Она повторила:
– Замолчи.
Было слышно, как в зале за стеной передвинули тарелки. Он поднялся.
– Я не хочу оставаться рядом с вами. Я теряю голову.
Дверь открылась.
– Мадам, кушать подано.
И он с серьезностью предложил ей руку.
Они завтракали друг с другом, улыбались без конца, занятые только собой, все было покрыто очарованием мягкой зародившейся нежности. Они ели, сами не знали что. Он чувствовал ножку, маленькую ножку, которая бродила под столом. Он взял ее между своими и хранил, сжал изо всей силы.
Пришла служанка, с беспечностью принесла и унесла посуду и, казалось, ничего не замечала.
Когда они закончили завтракать, они вернулись в гостиную и снова бок о бок заняли свое место на канапе.
Понемногу он прижимался к ней, пытаясь обнять. Но она спокойно отталкивала его:
– Осторожно, могут войти.
Он пробормотал:
– Когда я смогу увидеть вас наедине, чтобы сказать вам, как я вас люблю?
Она склонилась к его уху и тихо произнесла:
– Я нанесу вам маленький визит в эти дни.
Он почувствовал, что краснеет.
– Это у меня… э-э-э …очень скромно.
Она улыбнулась.
– Это ничего. Я приду к вам, а не смотреть вашу квартиру.
Тогда он стал настаивать, чтобы знать, когда она придет.
Она остановилась на самом далеком дне следующей недели, и он стал умолять ускорить дату, лепеча слова, блестя глазами, обращаясь к ней и пожимая руки, с красным, лихорадочным лицом, охваченный желанием, порывистым желанием, которое следует за завтраком тет-а-тет.
Ей было весело наблюдать, с каким пылом он умоляет ее, и постепенно она уступала ему один день.
Но он повторял:
– Завтра… скажите… завтра…
Наконец она согласилась:
– Завтра. В пять часов.
Он исторг долгий вздох радости; и они беседовали почти спокойно, с интимными оборотами, как если бы были знакомы двадцать лет.
Удар колокольчика заставил их вздрогнуть; и, потрясенные, они отдалились друг от друга.
Она пробормотала:
– Это, должно быть, Лорин.
Появилось дитя; потом девочка остановилась, потом, хлопая в ладоши, побежала к Дюру, ощущая удовольствие от того, что видит его:
– А! Дорогой Друг!
Мадам де Марель принялась смеяться:
– Ну! Дорогой Друг, Лорин вас окрестила. Это хорошее домашнее дружеское прозвище для вас. Я тоже буду вас называть Дорогим Другом.
Он посадил девочку на колени и стал играть во все детские игры, каким он научил ее.
Он поднялся без двадцати три, чтобы вернуться в газету; и на лестнице, уже у двери, проговорил на краю губ: «Завтра. В пять».
Молодая женщина с улыбкой ответила: «Да», – и исчезла.
Как только он закончил свою журналистскую работу, он стал мечтать, как он приведет в порядок комнату, чтобы принять свою возлюбленную и как можно лучше скрыть бедность обстановки.
У него была мысль приколоть к стене японские безделушки, и за пять франков он купил коллекцию крепонов[8 - Крепон – шелковая или шерстяная ткань.], маленькие веера и маленькие ширмочки, за которыми он спрятал слишком заметные пятна на обоях. На стекла он наложил прозрачные картинки, изображающие лодки на побережье, полет птиц через красное небо, разноцветных дам на балконе и процессию маленьких черных человечков на равнине, покрытой снегом.
Его жилище, слишком просторное для того, чтобы спать и сидеть, внутри стало напоминать бумажный фонарик.
Он оценил удовлетворительность эффекта и провел вечер, наклеивая на потолок оставшихся птиц, вырезанных из цветной бумаги.
Потом под свист поездов он улегся и уснул.
Назавтра он вернулся пораньше, захватив коробку с пирожными и бутылку мадеры, купленные у бакалейщика. Он должен был выйти, чтобы добыть две тарелки и два бокала; и он расположил на туалетном столике это угощение, а загрязненное дерево стола скрыл салфеткой; чаша и кувшин с водой стояли снизу.
Потом он стал ждать.
Она пришла к пяти с четвертью; обольщенная мерцающими цветом рисунков, она воскликнула:
– О! как мило у вас. Но на лестнице многолюдно.
Он заключил ее в объятия и страстно поцеловал через вуаль в волосы между лбом и шляпкой.
Через полтора часа он вез ее обратно на станцию фиакров на улицу Рим. Когда она оказалась в карете, он проговорил:
– Во вторник. В этот же самый час.
Она ответила:
– В этот же час, во вторник.
И, поскольку наступил вечер, она привлекла его голову за портьеру и поцеловала в губы. Потом кучер пришпорил лошадь, и она воскликнула:
– Прощайте, Дорогой Друг!
И усталая белая лошадь повезла старую карету рысью.
В течение трех недель, каждые два-три дня, иногда утром, иногда вечером Дюру принимал мадам де Марель.
И, поскольку после обеда он ждал ее, большой шум на лестнице привлек его внимание.
Кричал ребенок. Разъяренный мужской голос орал:
– Что это он кричит, черт побери?
Визгливый и раздраженный голос женщины ответил:
– Это грязная кокотка, которая приходит к журналисту наверху, на площадке толкнула Николя.
Просто не обращают внимания на детей на лестницах!
Дюру, потерянный, отступил, так как услышал быстрый шелест юбки и скорый тяжелый шаг этажом ниже.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69148345&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Бастринг – пирушка в кабаке.
2
По-видимому, подобный кабачок, или un petit cabaret, une guinguette изображен на картине Ренуара «Завтрак гребцов».
3
Эспарто – многолетнее травянистое растение. Использовалось для изготовления шелка и бумаги.
4
Мануфактура по производству бумаги.
5
Орлеанисты – сторонники Луи-Филиппа Орлеанского.
6
Сироп красного цвета, возможно, из зерен граната.
7
