный взгляд Мирона, на коленях которого тоже сидит какая-то девица. В ответ на мой взгляд парень насмешливо приподнимает брови, словно знает все мои секреты и посмеивается над ними. Одна его рука покоится на полуголой спине незнакомки, а вторую он подносит ко рту зажав между пальцами зажжённую сигарету. Все курят кальян передавая его по кругу, не обращая на нашу зрительную войну никакого внимания. Не знаю почему так в открытую пялюсь на него. Он мне противен. Он и его грязные предпочтения. Между тем манит каждое его движение. Мирон выпускает в сторону колечки едкого табачного дыма и проводит языком по своим зубам. Смотрит прямо мне в душу!
Мое сердце ухает в живот, и я поспешно отворачиваюсь, мысленно надавав себе затрещин.
Обхватываю пальцами гладкие щеки Саши и поворачиваю его к себе.
– Малыш…– не даю ему договорить и впиваюсь в его губы своими.
3 Глава
Обычно я встаю по утрам очень легко. Сказывается многолетняя практика просыпаться рано, будь то выходной или будний день, в семь утра я уже бодра, весела и готова сворачивать горы. Но не сегодня.
Спустив ноги с постели, касаюсь холодного, потрёпанного жизнью линолеума кончиками пальцев. Удивительно, но в этой квартире холодно даже летом. Может быть, всему виной второй этаж? Ветви растущих во дворе деревьев почти никогда не пропускают солнце.
Хмуро обвожу взглядом свою крохотную комнату, задерживаю взгляд на серебристых туфлях и моём аккуратно висящем на вешалке вчерашнем наряде. Все этикетки на месте, и нет ни единого пятнышка. Когда я говорю, что комната маленькая, я имею в виду, что она очень маленькая. Если вытяну сейчас ногу, дотянусь до старого скрипучего шкафа без особого труда.
Жилье съёмное, мебель не обновлялась уже лет сто. Кровать тоже древняя, но я всё же купила на неё новый матрас, ещё есть тумбочка, на которой лежит ноутбук, а внутри – книги. Книги лежат и на подоконнике, и на полу около окна, больше их просто некуда складывать.
Сашу я никогда не смогу привести сюда. Мне просто будет жутко стыдно: у него машина в полтора раза больше, чем вся моя жилплощадь. Поэтому я так мечтала попасть в его квартиру. Поспать на нормальной кровати, сходить в нормальную ванную и просто побыть вдвоём, чтобы никто нам не мешал. Ни моя работа, ни его друзья.
Вчера, после своего обещания поехать к нему, Соколов напился в слюни. Ненавижу пьяных людей, просто на дух не переношу. Особенно таких, которые полностью теряют контроль над своим разумом и телом. Поэтому вчера, когда мой парень,уронив голову на моё голое плечо, испачкал его своими слюнями и захрапел, я поняла: с меня хватит.
Вызвала себе такси и оставила своего несостоявшегося любовника на попечение его приятелей.
Мирон к тому времени отчалил куда-то наверх со своей кукольной блондинкой, которая полвечера засовывала язык ему в ухо. Мне было даже на руку, что эта кукла приняла его на себя. Он был занят и к концу вечера потерял ко мне интерес. По крайней мере, больше не прожигал взглядом и не требовал вернуть ему его деньги. Хотя чувствую, это не последняя наша встреча.
Может, бросить Сашу? Ну уж нет…
В коридоре слышатся шаркающие шаги, двигающиеся в направлении кухни. Моя соседка проснулась. Сегодня моя очередь первой занимать ванну, а её – плиту. Пока она гремит чашками на кухне, я иду под душ смывать со своего лица остатки вчерашней ночи и плохого настроения.
– Пельмени на завтрак? – спрашиваю я, поправляя на голове тюрбан из зелёного полотенца.
– Это всё, что было в холодильнике, – пожимает плечами Маринка, не отвлекаясь от ленты новостей в своём телефоне. – Будешь? Там ещё плавают в кастрюльке.
– Воздержусь, – говорю, скривившись.
Встав на носочки, начинаю открывать верхние шкафчики в поисках турки. На месте её не оказывается. Обычно я отвечаю за порядок, а Маринка за беспорядок. В остальном у нас царит полная идиллия, не первый год живём вместе. До этого шесть лет делили комнату ещё с двумя девчонками в детском доме. Почему мы снимаем квартиру, а не живём в собственных, положенных всем сиротам от государства? Это долгая и грустная история, на которую не хочется тратить время. Но если вкратце, то в очередь на квартиру встают с четырнадцати лет, и пока, к моим девятнадцати, она ещё не подошла.
– Правильно. Поэтому ты такая тощая, не жрёшь ничего. А кофе кончился, можешь не греметь с утра пораньше, – бубнит соседка и накалывает на вилку толстенький пельмешек, отправляя его в рот.
– Чай у нас хотя бы есть?
