– В таком случае, прежде всего, садитесь за стол, я угощу вас чаем и тортиком. А пока вы угощаетесь, я расскажу вам немного о моем любимом языке. На нем говорит большая часть европейского населения. Могла бы говорить и вся Америка. Это язык ученых, изобретателей, философов и врачей. Это язык музыки, литературы и поэзии. Я перечислю всего лишь несколько хорошо вам знакомых имен, и вы представите эту вселенную, эту культуру, древнюю и современную.
Марина с любопытством посмотрела на учителя. В одной руке она держала чашку чая, не осмеливаясь его пригубить, в то время как в другой у нее медленно таял кусок шоколадно-вафельного торта.
Леонид заговорил сразу же с особым энтузиазмом и жаром:
– Значит, так! Ученые: Гаусс, Гумбольдт, Лейбниц, Рентген, Гейгер, Эйнштейн, Герц, Планк, Борн, Кеплер, Мебиус, Ом. Знакомые имена? Уверен, что вы их неоднократно слышали. Изобретатели: Гутенберг, Бенц, Дизель. Тоже знакомые имена? Врачи: Гельмгольц, Беринг, Форсман, Кох, Эрлих, Эсмарх, Мейергоф. Как вам эти имена?
Марина не все фамилии хорошо знала, но понимала, что речь идет об абсолютных мировых знаменитостях, и уверенно кивала. Преподаватель же продолжал все с тем же пылом:
– Философы: Кант, Гегель, Шопенгауэр, Фейербах, Ницше, Ясперс, Карл Маркс, наконец. Как вам эти?
Ответить Марина не успела.
– Теперь деятели мировой культуры, подчеркиваю – мировой. Композиторы: Бетховен, Вагнер, Бах и сыновья, Вебер, Мендельсон-Бартольди, Брамс, Шуман, Штраус, Глюк, Гендель. Ну что, захватывает дух? Поэты: Гёте, Гейне, Шиллер, Новалис, Рильке. Это же целый мир грез! А писатели: Фейхтвангер, Гофман, Гессе, Брехт, Грасс, Белль, братья Гримм, Ремарк, Томас и Генрих Манны, Гауф, Гржимек. Какой пласт культуры! И это только самая малая часть, которую я наугад вам говорю.
Леонид расправил плечи, поднял голову и с горящими глазами восторженно продолжил:
– Художники: Дюрер, Кирхнер, Лукас Кранах-старший, Франц фон Штук, Маркс Эрнст, Кауфман, Лессинг, Гольдбейн-старший и младший. Да что говорить, это ведь целая вселенная! А артисты – хотя бы женщины, мои самые любимые: Марлен Дитрих, Роми Шнайдер, Ханна Шигулла, Ирм Херман, но и многие, многие другие. Ну что, хватит пока?
Но уже через секунду Леонид спохватился и выдохнул:
– А Генрих Шлиман и Троя? Я могу перечислять и перечислять. Это все – моя жизнь!
Марина после такой бомбардировки известными именами сидела с открытым ртом и не знала, чем парировать.
– Вы пейте, пейте чай, а то он остынет и будет невкусным. Потом нам будет уже некогда с вами чай пить, мы начнем работать.
Леонид сел в кресло. Помолчал, посмотрел на реакцию Марины, на ее широко раскрытые глаза, смотрящие на него с восхищением. Он был доволен. Вступление было прекрасным.
После паузы он предложил Марине прослушать небольшие поэтические отрывки из Гёте и Шиллера в своем исполнении, продемонстрировав ей безупречное произношение, затем поставил диск с сонатой Бетховена.
Марина не была готова к такой информационной атаке, она с еще большим удивлением смотрела на мужчину. Он ей, безусловно, очень нравился. Все: и его манера говорить, и манера держать себя – все это было неожиданно и необыкновенно.
«Это будет мой мужчина», – решила про себя Марина.
На следующем занятии Леонид продолжил погружение Марины в атмосферу немецких традиций, на этот раз ситуационных.
– Скажу вам, Мариночка, еще несколько важных, на мой взгляд, обстоятельств. В начале XX века европейский центр культуры и искусства переместился – знаете ли, куда? Правильно, в Германию, а если точнее, то в Берлин, ставший очень скоро новой европейской «столицей искусств». Берлин тогда был магнитом притяжения свободного творчества. Жизнь буквально кипела на его улицах и площадях. Наши русские деятели потянулись туда толпами. Музыканты, поэты и актеры, драматурги и режиссеры – все они повлияли на развитие немецкой культуры. Кто только не побывал в то время в Берлине! Шагал, Бакст, Коровин, Кандинский, Рахманинов, Шаляпин, да и многие, многие другие. Атмосфера праздника жизни закончилась лишь с приходом фашизма. Это очень печальная страница истории. Но мы ее опустим. Мы же с вами будем изучать язык, а не историю.
Время на уроках у Леонида летело незаметно. Марине хотелось еще посидеть, просто поговорить, но уже через несколько минут после окончания урока раздавался звонок, на пороге появлялись другие ученики или ученицы разного возраста.
В очередной раз перед началом занятия Леонид прочитал целую лекцию о немецком домоводстве, кулинарных традициях, а также о пиве. Все эти его вступления были намного интереснее, чем само изучение языка, но, тем не менее, Марина довольно легко начала запоминать новые слова и выражения.
Потом была лекция про Людвига Баварского, потом про Вагнера, потом про Бетховена, про Ницше, про связь Штази и КГБ… и, таким образом, в каждый свой визит Марина узнавала все новые и новые факты из немецкой истории и культуры.
Все это было крайне познавательно и интересно для Марины. Да и сам Леонид от раза к разу все больше и больше заинтересовывал Марину: ей давно не приходилось общаться со столь интересными людьми. Ей хотелось похвастаться перед Леонидом, что и она тоже очень успешна на своем поприще, но признаваться, что работает в издательстве бульварного журнала, она не решалась.
Дома Марина поделилась с мамой своими впечатлениями.
Мудрая мама выслушала Марину и сказала:
– Девочка моя, этот человек тоже не для тебя. Он умен и образован, но не принес никому счастья. Занимается самолюбованием. Все его лекции – отработанный годами прием, хороший прием. Сродни отработанному выступлению артистов. Эгоист. Никакого самопожертвования. Семьи так и не создал, не умеет ни о ком заботиться. Не желает ничем поступиться. Он равнодушный и не щедрый. Не влюбляйся в него. Не трать на него время. Ничего у тебя не выйдет. Будешь очень страдать. Ты будешь переживать, что «плод зелен», но это не так. Это ты для него недоступна и ему не по зубам, это он не осмелится к тебе подступиться, и не будет знать, ни чем тебя завоевать, ни чем удержать, он не в состоянии обеспечить тебе счастья…
У Марины, как всегда, было иное мнение на этот счет: «Буду бороться!» Уроки продолжались уже более двух месяцев. Леонид оказался прекрасным преподавателем, требовательным и внимательным.
Марина аккуратно выполняла домашние задания и существенно продвинулась в изучении языка. Она ждала каждого вторника и пятницы, чтобы увидеть Леонида и продемонстрировать ему свои способности. Но более всего она ждала возможности сблизиться с ним. Он ей нравился все больше и больше.
Один раз, когда Марина пришла на урок в особо прекрасном настроении, в новом платье и с новой прической, она застала в квартире молодую девочку в домашнем спортивном костюмчике, привычно орудующую на кухне.
Леонид представил девушку Марине:
– Это моя любимая ученица, почти жена – Лена, прошу любить и жаловать.
Настроение было окончательно испорчено. Заниматься уже не хотелось. Ревность душила Марину. А Лена в это время по-хозяйски накрывала стол к обеду на кухне. Пахло кислыми щами.
Марина не могла сосредоточиться, неправильно подбирала слова, путала глаголы. Ее терзали вопросы: «Ну почему здесь живет эта девочка, а не я? Чем я хуже? Да, я старше ее на десять лет, но все же я еще молодая и привлекательная! Нет, я должна с ним поговорить и убедить его в том, что я тоже хорошая хозяйка и что тоже могу быть заботливой женой, что я тоже смогу его любить!»
В какой-то момент Лена ретировалась, сказав, что ей надо купить хлеб. Марина же, уже порядком раззадорившая себя, решила не откладывать разговор. Она находилась в состоянии нервного возбуждения:
– Скажите, Леонид, я вам как женщина абсолютно не нравлюсь?
– С чего это вдруг такой вопрос?
– И вовсе не вдруг! Вы что, не чувствуете, что вы мне нравитесь? Да и мне показалось, что вы ко мне не совсем равнодушны…
Марина вспыхнула, зарделась, глаза ее горели, она нервничала в предчувствии, что сейчас что-то произойдет. В этот момент она распустила свои прекрасные черные волосы, вытащив заколку, и нервно поправляла их руками. Она выглядела как красивая разъяренная пантера.
– Марина, милая! Вы – прекрасны. У меня даже в мыслях не было, что вы можете быть свободной. Я думал, что у вас есть все, что вы пожелаете. Что я вам, маленький усатый переводчик, учитель немецкого языка, далеко не молодой и не гений? Такой шикарной женщине, как вы, мне нечего даже предложить. Вам скучно будет со мной – изо дня в день одно и то же: ученики, книги, статьи. Складываю свои скромные заработки в коробочку, коплю на машину. Семьи нет. Детей нет, да уже и поздно заводить. Что вам во мне? Если бы я только мог предположить, что вы одиноки, я бы, возможно, в вас тайно влюбился…
– Влюбляйтесь явно, я все для этого сделаю. А эта Лена? Вы ее любите?
– А как ее не любить? Больше тридцати лет разница в возрасте. Люблю, конечно. Но я-то ей нужен так, как отец и наставник. Она играется. Ей нравится роль жены взрослого человека.
– А вы, зачем вы поддерживаете эту игру?
– Так, все! Давайте продолжим наш урок. Лена скоро вернется. Не будем ничего менять в наших судьбах. Доверьтесь мне.
– А мне хотелось бы попробовать, – еще надеялась что-то изменить Марина. – Мы можем с вами хотя бы просто поцеловаться?
– Ничего у нас с вами не получится. Мне не поздно вас любить, мне просто этого не надо. Давайте вернемся к занятиям. Вспомним, что мы проходили на прошлом уроке. И закончим этот разговор. Время идет, не стоит вам платить деньги за пустую болтовню… Итак, у немцев довольно сложная система прощаний, например, мы говорим «Bis demn?chst», если время нашей следующей встречи еще не определено, но встреча, скорее всего, состоится в ближайшие дни. И, конечно, прощаясь – «Auf Wiedersehen»!
Марина, что называется, внутренне умывалась слезами. На последний свой урок к Леониду она, правда, пришла, как ни в чем не бывало. Шутила, правильно отвечала на вопросы.
На кухне щебетала Лена, опять пахло кислыми щами. Позже Лена принялась развешивать на веревки, протянутые вдоль коридора под потолком, нижнее белье, свое и Леонида. Марина расплатилась, как всегда, поблагодарила преподавателя и попрощалась.
Больше уроков она не посещала. Ей было очень обидно и горько осознавать, что Леонид, такой, как ей казалось, близкий ей по духу, предпочитает не ее, красивую и самодостаточную, а какую-то мурлыкающую девчонку с ее кислыми щами.
Марина думала, что она могла бы сделать его жизнь совсем другой – яркой и счастливой.
И опять ее мудрая мама оказалась права. И эту печальную страницу своей жизни, как казалось Марине, она тоже перевернула.
Год 1995
Немецкой журналистской братией по случаю очередной годовщины падения Берлинской стены был организован прием в одном из модных клубов Москвы. Директор все того же, теперь уже процветающего и известного, издательства и Марина – его заместитель – были приглашены на этот вечер.
К тому времени Марина вышла замуж за ведущего инженера немецкой компании по производству стройматериалов, с которым она познакомилась в Германии, родила ему двух девочек, успешно продолжала свою карьеру и была вполне счастлива.
Директор издательства с женой и Марина с мужем приехали в клуб в вечерних нарядах. Марина по таким случаям старалась одеваться шикарно. В этот вечер от нее невозможно было оторвать глаз. Она была в черном шелковом декольтированном платье, эффектно подчеркивающем ее белоснежные плечи. Нитка белого жемчуга украшала ее шею. Ее иссиня-черные волосы были красиво уложены в витиеватую модную прическу. Туфли на высоких шпильках делали ее еще выше, а фигуру еще стройнее.
Максим, ее муж, тоже выглядел элегантно. Красивая пара привлекала к себе внимание.
Приглашенного народу было много. Попадались знакомые лица из шоу-бизнеса, корреспонденты редакций различных журналов, бизнесмены с женами и любовницами. Столы были накрыты, играла музыка, все ждали приезда посла Германии в России.
Марина рассматривала публику. Вдруг она увидела интересную парочку – Лютика и Леонида. Они стояли у стола с напитками и задушевно разговаривали.
Марина подумала: «Как же они могли быть знакомы, эти две столь противоположные натуры? Ах да, они же оба учились на переводческом факультете немецкого отделения института. Они всегда и были знакомы. Вот удивительно! Сколько лет я их не видела! Лютик очень постарел, одет ужасно. А Леонид превратился в немецкого бюргера с огромным животом. Галстук почти горизонтально лежит на животе. Все те же закрученные усы, бороду какую-то козлиную отпустил, полысел. Женщин рядом с ними нет. Вот так дуэт! Интересно, узнают ли они меня? Стоит ли мне к ним подойти?»
Чуть позже к Лютику и Леониду присоединился симпатичный молодой человек. Максим тоже обратил внимание на эту троицу и сообщил Марине, что ему надо их поприветствовать. Удивившись еще больше, Марина спросила, откуда он-то их знает. Уже на ходу Максим бросил, что Вилен – старый друг Леонида, а Леонид когда-то преподавал Максиму немецкий язык в институте, сын же Вилена, Даниил, – новый сотрудник его фирмы, так что всех их троих он прекрасно знает.
В это время ведущий вечера сообщил о прибытии посла. Затем последовала приветственная речь главного гостя, поздравления, и, наконец, объявили о начале праздника. Зазвучала музыка. Прямо навстречу к Марине направился респектабельного вида немец и пригласил ее на танец. Марина, не увидев рядом мужа, согласилась.
Партнеры закружились в огромном зале под разноцветными лучами прожекторов, тем самым привлекая к себе внимание со стороны всех окружающих. Никто, кроме них, еще не танцевал. Большинство присутствующих предпочитало застолье.
– О, смотрите, кого я вижу! Моя старая знакомая! – первым оживился уже прилично набравшийся Лютик.
– А ты что, знаком с этой дамой? – с любопытством спросил его Леонид.
Максим и Даня, сын Лютика, все время наблюдавшие за танцующей парой, прислушались к разговору двух приятелей. Максим готовился с гордостью выслушать комплименты в адрес своей жены и поэтому решил не выдавать себя до поры до времени. Вслед за этим он предполагал триумфально объявить о том, что Марина – его жена.
Тем временем Лютик и Леонид продолжили свой разговор:
– Ленька, это же одна из моих старых телок – Маринка! Я трахал её аж несколько месяцев лет …дцать тому назад. Классная, между прочим, телка! Смотри, какой она красавицей заделалась! Мы с ней потом разбежались, я уж и не помню почему. Как говорится, свои лучшие годы жизни я провел в разврате и в пьянстве, собственно, поэтому-то они и лучшие. Ах да, вспомнил, мы разбежались, потому что я не хотел отравить ей всю ее жизнь…
– А я ее тоже знаю. Я ей преподавал немецкий язык частным образом. Лет пять назад. Очень способная барышня. Я любовался ею в каждый ее приход, боялся даже помечтать о ней, а она, между прочим, кажется, была в меня немного влюблена. Поддайся я ей тогда, превратила бы она меня в обычного клерка, исправно приносящего ей в зубах зарплату. Она мне уже тогда показалась хищницей – красивой такой пантерой. Но я был тверд и вот поэтому теперь свободен.
– Ну, ты и идиот, Ленька! Мог бы прекрасно с нею потрахаться, знаешь, какая она ласковая? Неужели она была в тебя влюблена? Ты же не герой, ты же жлобина!
– Ну, и пошляк же ты, Вилька! Совсем не меняешься с годами.
– Мне уже поздно меняться.
– Даня, – обратился Лютик к сыну, – тебе нравится вон та танцующая дамочка? Красавица какая! Могла бы, между прочим, быть моей женой, если бы я только захотел!
– Папа! А ты познакомь меня с ней, может, она моей женой станет. Я вовсе не против этого.
– Тебе, Даня, она не по зубам, даже и не мечтай! Это была когда-то моя мечта.
С Максима было явно довольно. Он весь побагровел и выпалил:
– Прекратите! Марина уже давно моя жена и мать моих дочерей! Я горжусь и счастлив этим. Она идеальная жена и лучшая мать на свете.
Максим сильно нервничал, перешел на фальцет и сообщил Вилену, что морду ему бить не будет, так как боится прибить его, такого дряхлого и никчемного алкоголика, хотя и стоило бы, и что он не верит ни единому его слову.
Потом очень сухо добавил, что не представляет дальнейшей совместной работы с его сыном, Даниилом, ставшим свидетелем такого хамского разговора, развернулся и пошел к столику, за которым сидел Маринин шеф с женой и к которому уже направлялась после танца радостная и ничего не подозревавшая Марина.
– Все, как ты, придурок, думают, что у них идеальные жены, и считают себя идеальными мужьями! – крикнул Максиму вдогонку Лютик. – Это не я сказал, а Бернард Шоу…
Марина, увидев Максима, не узнала его. Он был мрачнее тучи.
Непьющий человек, он весь вечер пил, не говоря ни слова. Дома он устроил Марине скандал и пересказал в красках разговор Лютика и Леонида. Он оскорблял Марину, предъявлял ей какие-то претензии, далекие от реальности.
Утром Максим даже не извинился. Всю последующую неделю он продолжал играть роль оскорбленного мужа. И всю неделю укорял Марину, оскорблял ее, мучил и издевался над ней. Марина даже не подозревала, что он может быть таким жестоким и несправедливым.
Она не собиралась перед ним оправдываться. Да и в чем, собственно говоря, ей было оправдываться? В том, какая она была молодая и наивная? В том, что когда-то влюбилась в никчемного человека? Марина ожидала от мужа извинений и, не дождавшись, приняла неожиданное даже для самой себя решение:
– Знаешь что, дорогой! Я не считаю себя ни в чем виноватой. Более того, то, что кто-то там тебе что-то наговорил, меня совсем не интересует. А вот то, что ты оскорблял меня всю эту неделю, – этого уж я точно не намерена терпеть. Ты, похоже, собираешься и дальше меня попрекать… Так вот, это раньше было принято терпеть оскорбления в семье, а сейчас другое время и другие нравы. Ты свободен, с девочками можешь общаться столько, сколько сможешь и захочешь. Я сама подам на развод. Это все!
Максим попытался и дальше играть роль обиженного мужа, уехал к своим родителям. Он вовсе не планировал никакого развода, но развод все-таки состоялся.
Родителей Марины к тому времени уже не было в живых, советоваться было не с кем. И еще одну печальную страницу своей жизни Марина перевернула.
Год 2004
Все это время Марина жила одна с детьми. Она почти не вспоминала свою бывшую семейную жизнь и все мечтала встретить человека, который стал бы для нее близким и родным, с которым ей было бы тепло и интересно жить. Плохо жить она умела сама. Встреч с мужчинами в ее жизни было много, но все эти люди были не те, о ком она мечтала. Совсем не те. А время неумолимо шло, даже не шло, а летело.
Девочки подрастали, учились и были с ней рядом. Скучать с ними не приходилось. В издательстве хватало работы и общения. Она приходила домой и падала на кровать от усталости.
Она почти не вспоминала Максима, более того, она его постепенно совсем забыла и ни о чем не жалела. Из, казалось бы, родного человека он превратился для нее в абсолютно чужого. Они не поддерживали отношения. Последние годы он работал в Германии, девочки ездили к нему на каникулы. В это время Марина отдыхала, много читала, спала, ходила гулять в парк.
В один из таких свободных дней, в августе, Марина подыскала себе в парке, среди густых кустов сирени, уютную скамеечку, чтобы спокойно посидеть и почитать книгу. На скамейке была разложена чья-то свежая газета.
Первым, что бросилось Марине в глаза, был заголовок о взрывах самолетов Ту-154 и Ту-134 в воздухе над Тульской и Ростовской областями, осуществленных террористками-смертницами. Погибли 90 человек. Ответственность за теракт взял на себя Шамиль Басаев.
Вчитавшись внимательнее, среди имен погибших она увидела фамилию своего преподавателя, Леонида. Как выяснилось позже, он летел на какую-то конференцию, где должен был переводить доклады немецких специалистов в области сельского хозяйства. Марина решила сходить выразить соболезнования его родным и близким, начала наводить справки.
«Родных и близких» не оказалось. Только друзья и бывшие ученики. Леонид так и не женился. Никто не принял участия ни в каких опознаниях. На похороны и поминки пришли одни мужчины.
И одна женщина – Марина, которую никто не знал и никогда до этого не видел. Это было странное прощание, все смотрели в потолок с пожеланиями того, чтобы земля усопшему была пухом.
В этот же год ушел и Коростылев, Марина присутствовала на его похоронах. Ее пригласила Света, постаревшая, поседевшая и угасшая с годами. Она старела значительно быстрее вместе с Коростылевым, который был старше ее на двадцать лет. Даже дети их казались почему-то старше своих лет.
