Яна Чингизова-Позднякова "Жизнь Колдуна"

– «А вы в курсе, что занятие ваше противозаконное?».

– «Угу! – покивал головой покупатель: «Только я в таком месте живу, где закон – тайга, хозяин – медведь, а слово «поликлиника» считается ругательным» – пояснил он, рассчитался, спрятал драгоценную добычу в карман и, развернувшись, встретился взглядом с мрачным, дорого одетым господином, что внимательно прислушивался к их разговору. За спиной господина переминались два здоровяка с грубыми физиономиями.

Почувствовав исходящий от троицы нездоровый интерес и несколько негативные эмоции, Колдун скромно потупил взор и вышел из аптеки. Авто он оставил на другой стороне неширокой улицы и сейчас, подойдя к краю тротуара, не торопясь пережидал поток машин, чтобы пересечь дорогу. Неожиданно в бок ему уперлось что-то твердое, а в ухо шелестнул грозный голос:

– «Не дергайся! Иди вот сюда, к лимузину!» – Тимофей покорно вздохнул и пошел. В боку было больно от сильно давящего ствола «Беретты», но он терпел и молчал. Когда его, открыв блестящую дверь, затолкали в салон, Колдун некоторое время посидел, моргая, привыкая к полумраку после ослепительного летнего дня. Разобрав, наконец, что напротив сидит тот самый господин из аптеки, Тимофей кивнул и улыбнулся:

– «Здрав будь, мил-человек!». Тот не спешил отвечать, сосредоточенно разглядывая Колдуна. Рядом с ним сидел один из охранников, направив на гостя пистолет и ловя каждое неверное движение. Тимофей покосился на ствол и вспомнив, как в детстве зачитывался повестью «Портфель капитана Румба», негромко выдал:

– «Ты все равно в меня не выстрелишь!». Крепыш напрягся:

– «Чей-та?».

– «А у тебя в стволе торчит морковка!» – стрелок непроизвольно повернул пистолет и воззрился на него. Колдун, не сдержавшись, хрюкнул, а второй охранник и шофер, сидящие впереди, заржали, как застоявшиеся жеребцы.

Крепыш, став пунцовым, метнулся было к обидчику, но был остановлен легким взмахом руки хозяина:

– «Я слышал, ты сказал, что знахарствуешь?». Колдун внимательно присмотрелся к собеседнику и кивнул:

– «Есть такое дело!».

– «И что, удачно лечишь?». Тимофей пожал плечами:

– «Пока не один не помер». Господин замолчал. Тимофей покосился на крепыша и его пистолет. Тот снова взялся наливаться кровью.

– «А ты, случаем, не шарлатан?» – снова нарушил молчание хозяин. Тимофей поскреб макушку:

– «А зачем шарлатану тридцать пипеток?».

– «Логично… какие болезни лечишь?».

– «Всякие, окромя сердешных!» – перешел на деревенский сленг Колдун. Собеседник уставился на него не мигая:

– «Не издевайся! Тут дело серьёзное!».

– «Да что ты, мил-человек! Рази я издеваюсь?» – распахнул глаза Тимофей и, посерьезнев, добавил: «Под „Береттой“ кто ж издевается? Ты говорил бы прямо – что надо? А то во мне твой пинчер уже скоро дыру прожжет взглядом!» – кивнул он на крепыша.

– «Ты онкологию запущенную лечишь?» – решился хозяин. Тимофей пожевал губами:

– «Это смотря кому».

– «То есть?» – потребовал объяснений собеседник.

– «Есть такие, кто сам себя в могилу загоняет. Жить не хотят. Тем я не помощник. Только силы зря тратить!» – откликнулся Колдун.

– «А если хочет жить?» – уточнил господин.

– «Тогда можно!» – пожал плечами Тимофей: «Впрочем, заверять в успехе не стану. Ты уж сам смотри…» – помолчал и с ехидцей добавил: «….благодетель!». Благодетель поморщился:

– «За плату не переживай! Поможешь – озолочу!».

– «Угу!» – кивнул Колдун: «А то я, грешным делом решил, что вознаграждением отсутствие ствола у пуза будет!».

Господин перевел взгляд на продолжавшего держать на мушке Тимофея крепыша и продолжил:

– «Тебя как звать-то, знахарь?»

– «Тимофей Филиппович!» – отрекомендовался Колдун.

– «А меня Максим Петрович!» – кивнул собеседник.

– «Очинна приятственно!» – снова зазубоскалил знахарь: «Только, не в обиду будь сказано, Максим Петрович, ты сам на такой диагноз не тянешь, а твои спутники и подавно… так кого лечить будем?» – поинтересовался он.

– «Отец у меня!» – угрюмо сказал хозяин: «Отродясь в поликлинику не ходил, людям в белых халатах не верит!».

– «Наш человек!» – кивнул Тимофей.

– «Ага!» – согласился Максим Петрович: «А тут запропадал, сознания лишился. На „скорой“ увезли и, пожалуйста – рак, четвертая стадия. И так-то почти никаких шансов, так он и от последних отмахивается, дескать, лучше помру, чем эскулапам на растерзание себя отдам!».

– «А мне, значит, отдаст?» – заинтересовался Колдун.

– «Отдаст!» – подтвердил собеседник: «Он травки-муравки и прочую муру народную только и уважает» – добавил он. Тимофей собрался было взъерепениться на «муру», но потом передумал. У человека горе, ни к чему из себя клоуна лепить.

– «И где же он, отец твой, находится?» – взялся уточнять Колдун.

– «Дома» – ответил хозяин: «Я ему комнату под палату оборудовал, сиделок нанял… только толку?» – безнадежно махнул он рукой: «Лекарства-то не принимает! От боли кричит и не принимает! Железный он, понимаешь?».

– «Понимаю!» – покивал Тимофей: «В общем, давай так – ты мне адрес черкни, я все необходимое возьму и завтра к тебе прикачу с утречка пораньше!» – подвел он итог.

– «Нет, мил-человек!» – передразнил Тимофея собеседник: «Никуда ты не пойдешь и отвезу я тебя сам! А барахлишко твое, какое надо из дома, ребятки мои привезут. Ты мне адрес-то черкни!» – закончил он с ехидцей. Тимофей погрустнел:

– «И что за народ нынче?» – принялся он размышлять: «Не понимущий какой-то! Говорят им – завтра! А они, как в песне: „Нет, нет, нет, нет, мы хотим сегодня!“. Ну, ничего, перехотите!» – он мягко повернулся к крепышу и протянул руку:

– «Дай!» – тот, завороженно глядя на Колдуна, развернул пистолет рукоятью вперед и послушно протянул.

– «А теперь выйди!» – приказал Тимофей: «И вы двое тоже!» – глянул на второго охранника и шофера. Через мгновение, оставшись наедине с немного побледневшим хозяином, Колдун посмотрел на него и сказал:

– «Ну, чего сидишь, как столп соляной? Адрес будешь писать или как?» – добавил он и бросил оружие Максиму Петровичу на колени.

Выбравшись из лимузина, Тимофей перешел таки дорогу, сел за руль и поехал домой. По пути завернул в какой-то задрипанный магазинчик, где затарился мукой, дрожжами, сахаром и чаем. Хлеб он предпочитал печь сам в русской печи раз в неделю. А мясом и прочими деревенскими разносолами его обеспечивали болящие. Денег-то у деревенских особо не водилось, зато натурпродукта – хоть отбавляй. Наличность, в основном, приходила от приезжих, прослышавших, что живет в дремучем лесу такой Колдун, что от любой хвори по щелчку пальцев вылечит.

Вот теперь новый клиент нарисовался. Дай Бог, чтобы старику удалось помочь, а то сынуля у него шибко нервный. Придется потом в Рембо играть, чтобы ноги унести.

– «Ох-о-хо, жизня поломатая!» – вздохнул Колдун и отправился к родному порогу.

Утром, собрав целую сумку трав, настоев и примочек, Тимофей выехал за ворота, закрыл их, пришпилил на калитку записку: «Дома нет. Лечу недужного на выезде. Буду через недельку-другую. Колдун» – чтобы пациенты ворота не ломали и, помолясь, отправился на заработки.

Приехав в элитный поселок, пройдя досмотр на въезде и в указанной в бумажке усадьбе (или как она там теперь называлась: коттедж, вилла, особняк?) он со своей облезлой сумкой потащился в дом вслед за охранником. Долго ли, коротко ли, его провели, наконец, к больному. Измученный, совершенно черный и ослабевший дед лежал на какой-то невероятных размеров кровати и слабо стонал.

Сиделка пыталась напоить его водой, но получалось плохо – глотал тот с трудом и задыхался. Тимофей поставил ношу в уголок, подошел к помощнице, взял кружку из ее рук и проговорил:

– «Ну-ка, звезда моя, погуляй маненечко, дай умному человеку осмотр провести!» – женщина вытаращила на него сильно подведенные глаза и, кажется, хотела возражать, но в это время в комнату вошел Максим Петрович и знаком подтвердил Тимофеево распоряжение.

Дед глядел на него из под полуопущенных век. Колдун проверил его энергетический запас, удостоверился, что дедуля не так плох, как кажется и принялся за дело, положив руки на брюшную полость. Откуда-то из глубины чужого подсознания всплыла туманная мысль, быстро оформившаяся в жуткое сожаление:

– «Если бы я все начал сначала, я бы…» – Колдун убрал руки и помотал головой, возвращаясь в свой Мир.

– «Ну, что?» – с надеждой глянул на него сын. Тимофей поморгал глазами и, вздохнув, поманил вопрошающего из комнаты. В соседней гостиной он присел на диван, мало чем уступающий по размерам дедовой кровати:

– «Ну, что?» – повторил сын болезного.

– «Ну, что, Максим Петрович, вылечить твоего батю можно, но есть один момент…». Максим Петрович остро взглянул:

– «Я же говорил: вылечишь – озолочу!». Тимофей, искавший подходящие слова для объяснения проблемы на потолке, вздрогнул:

– «А?».

– «Сколько тебе нужно?» – уже совсем хмуро спросил сын. Тимофей захлопал глазами:

– «Ты, батюшко, не о том думаешь, об чем я тебе толкую!» – наконец, выдал он: «Деньги я, конечно, возьму, не откажусь, только разговор об этом будет, когда дедок твой с койки поднимется».

– «Тогда о чем ты говоришь?» – поинтересовался хозяин.

– «Говорю я о том, что твой папенька загоняет себя в угол из-за того, что несчастлив!».

– «Что значит – несчастлив?» – недобро уставился на Колдуна собеседник: «Я ему все! И машину купил, и дом для него выстроил, и все, что хочет! Чего еще-то?». Тимофей вздохнул:

– «Экий ты материалист! Купил, выстроил, подарил… воли ты ему не даешь, вот что!».

– «Это как?».

– «Да вот так! Дед твой всю жизнь хотел пчеловодом быть».

– «Что?» – вытаращил глаза Максим Петрович.

– «Пчеловодом, говорю!» – повторил Тимофей: «Ну, твою мать, тем, кто пчел в ульях держит!».

– «Я знаю, кто такой пчеловод!» – рявкнул хозяин.

– «А чего тогда?».

– «Зачем?».

– «Зачем? Зачем ты в лимузине ездишь?».

– «Затем, что мне хочется!» – пробурчал Максим Петрович.

– «Угу!» – согласился Колдун: «А ему, вишь ты, хочется шляпу с накомарником, холщовые штаны и рубаху и мед выгонять… так-то!».

– «И что?» – спросил хозяин. Тимофей посмотрел на него, как на дурного:

– «И все! Чего еще-то? Отпусти батю на волю! Пусть он живет, как он хочет, а не так, как ты! Стесняется он тебе правду сказать, что ему простая жизнь ближе. А твои дворцы-машины он не приемлет».

– «А болезнь?» – вконец растерявшись спросил Максим Петрович.

– «А болезнь я подлечу, но важно, чтоб его потом обратно не затянуло!» – и Тимофей, решив, что достаточно молол языком, поднялся и вернулся к больному, оставив совершенно сбитого с толку хозяина одного.

Дни потекли однообразно. Колдун с утра подпитывал Петра Васильевича, распорядившегося, чтоб его звали дед Петр, энергией, затем готовил травки и, наказав сиделкам, что и когда поить, отправлялся в самую любимую часть господского дома – кухню. Там царствовала великолепнейшая из всех встреченных Колдуном за долгую жизнь женщин, тетка Катерина. Она жарила ему его любимое мясо так, что оно было нежным и невероятно вкусным и никогда не задавала глупого вопроса, который набил Тимофею оскомину:

– «А ты что, одно мясо ешь?».

Тимофей, в благодарность, веселил ее байками из своей знахарской практики. Поев, он возвращался к больному, осматривал оживающего понемногу деда и уходил в свою комнату, где до одурения смотрел телевизор, не признавая интернет и прочие глупости достойными внимания. Телефона у него не было. Как-то давно он поддался соблазну и завел тогда еще мобильник. Номер дал одному пациенту. В итоге, спустя месяц, он засыпал под орущий телефон и просыпался под него же. Походив два дня с гудящей от недосыпания головой, мобильник Колдун затолкал в ведро с водой, а потом выкинул в нужник. Клиентов у него и так хватало. Без рекламы и телефонов.

Наконец, однажды утром, до планового обхода, к нему в комнату пришел сам Максим Петрович. Тимофей сидел на постели без рубахи и занимался чрезвычайно важным делом – пытался спиной поймать солнечного зайчика, прыгающего по кровати. Услышав стук и пригласив гостя, (он был уверен, что это охранник пришел звать его на ковер) он продолжал свое увлекательное занятие, пока хозяин не кашлянул.

Тимофей оглянулся, несколько смутился, пробормотал: «Пардон!», оделся и уставился на вошедшего.

– «Я, Тимофей Филиппович, хотел спросить…» – до странности несмело заговорил грозный босс.

– «Об чем?» – наклонил голову Колдун.

– «Отцу я могу…» – уткнулся взглядом в пол хозяин: «…могу так прямо все выложить? Или надо как-то обиняком?». Тимофей приподнял брови:

– «Будь проще, Максим Петрович! Пока ты реверансы раскланиваешь, дед твой и не поймет ничего, а поймет, так не поверит в счастье свое! Скажи, что я тебе песню эту пропел, а потом уж о нюансах договориться легче. Ты, главное, авторитетом не дави!» – посоветовал Колдун. Максим Петрович грустно поднял глаза:

– «Знаешь что, Колдун?»

– «Что?» – уставился на собеседника Тимофей.

– «Ты ведь и меня до кишок вывернул, не только отца моего!» – ответил тот.

– «Это ты об чем?» – снова сбился на простой говор Колдун.

– «Я об том…» – грустно пошутил хозяин: «…что, как и батя, устал от жизни этой!» – он обвел рукой вокруг: «Вот тут она у меня, сил нет!». Тимофей посмотрел с интересом:

– «Так чего ты в нее уперся? Продай все, деньги в тайник спрячь, домик купите с батей с ульями да и живите!» – предложил он.

– «Как у тебя все просто!» – невесело хмыкнул Максим Петрович.

– «Да оно и есть просто!» – пожал плечами Колдун: «Только захотеть надо по-настоящему. А если жалко положение да состояние, так чего? Жди пока тебя также, как батьку скрутит. Мне, к примеру, от такого один прибыток!» – заключил Тимофей.

– «Что с отцом-то?» – переменил тему босс.

– «Ну, что? Как я и говорил, физически почти здоров, можно уже травками обходится, но нужно моральный дух укрепить обнадеживающим известием – это я про дом с ульями!» – пояснил Колдун.

– «Ясно!» – кивнул Максим Петрович и достал из внутреннего кармана конверт:

– «Вот, держи! Спасибо тебе!».