Анатолий Гусев "Между прошлым и будущим. Рассказы"

Галя читала, и Ира понемногу стала успокаиваться.

Выпьют горькое вино
На помин души…
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.

– Слышишь, мать, не спеши. Я сейчас книжку эту принесу, будешь читать, легче будет.

К ночи Ира эти стихи знала наизусть и читала их вперемешку с молитвами. В постели она закрыла глаза и представила горы Боснии. Ей привиделось что-то вроде дома и там на кровати её Сашка. Может, действительно, живой?

На работу Ирина явилась в подавленном состоянии. Сотрудники, в большинстве своём, видели вчерашний репортаж из бывшей Югославии. Ира слышала шёпот за спиной: «Пошли за шерстью, а вернулись стриженными. Вот что значит гоняться за длинным баксом. Наёмник».

– Добровольцы – они так просто называются, на самом деле это наёмники, бандиты. Над мусульманами издеваются вместе с этими выродками сербами. А мусульмане, что не люди?

– Откуда вы это взяли, Борис Львович?

– Радио «Свободы» говорило.

– Врут.

– Это наши журналюги, бывшие коммуняги брешут. А на Западе – там цивилизация, там культура не чета нашей, там правду говорят. Там свобода слова!

Сочувствия совсем нет ни у кого. Объяснять им что-либо было бессмысленно, да Ирина бы и не сумела.

Начальник вызвал к себе, загрузил работой.

– Ирина Николаевна, я вас загрузил работой, чтобы у вас мозги были заняты, и вы бы поменьше думали о муже. Не надо верить всему, о чём говорят по телевизору. Сейчас время такое, ничему верить нельзя. Придёт официальная бумага, вот тогда…

– Его же не государство туда направило, он по своей воле.

– Всё равно, Ирина Николаевна, ваш муж гражданин России. Должны уведомить. Нет документа о смерти? Значит, жив. Идите работайте.

После обеда позвонили из дома.

– Мама, – сказала дочка, – пришли два странных письма из Боснии. Мы их не распечатываем, ждём тебя, приходи быстрей.

Ирина еле дождалась конец рабочего дня, прибежала домой, по дороге прихватив с собой соседку снизу. Два письма, одно без обратного адреса, лишь надпись: «Босна», другое с обратным адресом, тоже из Боснии, из города Вишеград.

– И какое открывать? – спросила Ира у Галки.

– То, что без обратного адреса.

Вскрыли конверт, та было написано:

«Ваш супруг Александар jе у селу Ђанкиhи у Босни. Ниjе тешко, али ранено, контурирано, опоравлено. Чекаjте га».

– На сербском, наверное, написано, – предположила Ира, – буквы вроде наши, а слова не разобрать. Гал, ты что-нибудь понимаешь?

– Понимаю.

– Что?

– Что твой Санька жив. Вот смотри: ваш супруг Александар. Что не понятного? Как эта буква читается? Не важно, будем считать, что её нет. Е у селу. У нас на работе белорус работал, так он всегда говорил: «У цехе», то есть не рядом с цехом, а в цехе. Получается, что Саша в каком-то селе в Боснии. «Али» – по-украински – «но». Не тяжело, но ранен, дальше не понятно. «Чекате» похоже на украинское «ждите». Всё, число, подписи нет. Ранен твой Сашка, но живой, просят ждать. Давай второе письмо откроем.

Во втором письме было написано, что доброволец Монахов погиб смертью храбрых в Боснии, и подпись: «Командир русских добровольцев Валерий Филинов».

Ирина посмотрела на детей, столпившихся у стола, и разрыдалась.

– Что ты ревёшь, дура, – возмутилась Галя, – письмо на сербском языке написано после этого письма. Посмотри на числа.

Ира сравнила числа на письмах и немного успокоилась.

– Сказано тебе – ждать. Жди.

И Ира ждала, веря и не веря, и вот через неделю в субботу раздался междугородний телефонный звонок. Она сняла трубку с замиранием сердца.

– Алло.

– Иришка, солнышко моё, как я по тебе соскучился!

– Сашка, живой!

– Жив, не здоров, но жив.

– А я письмо получила от твоего командира…

– Знаю, знаю, он говорил, ошибка это.

– И твой паспорт по телевизору показывали и ещё чей-то.

– Володи Сахнова, – голос Александра погрустнел, – он погиб. А меня сербы-мусульмане нашли, немного подлечили, а потом, когда их село заняли солдаты Войска Республики Сербской, передали меня им, а они нашему посольству в Белграде. В посольстве обрадовались, собрали пресс-конференцию и объявили, что честный бизнесмен из Москвы Александр Монахов был избит и ограблен в Белграде и никакой он не наёмник, а Владимира Сахнова они вообще не знают. Ну, он же из Киева, из Украины, теперь это разные государства, а ещё недавно было одно. Врут, короче. Да ладно, Иришка, послезавтра приеду в Москву. Жди. Правда, меня в госпиталь «Ветеранов Войны» положат, но это не важно. Жди. Ожиданием своим ты спасла меня. Я верил, что ты меня ждёшь, и не ошибся. Я всё это время твердил стихи:

Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: – Повезло.
Не понять, не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой…

Ирина улыбнулась и продолжила, чуть исказив строчки, но не смысл:

Просто я умела ждать,

Как никто другой.

И добавила:

– Сашенька, люблю тебя и очень жду.

– До послезавтра, моё солнышко, – улыбался он через расстояние.

Ирина положила трубку, она была абсолютно счастлива. Ждать осталось недолго – до послезавтра.

25.11.2022 г.

Сотовый телефон

Николай Андреевич, директор успешной, хоть и не крупной фирмы, в приподнятом настроении шёл по длинному коридору в свой кабинет. Его фирма занимала целый этаж в офисном центре. Сегодня подготовят все бумаги и завтра будет заключена очень выгодная сделка, причём выгодная обеим сторонам. Фирма будет обеспечена безбедным существованием как минимум на два года.

Уборщица мыла пол в коридоре с таким грустным и подавленном видом, что Николай Андреевич невольно обратил на это внимание. Он зашёл в кабинет, снял дорогое пальто, положил портфель на стол. Уборщица не выходила из головы.

«Да мало ли что может случиться, – уговаривал Николай Андреевич сам себя, – ударилась об угол, сын двойку принёс, муж обидел. Не надо лезть в чужую жизнь».

Николай Андреевич пытался заняться делами, но не получилось. Он вышел из кабинета и с деловым видом направился в сторону уборщицы. Поравнявшись с ней, он спросил:

– Что-то вы сегодня какая-то грустная?

Честно говоря, он не знал, какая она бывает в обычные дни, он её не замечал: уборщица и уборщица, убирает хорошо, замечаний нет.

– Всё нормально, Николай Андреевич.

– Да? А сказали таким тоном, как будто сейчас пойдёте и утопитесь.

Уборщица через силу улыбнулась:

– Ну что вы такое говорите. У меня две дочки, как я их брошу?

– И ни одного мужа?

– Ни одного, – согласилась со словами директора уборщица.

– Так что же всё же случилось?

– В общем ничего страшного, история обычная по нашим временам. Из-за сотового телефона переживаю. Дочка старшая уж очень хотела. Купили. Неделю она с ним походила, а вчера учительница всех детей выставила из класса, а телефоны, у кого они были, велела оставить на столах, всего семь штук, чтобы дети на перемене двигались, а не стояли у стенки и не играли в телефоне. Ну, знаете, там игры всякие: змея, тетрис. Вернулись с перемены, а телефонов-то и нет. Украли. Дети, чьи телефоны пропали, расплакались, уроки были сорваны. Моя Леночка уж очень переживает, весь вечер меня спрашивала: «Мама, а телефон, может быть, найдётся?» Утешала, конечно, как могла. Она маленькая у меня, восемь лет, забудется телефон, у неё ещё много будет в жизни огорчений. Просто жалко её, уж очень она переживает.

– Это, конечно, неприятно. А учительница ваша дура. Зачем она так сделала?

– Нет, она хотела, как лучше.

– А получилось, как всегда. Но вы не огорчайтесь: перемелется – мука будет.

– Конечно. Дочку только жалко.

– Это понятно, – произнёс Николай Андреевич и пошёл дальше к выходу.

«Скорее всего, – думал он, – ей не только дочку жалко, но и себя. Не слишком много я ей плачу. Наверное, чтобы купить дочке телефон, во многом себе отказывала».

Николай Андреевич развернулся и пошёл обратно, он молча прошёл мимо уборщицы, а входя в кабинет, оглянулся и сказал:

– Вы, когда закончите, зайдите ко мне.

– Я у вас уже убрала. Что-то не так, Николай Андреевич?

– Вы меня не поняли. Когда всё закончите, переоденетесь, то прежде, чем идти домой, зайдите ко мне. Хорошо?

– Хорошо, – слегка растерянно сказала уборщица.

Николай Андреевич сел за свой стол, на рабочем столе монитора открыл папку с надписью «Персонал».

– Итак… Галина Эдуардовна Колокольцева, 34 года, образование среднее специальное… Адрес, домашний телефон, живёт одна с двумя дочерями. Ясно.

Галина зашла в кабинет директора в осеннем пальто и осенних сапогах. А на улице зима, декабрь месяц.

– Пришли? – задал глупый вопрос Николай Андреевич, – хорошо, пойдемте.

На улице он спросил:

– У вас среднее специальное образование, Галина Эдуардовна. Кто вы по специальности?

– Бухгалтер.

– Почему по специальности не работаете?

– Дети маленькие, не с кем оставить. Старшая в школу ходит, а младшей только четыре годика. В детском саду мест нет, да и платить за него мне затруднительно.

– А сами вы откуда? Вы гэкаете.

– Из Белгорода.

– А муж, извините, где?

– Разбился в автокатастрофе два года назад. Какой-то пешеход, видимо, дорогу перебегал, муж свернул, врезался в столб. Насмерть.