– Я не знаю, о чем вы говорили, кирья. Я не говорю по аньянгски.
Лилит ошарашенно уставилась на него. Глаза ее забегали, пока мозг лихорадочно обрабатывал новую информацию. А потом она громко, истерично расхохоталась.
– Да что с тобой такое? – спросила Дарири раздраженно и обеспокоенно.
Последнюю мину Лилит не говорила, а только маниакально хихикала. Варац смотрел на нее с насмешливым одобрением.
– Обожаю безумцев.
– Я дура, – выговорила Лилит, постанывая. – Вот и смеюсь. Не повезло вам со мной, уважаемые чародеи!
Она повалилась на землю, не в силах более сохранять сидячее положение. Мышцы в ее теле сокращались резко и хаотично; дергалась то рука, то нога, то голова. Лилит огляделась, превозмогая тик в плече и глазу. В глазах у нее начало двоиться.
– Ты чего? – с беспокойством спросила Дарири.
– Ничего. Все по плану. Начнет рвать – голосите и зовите на помощь, – она тяжело перевернулась на бок.
Дарири и Варац переглянулись.
– Я в восторге, – с предвкушением сказал чародей.
– Не переигрывай, – Лилит срыгнула. – Артист.
Земля начала менять цвет, тело стало будто чужеродным. Лилит не была уверена, что произойдет, если она попытается поднять руку. И сколько у нее этих рук, тоже не была уверена.
Она застонала от резкого спазма в животе и с трудом перекатилась на спину, подумав, что переборщила с мхом. Из-за туманной пелены к ней пробился голос Вараца, активно голосившего:
– Беда, кирьи! Помощь сюда, срочно!
Лилит слегка расслабила мышцы живота, и ее обильно стошнило на землю. Приоткрыв глаза, она рассматривала кусочки мяса, которые казались ей похожими на угловатые горные камни.
Кто-то поднял ее, закинув ее руку на свое плечо. Лилит насильно открыла глаза и сделала несколько заплетающихся шагов в направлении ямы с потрохами. Охотник потащил было ее к костру, но Варац вмешался:
– Ей нужно опустошить желудок. Будьте любезны, принесите нам воды.
Охотник замер в неуверенности.
– Кирье, каждая мина на счету! – Варац требовательно взмахнул руками. – Послушайте меня, я знахарь! Мне нужны лепестки рюменов – такие маленькие фиолетовые цветы.
Лилит встала на ноги насколько смогла твердо. Охотник помахал своим:
– Воды подайте!
На заплетающихся ногах она пошла вперед, держась скованными руками за предплечья Вараца.
– Должен сказать, я восхищен твоей преданностью делу, – шепнул чародей, когда они отошли достаточно далеко. – Надеюсь ты знаешь, что делаешь, потому что я безбожно наврал: я ничерта не знаю о знахарстве, а рюмены здесь даже не растут.
– Нормально, – ватным языком ответила Лилит. – До ямы доведи. Дальше я сама.
Она упала на колени и расслабила живот, позволив его содержимому вылиться наружу. Легче не стало. Поднять голову было тяжело.
– Они смотрят? – спросила она вязко.
– Суетятся. Сумки перебирают.
– Хорошо. Чуть погоди.
– Погодить что?
Вместо ответа Лилит рухнула в яму с объедками, потрохами и собственной рвотой, и зашевелилась там, как червь в земле. Чародей наблюдал за ней с интересом.
– Изумительное зрелище! Очень привлекательно, – прокомментировал он, поднимая голову на охотников. – Кирьи! Человек за бортом!
Лилит прекратила телодвижения и уставилась в кружащееся небо. Отходы облепили ее одежду, кожу и забились за шиворот. Она сплюнула попавший в рот кусок чего-то, подумав, что лучше бы ей не знать, чего именно.
– Какого?.. – подскочил к яме Льгашмын.
– У меня в буквальном смысле связаны руки, кирье! – оправдывался Варац. – Как я должен был ее подхватить?
Яма была неглубокой, и Лилит вытащили быстро. Охотники морщились от резкого запаха, но прикасаться к ней не брезговали. Кто-то подал воды, и Лилит отпила, полоща рот.
– Что с ней? – спросил Льгашмын у других охотников.
– Отравилась?
– Все ели одно и то же.
– Надо ее отмыть. Запах может привлечь хищников.
– Рядом нет водоемов. На десятой стоянке будет речка.
– Найдите ей одежду и ополосните из бурдюков, – скомандовал Льгашмын. – Дайте ей пучок листьев страхамы, пусть разжует. Положите спать у костра и следите за ней, кто сегодня дежурит.
Лилит закрыла глаза и отпустила внутренние тиски, которыми удерживала себя в сознании. Звуки вокруг утихали, и на нее медленно опускалась тьма.
Немногочисленной холодной воды не хватило, чтобы смыть запах; он пропитал волосы и одежду. Ее переодели в большие холщовые штаны и огромную куртку, судя по размерам, принадлежавшую Льгашмыну. Ее переодевали двое охотников; Варацу удалось убедить остальных отвернуться пламенной речью о дамской невинности и чувстве достоинства и уважения, которое должно быть в каждом человеке. Этот небольшой трюк позволил Лилит незаметно сунуть себе за пазуху тонкую веточку, пока на нее натягивали куртку.
Как только тент опустился, Лилит открыла глаза и подняла голову. Взгляд ее был ясным и осмысленным. Она дождалась, пока телега тронется.
– Молодец, чародей. Как по нотам.
Она сжала зубы и зажмурилась. Что-то негромко хрустнуло, и Лилит резко выдохнула, сдержанно постукивая пяткой по полу. На ее лбу вздулась вена, отобралась гримаса боли, и проступил мелкий пот. Шумно дыша, Лилит заерзала, и освободила руки из цепей под изумленные взгляды Дарири и Вараца. Нетравмированной рукой Лилит выудила из-за пазухи палочку, и принялась сосредоточенно стачивать ее о прутья.
– Искусно, – качнул головой Варац.
– Помните, я сказала, что если скажу свистеть – надо свистеть? Я не шутила.
– В смысле?
– В смысле свистите, уважаемые чародеи! Желательно в унисон. Громко.
– Ты издеваешься?
– Дарь, – Лилит направила на нее палку. – Я отравилась, извалялась в отходах и сломала себе руку не для того, чтоб над тобой подшутить. Веришь?
Чародейка чуть смутилась.
– Старайтесь не фальшивить. Это важно, – Лилит осторожно встала и принялась тыкать подточенной палочкой в тент, проковыривая дырки.
После непродолжительных переговоров, чародеи нашли песню, которую знали оба, и засвистели, то и дело сбиваясь и беря не те ноты. Это было неважно, пока они брали их чисто.
Проделав с дюжину дырок и расковыряв их пальцами, Лилит уселась на свое место и взяла цепь в руку, чтобы та не лязгала по прутьям.
– Тихо! – послышался голос Льгашмына.
– Никак не можем, кирье! Изнываем от скуки! – ответил Варац и затянул по новой. Дарири присоединилась к нему.
– Давайте погромче и закругляйтесь. А то придут еще, – шепнула им Лилит, всовывая руки назад в цепи.
Спустя какое-то время возница резко затормозил с настороженным возгласом. Лилит встрепенулась.
– Бинго, – она вскочила и припала глазом к маленькой дырочке, сделанной на уровне глаз.
– По позициям! – крикнул кто-то.
Замелькали темные куртки, послышался орлиный клекот и звук доставаемых из ножен мечей.
Лилит бегала взглядом по охотникам и множеству голов, поблескивающих на солнце редкими чешуйками. Это были две самки, разъяренные и крупные.
Тела гидр представляли собой машину для убийств. Ловкие, гибкие и невероятно сильные, точно координирующие атаки своими головами и хлестким хвостом, они представляли огромную угрозу даже для очень опытных воинов. Лилит бегала глазами между охотниками, наблюдая за схваткой.
– Ты что сделала?! – крикнула Дарири.
– Что смогла, – ответила Лилит. Одна из гидр, гневно клекоча, одним ударом хвоста расколола голову охотника.
Дарири вжала голову в плечи от громкого, разъяренного рева. Запаниковавшие лошади рванули вперед. Лилит уцепилась одной рукой за верхние прутья клети. Она оттолкнулась от пола, с силой качнулась вперед, и ударила по дверце обеими ногами. Затем еще раз, и еще.
Телега проехала недолго: без управления возницы ее занесло на повороте, и она столкнулась с деревом. Крепление вылетело, и лошади умчались, влача за собой отстегнутую упряжь.
– Лилит, твою мать!!! – в ходе столкновения Дарири разбила голову о прутья.
Лилит поднялась на ноги. Лицо ее было залито кровью, сочащейся из носа, рта и из раны на лбу. Задняя дверь слегка погнулась, и Лилит удалось-таки высадить ее, напрочь отбив себе обе ступни.
Варац маниакально, восторженно расхохотался.
– Грандиозно!
Держась за ушибленное плечо, Лилит огляделась. Под ней был овраг с пологим склоном: именно из-за него лошади резко затормозили в повороте, что и привело к встрече телеги с деревом. Лилит увидела врытый в землю увесистый камень, покрытый мхом, и, подковырнув его носком, вытащила из земли.
Нескольких размашистых ударов по замку оказалось достаточно, и Варац коснулся ногами земли ровно в тот момент, когда громкий вопль раздираемого пополам охотника спугнул стаю птиц над их головами.
– У нас есть немного времени, – прислушавшись, сказала Лилит. – Но совсем немного. Ноги ни у кого не сломаны?
– У меня голова разбита! – замок с громким лязгом слетел, и Дарири спешно стряхнула цепи и потерла запястья.
– Бери свою разбитую голову и пошли.
– Куда? – Дарири спешно покинула телегу и пугливо повернула голову в сторону гидриного клекота.
– Вниз, к воде. Нужно смыть с себя запах.
– Идеальное время для купания! – чародей хлопнул в ладоши, звеня браслетами. Дарири посмотрела на Лилит с непониманием, но спрашивать ничего не стала.
– Не шумите, – Лилит умылась холодной водой, и ручеек подхватил капли крови и унес их вниз по течению. – У гидр экстраординарный слух. Намочите одежду, вода сдерживает запахи.
– Они от нас отстанут? Зачем мы им вообще? – Дарири зачерпнула в ладони воды и промыла рану на голове.
Лилит вздохнула и выпрямилась.
– Потому что от нас разит мхом, которого я наелась. Ёри – одно из их любимых лакомств. Гидры всегда живут там, где он растет. Сам по себе он пахнет слабо, но полупереваренный, в желудочном соке, да еще и с примесью зайчатины… Они от него звереют. Побесятся на трупах тех бедолаг, но потом снова возьмут запах, который их сюда и привлек.
– Ёри?
– Ёри.
– Лилит, я восхищен, – чародей скинул накидку, оставшись в одной джеллабе. – Поразительный перформанс! От начала и до конца, аплодирую стоя!
– Брось. Грязно вышло.
– Но вышло же!
– Ну. Оружия нет, еды нет, воды нет, лошадей нет, а нам на хвост вот-вот упадут две голодные гидры, – хмыкнула Лилит, тщательно промывая волосы. – Не говоря уже о травмах. Побег что надо, даже добавить нечего.
– Восхитительный перфекционизм! – умилился чародей. – А я тебе так скажу: я в кое-то веки рад быть живым! И чертовски рад быть свободным! Так что, несмотря на твою, безусловно, отвратительную работу, позволь тебя сердечно поблагодарить.
– Позволяю. Только благодари на ходу. Слышишь, затихли?
Рев и вопли прекратились, уступив место шороху листьев, хрусту веток и отдаленному пению птиц. Лилит поманила чародеев здоровой рукой, и они направились к дороге, осторожно ступая по рыхлой земле, покрытой синеватым мхом.
