Иван Бакунин "Мозамбик"

– А тех двух пристрелили, – напомнил Скороспелов.

– Для острастки, – предположил Фролкин. – Чтобы не пытались убежать.

Привал устроили только вечером. Весь день прошли по саванне, не встретив ни одной деревушки, ни одного человека. Часть пленников разместилась под железным деревом, другая меньшая в тени кустарника. Пленникам дали воды и чуть позже каши из кукурузной муки небольшими порциями.

Сергей еле насытился кашей. Всё-равно хотелось есть. В то же время накопленная усталость клонила в сон. Он прислонился спиной к дереву и закрыл глаза. Что сейчас происходит со Светланой? Она наверняка узнала о случившимся с ними. Проходивший мимо него Ленивцев хлопнул его плечу, подбодрив:

– Не переживай – наши скоро нас освободят.

И ушёл к компании, расположившейся у кустарника.

– Ага, оптимист, освободят, как же, – пробурчал, сидевший слева от Сергея Алешков.

– Ты сомневаешься в этом? – спросил Скороспелов.

– Как бы нас не пристрелили, прежде чем до нас доберутся наши, – продолжал предаваться унынию Алешков. – Всё этот член партии Улыбин. Если бы не он – могли бы уйти по оврагу.

– Одно слово член, – поддержал его Скороспелов.

Оба усмехнулись. И даже Фролкин.

– У меня батя тоже член партии, – признался Сергей.

– И что такого – таких половина Союза наверно, – заметил Алешков. – И у нас тут их до фига. Он не просто член, а парторг.

– Мой батя тоже имеет чин в партии. Шишка.

– Он завтра позвонит самому Андропову и тот поднимет на уши всё КГБ и Министерство обороны, – обрадовался Скороспелов.

– Да нет, он не такого масштаба шишка. На областном уровне, и то, не самый главный.

***

Отец Сергея тоже Сергей – Сергей Николаевич Ломовский много лет провёл на партийной работе, куда его призвали с завода, где он начинал, как инженер. Жили Ломовские в Петрозаводске. Старший Ломовский был одним из заместителей главного партийного чина республики. Сергей Николаевич возлагал большие надежды на старшего сына, которого не зря, как ему казалось назвали в честь него. Сын закончил горный университет. По настоянию отца он был комсомольцем, а потом вступил и в партию. Единственный недостаток был у Сергея-сына – он не служил в армии. Здоровье подвело. Отец какое-то время был недоволен этим обстоятельством, а потом смирился – ну и пускай так. Можно пойти дальше по научной линии, а ещё лучше по партийной. Отец каждый вечер читал газету «Правду», а иногда партийные журналы с карандашом. Ему хотелось обсуждать с сыном политические проблемы с точки зрения марксизма-ленинизма, но Сергею это было не очень интересно. Из почтения к отцу он пытался понять суть проблемы и порой угадывал то, как надо было ответить на какой-нибудь очередной вопрос про положение дел в Гондурасе или ЮАР. У Сергея был младший брат Егор, который с трудом закончил школу. В институт его можно было устроить только по блату. Отец понимал, что Егор не тот человек, от которого может быть хоть какой-то толк в науке или профессии, требующей больших знаний. Сергей Николаевич давно грозил ему ПТУ, но это и было то, что тому приходилось по душе. Егор отучился на токаря, отслужил в армии и работал на заводе. Иногда он выпивал в сомнительных компаниях. Сергей Николаевич и не надеялся, что из него выйдет что-то путное. А потом рухнули все его надежды относительно блестящего будущего старшего сына. Как-то он огорошил родителей новостью:

– Папа и мама, я хочу жениться.

Света была красива особой русской красотой: курносая, с веснушками, русоволосая; она никогда не пользовалась косметикой. И ещё умница. Она закончила педагогический вуз и готовилась преподавать математику в школе. При встрече она произвела прекрасное впечатление на Сергея Николаевича. Он был рад за сына и себя, воображая чудесных внуков: умных, красивых и спортивных. Но партийная чуйка его не подвела. На следующей день после знакомства со Светой он позвонил другу кгбэшнику Николаю, попросив того навести справки о будущей снохе. К концу того злосчастного дня Николай доложил другу о его потенциальных будущих родственниках. Дед Светы был бывший поп. Он был ещё жив. Дедушка сидел в лагерях, а по освобождении работал на не самых престижных работах: что-то сторожил или разгружал вагоны. Это по маминой линии. По отцовой ветке всё обстояло ещё ужаснее. Дед Никодим был из купцов. Его расстреляли за что-то ещё в двадцатые годы. По некоторым сведениям он состоял в подпольной организации, противостоящей большевикам. Папа Светы Вадим был тот ещё фрукт. Он сознательно не вступал ни в партию, ни в комсомол. Он был инженером. Помимо основной профессии папаша Светы овладел несколькими рабочими специальностями, чтобы ездить на заработки на север. «За длинным рубликом погнался. Проснулась купеческая, кулацкая кровушка», – мысленно судил человека, которого не знал Сергей Николаевич. Отец Светы погиб из-за несчастного случая – его придавило деревом. Так рассказали родственникам. От него вдове жене, тестю и Свете досталась кооперативная трёхкомнатная квартира, которую он приобрёл на заработанные на северах деньги.

– Как ты мог связаться с этой контрой! – орал на сына отец, когда тот пришёл домой с работы на следующий день после знакомства родителей со Светой.

– Папа, гражданская война давно уже кончилась, – пытался утихомирить отца Сергей.

– Это тебе так кажется.

Мама Сергея, Елизавета Викторовна, стояла у двери, ведущей в кухню и наблюдала за происходящим, предпочитая не влезать в мужские выяснения отношений.

Сергей сел на стул в углу прихожей и понуро опустил голову.

– Я люблю её, отец.

– Это не любовь, а бред! – орал глубокопартийный родитель.

– Нет. Я её не брошу.

– Ты спятил! Хочешь поставить крест на карьере?!

– Плевал я на карьеру. Я не карьерист.

Сергей пошёл в свою комнату, где бросил несколько самых необходимых вещей в большой рюкзак.

Отец наблюдал за ним. Сергей вышел из комнаты с рюкзаком в руке и пошёл к входной в квартиру двери.

– Ты хочешь сказать, что так просто покинешь отчий дом?! – злился отец.

– А что мне остаётся делать? А ты отец ведёшь себя не как коммунист, но как типичный русский помещик, которому не понравилось, что его сын хочет жениться на крепостной.

– Что?! Вон!

С детства Сергей много болел. Он был слаб телом, так что с трудом получал по физкультуре тройки в школе. Лицо его было симпатичным, и всё же его повадки и настрой создавали образ крайне болезненный и отталкивающий. У Сергея была язва желудка, из-за которой его не взяли в армию. О женщинах он не думал; вернее думать-то думал, но не представлял себе, что у него когда-нибудь случится любовь, взаимное притяжение; так что потом захочется прожить всю свою жизнь с этим человеком. Сергей был уверен, что ему лучше быть одному. Сама природа указывала на это. Если бы он не был коммунистом, то бы мог сослаться также на судьбу. Мужику сила нужна, чтобы тащить семью и быть каменной стеной для жены и детей, а от Серёжи какой был толк? Умный да с умом особенно не разгонишься в любовных делах, если физической силы и воли не достаёт. Однако случилось и с ним, то что бывает с другими мужчинами и даже юношами. Влюбился он смертельно. Был день рождения его друга тоже геолога Димы. Света была одной из подруг Диминой жены. Она была скромна и тиха тогда. Серёжа выпил немного вина и ему стало ещё больше не по себе, и в то же время он осмелел. Сергей пригласил Свету покурить в подъезд за компанию. Света не курила, но согласилась с ним постоять. Разговорились. Света разбиралась не только в математике. Она много читала; предпочитая Дюму, Драйзера, Чехова и Тургенева. Сергей после той встречи не хотел расставаться со Светланой ни на минуту. Они встретились на следующий день и пошли в кино, на другой день в парк. Через неделю они в первый раз поцеловались. Сергей не побоялся признаться в том, что он девственник в двадцать пять лет. У Светы тоже никого ещё не было в двадцать один год. Они стали близки в первый раз квартире Светы, когда в ней никого не было.

Противно молотил по лужам, земле и крышам августовский нудный дождь. Сергей курил у подъезда Светы, не решаясь пойти к ней. На конец, он взял себя в руки и поднялся на третий этаж. Открыла Света. Он попросил её выйти в подъезд, чтобы поговорить с ним. Сергей рассказал всё, как есть. Светлана взяла его рюкзак и внесла в квартиру. Они пошли в её комнату. Светлана спросила:

– Ты уверен, что тебе нужна такая подруга жизни?

– Не подруга, но жена. Мы поженимся.

– Весь мир против нас.

– Не весь, всего лишь мой папа, а он не господь бог.

Какое-то время они пожили в Светиной квартире. Потом переехали в комнату в общежитии, выделенную Сергею от республиканского отделения геологоразведки. Они поженились без свадьбы. Скромно посидели в обществе мамы Светы, её дедушки и Егора. Егор явился на свадьбу поддержать брата.

Света отделала их комнату в общежитии так, что в ней было уютней, чем в иных квартирах. Она поклеила голубые обои на стены, повесила сиреневые шторы. На подоконнике выстроились горшки с цветочками. Идиллия Ломовских обрывалась командировками Сергея. Светлана честно ждала мужа. Скучать времени не было – так как в школе обычно было много работы. Летом Светлане было грустно без Сергея – занятий в школе не было. Она старалась чаще навещать мать и деда. Сергея отправляли на геологоразведку как правило в Мурманскую, Архангельскую области, Коми. Иногда он искал полезные ископаемые в родной Карелии.

В то лето Сергей был в командировке в Коми. Светлана поздно вернулась в общежитие. Она шла ночью по коридору к своей комнате, которая находилась в самом его конце у окна. Коридор слабо освещала обляпанная чем-то белым лампочка. У окна была открыта форточка, а рядом курили два типа с размытыми лицами, будто кто-то поленился чётко вывести их детали и нарочно сделал такими мутными и красными. Им было близко к сорока годам. У одного большеголового на пальцах были татуировки. Эти недочеловеки были изрядно пьяны. Светлана хотела сделать им замечание по поводу курения, но те опередили её:

– Куда чешешь, красавица? К нам в гости? – большеголовый осклабил гнилые зубы.

Светлана словно проглотила язык. Они стояли около её двери.

– Заходи не бойся, уходи не плачь, – молвил второй с головой в форме огурца и серыми выцветшими рыбьими глазами.

– Я к себе, – пролепетала неуверенно Светлана и полезла в сумочку за ключом.

– Потом к себе, а сначала к нам.

Большеголовый поймал её за руку. Светлана пыталась неудачно вырваться.

– Я буду кричать.

Рыбьеглазый ладонью закрыл ей рот и обхватил сзади.

– Ну чего ты ломаешься, как недоторога, – приговаривал он. – На клык берёшь?

– Сейчас проверим, – большеголовый пытался ухватить Светлану за ноги и потащить к противоположной двери от двери ведущей в комнату Ломовских.

Светлана сопротивлялась, пыталась вырваться. Когда подонки пытались затащить её в дверь, она упёрлась в стену ногами и на её счастье в коридор вышел усатый жилец общаги в тельняшке.

– Что тут происходит?

– Всё нормально, милчеловек. Вот хозяйка устала, не рассчитала дозу, мы её хотим спать положить и постелю уже приготовили, – разъяснил обстановку большеголовый.

– А ну прекратите, не то я милицию вызову, – настоял усатый.

И Светлану отпустили. Она убежала из общаги и больше в неё не возвращалась, поселившись в родительской квартире.

Сергей вернулся через три дня. Узнав о произошедшем он настоял на том, чтобы Светлана написала заявление в милиции. Уродов чуть не совершивших насилие нашли. Это были жители Мурманской области. Они помогали геологу из общаги в его работах когда-то и приехали к нему погостить. В ту злополучную ночь геолог сильно напился и был в крепкой отключке, когда его приятели хотели поразвлечься с его соседкой неподобающим способом. Он немного знал Ломовских и сокрушался по поводу случившегося, говорил, что не ожидал такой подлости от своих гостей. Дело на негодяев так и не завели, так как состава преступления не случилось. Они откровенно валяли дурака и на допросах говорили, что, дескать таким глупым способом хотели напугать соседку только и всего. Мерзавцы уже бывали в местах не столь отдалённых и знали, как можно отмазаться от такого преступления, которое очень трудно доказать. В милиции не любили возиться с такими делами и не один раз намекали Сергею, что перспективы наказать злодеев приближаются к нулю. И в итоге Светлана забрала заявление.

Светлане было страшно выходить на улицу какое-то время. Сергею пришлось отказаться от командировок и работать в конторе, пока Свете не предложили работу в Ленинградской области в Кингиссепском районе в сельской школе. Школа сразу выделила новому учителю добротный двухкомнатный деревянный дом. Сергей быстро перевёлся в ленинградское отделение геологоразведки. На работу ему приходилось теперь добираться на автобусе и электричке, но он был доволен Ленинградом. Бывшая имперская столица впечатлила его своим особым духом. В выходные дни Ломовские выезжали в Ленинград и гуляли по паркам, посещали музеи и театры. Сергей начал обрастать в городе на Неве новыми друзьями и товарищами. В деревне, где они жили было спокойно. С соседями у них сложились дружеские, тёплые взаимоотношениями. Светлана дружила с двумя учительницами своего возраста. Однажды она пришла очень грустная с работы, а Сергей в тот день находился дома на больничном. У него была простуда.

– Ты чего такая смурная? – заметил он.

– Любка беременна.

Это была одна из тех самых школьных подруг.

У них никак не получалось зачать ребёнка.

В ту ночь Света проснулась и не обнаружила рядом Сергея. Она встала, накинула на плечи кофту и вышла в прихожую. Дверь на улицу была приоткрыта. Светлана выглянула за дверь. Сергей стоял около яблони и курил. Была середина осени. Сергей был в трусах, майке, сапогах и сверху накинул на плечи телогрейку. Светлана подошла к нему.

– Что с тобой?

– Это всё из-за меня наверно.

– Перестань. Не надо тебе так много курить. У тебя и так здоровье никудышное и язва.

– Достался тебе инвалид.

Светлана обняла мужа со спины, положив ему голову на плечо.

– Не терзай себя, будь как будет. Насмотришься на детишек в школе и сто раз подумаешь, стоит ли их заводить.

– Ты же говорила, что они тебя слушают.

– Слушают да не все же.

– Надо врачам показаться. Я в Ленинграде врача найду хорошего.

– В Ленинграде. Как там хорошо.

– Хотела бы в нём жить?

– Конечно.

– Так и будет.

– Не говори ерунды.

Скоро Сергей нашёл в Ленинграде врача, занимавшегося проблемами бесплодия. Врач назначил ему и Светлане сдать анализы. После их результатов он сказал Сергею:

– Точно я не могу сказать, в чём проблема вашей бесплодности, но боюсь всё дело в вас, молодой человек.

– Я так и думал, – опечалился Сергей.

– Не отчаивайтесь – это не стопроцентная невозможность иметь детей. У вас сперма не очень высокого качества, но, возможно, дело не в ней. Попробуйте найти другого специалиста.

Сергей рассказал всё, как есть Свете. Света только улыбнулась.

– Я люблю тебя всё равно.

– А дети?

– Дети должны рождаться только в любви, а не потому чтобы было, как у всех.

Однажды Сергею предложили поехать в командировку в Мозамбик. Он был коммунистом и находился на хорошем счету у начальства. Платить обещали большие деньги. За год или два можно было накопить приличную сумму.

– Мы купим кооператив в Ленинграде и твоя мечта сбудется, – порадовал жену Сергей.

– Мозамбик? Африка? Там не воюют случайно?

– Я же не воевать еду, а помогать строить новую жизнь людям.

– Я еду с тобой.

2

Пленники, погоняемые повстанцами, брели по саванне второй день. Помимо жары с севера повеяло дымом. Люди жгли растительность, чтобы избавиться от мухи цэцэ, которая была переносчиком опасных болезней. Дышать было тяжело и повстанцы сделали поворот на юг. Дошли до табачного поля, прошли через него, потом прошли сквозь поле с кукурузой и вышли к поселению с пятью хилыми хижинами. Домами эти сооружения назвать было трудно. Стены этих полушалашей-полудомов были сложены из веток, так что сквозь их щели проходил свет. Одно жилище было построено более основательно. Стены его были обмазаны глиной, в единственном окне виднелось стекло. Крыша же была выложена из веток, как и у других бедных домишек. На окраине деревни повстанцев и пленников встречал мужчина такой худой, что у него все его рёбра заметно выступали, а живот впал. Он был голый, между ног-палок безвольно болтался увесистый детородный орган. На плечах его было накинуто что-то вроде платка, которым возможно он иногда прикрывал стыд. Этому мужчине было пятьдесят два года. В поселении находилось ещё девять человек, включая детей, некоторые из которых также ходили нагишом, не пугаясь ни белых людей, ни своих сограждан в военной форме. Пленники расположились группками на окраине деревни. Они весь день ничего не ели. Солдаты принесли им кукурузной похлёбки и воды. В то время как деревенские зарезали для вояк двух кур.

Алешков, Ломовский, Скороспелов и Фролкин сидели и ели, сбившись в группку. В трёх шагах от них у коряги расселись Улыбин, Табатадзе, Янушев и ещё трое геологов.

– Как можно есть это дерьмо, – сетовал Янушев.

– Ешь же, – заметил Табатадзе.