– По древнему поверью, – продолжил Кондилятор, с почтением взглянув на Яруса, – девушки, которые хотят удачно выйти замуж молятся её мощам. Так вот, как рассказывал мой дед, слева от мощей Ефросиньи Полоцкой есть металлический люк, который и ведёт в ад.
– Наверное, символично, – почесал затылок Ярус, – что люк в преисподнюю находится рядом с мощами Ефросиньи Полоцкой, которая является защитницей любви и брака. Шаг влево – и ты пропал. Да, но как же я сейчас попаду в Киев?
– Ну, в этом я тебе помогу. Так, возьми с собой спички, фонарик, еду.
Кондилятор задумался на секунду, потом подошёл к кондиционеру, легко подпрыгнул, зацепился за него, подтянулся и залез внутрь. Раздался скрип открывающихся дверей, шум двигающейся мебели, грохот выдвигающихся и задвигающихся ящиков, звон металла, как-будто кто-то копается в куче металлолома.
– Есть! – издалека донёсся радостный голос Кондилятора.
Затем тот же шум раздался в обратной последовательности, из кондиционера вылез Кондилятор, и повиснув на руках, легко спрыгнул на пол.
– Вот, это тебе может пригодиться, – он протянул Ярусу небольшую монтировку, – и может быть, понадобится оружие, – Кондилятор достал из-за спины пистолет довольно большого калибра, – стреляет он пулями с концетрированным холодным и горячим воздухом.
– Ух, ты! Здорово! – Ярус с интересом рассматривал оружие.
– Вот здесь производится переключение, поставишь флажок на синий кружок – стреляет холодом, на красный – теплом. Температура холодного выстрела минус сто градусов, горячего плюс сто градусов по Цельсию. Прицельная дальность пятнадцать метров. Убить не убьёт, но заморозить или обжечь может. Это всё, чем я тебе могу помочь.
Ярус вытащил из школьного рюкзака учебники, положил туда еду, фонарь, монтировку, пистолет, спички и одел кроссовки.
– Спасибо! Я тебя никогда не забуду! – юноша обнял Кондилятора, дружески похлопал его по спине, а заглянув в глаза, увидел на щёках у него слезы, – ну, что ты? Кондиляторам нельзя плакать! – и вытирая их, он почувствовал, что одна слезинка у него тёплая, а другая – холодная.
– Я и не плачу, это у меня конденсат скопился, – застеснялся Кондилятор.
– Ой, а как же мама? – беспокойно спросил Ярус.
– Ничего, это я улажу, – ответил Кондилятор и тяжело вздохнув, добавил, – что я делаю? Как я буду на твою маму теперь смотреть? Ну что? Готов?
– Готов! – Ярус бодро расправил шлеи рюкзака на плечах.
– Постой! А кто такой этот «Спой дурман», которым ты меня, это…обозвал? – прищурился Кондилятор.
– А-а! – улыбнулся Ярус, – Спайдермэн? Это американский человек-паук!
– Ты меня, конечно, извини, Ярус, – Кондилятор весь подобрался, гордо откинул голову назад, и чётко выговаривая каждое слово, продолжил. – Я – русский Кондилятор, и попрошу больше меня, с американскими пауками, не сравнивать!
– Хорошо, хорошо! – добродушно улыбнулся Ярус, – договорились! Это я сгоряча, прости меня, пожалуйста! Да, он тебе и в подмётки не годится! – юноша обнял Кондилятора за плечи и почувствовал разность их температур.
– Ладно! Открывай окно, ну, с Богом! – торопливо сказал Кондилятор, освобождаясь из объятий Яруса, почувствовав, что снова может расплакаться.
Ярус открыл окно, Кондилятор высунул голову наружу и замысловато свистнул. Откуда ни возьмись, на совсем безветренную улицу налетел такой мощный порыв ветра, что Яруса и Кондилятора начало сдувать в комнату. Они вцепились руками за подоконник, шторы напоминали развевающиеся стяги, люстра болталась, как фонарь в каюте корабля. Всё, что находилось на столе: бумаги, ручки, тетради, учебники, всё полетело на пол или стало летать по комнате.
– Брат, ты здесь? – крикнул Кондилятор.
– Здеееесь! – откуда-то из темноты раздался низкий и продолжительный голос.
– Этому парню нужно попасть под землю! Помоги мне, брат! – захлёбываясь от ветра, прокричал Кондилятор.
– Хаааа – раааа – шоооо! – на каждый слог порывы ветра были такие сильные, что если бы они, что есть мочи не держались за раму, то влипли бы в противоположную стену.
– Залезай, – уже скорее по губам Кондилятора понял Ярус. Он схватился за наружную сторону рамы, поставил одну ногу на подоконник, потом другую и, преодолевая сопротивление ветра, медленно выпрямился.
Глава 4
Ветер несколько уменьшил свои порывы, Ярус выпрямился на окне своего седьмого этажа, спиной прижимаясь к раме. Он почувствовал, что потоки воздуха изменили своё направление, раньше ветер дул прямо в комнату, а теперь начал дуть снизу-вверх. Решив окончательно преодолеть страх высоты, Ярус оторвал свои побелевшие пальцы от рамы и, балансируя руками, покачиваясь, сделал несколько переставных шагов на полусогнутых ногах к центру окна. Выставив вперёд руку почувствовал, что ветер легко поднимает её вверх, потом выставил вторую, но удерживать их в горизонтальном положении было довольно трудно из-за мощного потока снизу. Плотно прижав пальцы рук один к другому, он понял, что так твёрже может опереться на упругий поток. И оперевшись на воздух, как на твёрдую опору, он подпрыгнул несколько раз.
– Прыгай! – крикнул Кондилятор, но Ярус его уже почти не слышал.
Юноша просто сделал шаг вперёд, и почувствовал, что ветер легко подхватил его тело. Он лежал на этом мощном потоке воздуха лицом вниз, как на невидимом матраце, широко расставив руки и ноги, радостно смотрел вниз на эту смертельную пустоту в 20 метров. Где-то прямо под ним ездили машины и автобусы, проходили люди, а он парил в воздухе. В соседнем окне на кухне он увидел маму, готовящую ужин.
– Прощай, мамочка, я тебя очень люблю! – крикнул Ярус, и поток воздуха начал медленно поднимать его вверх. Он всё поднимался и поднимался, вот он уже поднялся над домом, над крышами многоэтажных домов, выше заводских труб, на которых были установлены красные фонари. Когда подъём закончился, его закрутило вокруг собственной оси, как стрелку компаса, будто бы ветер определял направление пути, и услышал низкий голос: «Следующая остановка – город Киев». Его сорвало с места и понесло вперёд и вверх с такой быстротой, что глаза его начали слезиться, а кожа лица натянулась до такой степени, что казалось ещё немного, и она треснет. Ярус выставил руки вперёд, как он всегда делал, когда нырял в воду. Встречный ветер был такой силы, что рюкзак за плечами, ему казалось, весит несколько сот килограммов.
– Терпи Ярус, терпи! Зене сейчас тяжелее! – стиснув зубы, сказал он сам себе.
Было довольно прохладно, и Ярус застегнул замок олимпийки до самого верха. Да, можно было и шапку с собой прихватить, – подумал он, растирая руки, нос и уши. Немного освоившись, юноша начал рассматривать красивые пейзажи прямо под собой. Далеко внизу ночные трассы дорог, которые были похожи на яркие бусы со светящимися фонарями. Быстро мелькали посёлки, с небольшим количеством огоньков, и большие города со множеством ярко освещённых площадей и памятников.
Просто наблюдать ему стало неинтересно, и Ярус начал считать, за какое время он пролетает разные населённые пункты. На небольшие города у него хватало досчитать до двух-трёх секунд, на большие – до пяти-шести. Он смотрел, как под ним мелькали светящиеся мосты через какую-то широкую реку, корабли, которые издали, выглядели игрушечными. Вдруг он заметил, что шнурок на одном кроссовке развязался, и решил, что надо срочно завязать его, ведь неизвестно какое будет приземление. Он подтянул под себя одну ногу, потом другую, преодолевая воздушный поток, принял сидячее положение, как в кресле и завязал шнурок. Подняв голову, он вскрикнул от ужаса, увидев прямо перед собой огромную женщину, в одной руке которой был меч, в другой щит, которые она держала высоко над головой. Ярус стремительно летел прямо ей в лицо, глаза её были огромные и незрячие, величиной с него. Юноша моментально принял горизонтальное положение, но когда столкновение казалось уже неизбежным, его вдруг резко отнесло влево, и он без ущерба для здоровья пролетел между головой и мечом. Выдохнув с облегчением, он обернулся назад и понял, что это был огромный памятник Родины матри.
Скорость полёта начала падать, и Ярус увидел золотые купола церквей. Должно быть, это и есть Киево-Печерская лавра! Теперь бы очень хотелось как-нибудь помягче приземлиться, – только он об этом подумал, как поступательное движение прекратилось, ветер подхватил его снизу, и лёжа на воздушной подушке, он стал плавно спускаться вниз. Деревья и кусты гнулись и шатались, наклоняясь до самой земли, прямо под Ярусом кружил смерч. Он очень вовремя принял вертикальное положение, потому что через мгновение уже опустился на булыжную мостовую.
– Приии-еее-хааа-лиии! – услышал он протяжное завывание сверху.
– Спасибо, брат! – крикнул Ярус вверх и ветер сник.
Это были древние храмы Киево-Печерской лавры, под навесом он увидел табличку «святая вода». Допив минералку, набрал в бутылку из источника воду, и оглянувшись, увидел идущего навстречу молодого семинариста в очках и длинном чёрном одеянии. Священнослужитель был таким худым и длинным и шагал такими большими шагами, что Ярус сразу назвал его про себя Циркуль.
– Добрый вечер, – потревожил его Ярус, – извините, пожалуйста, Вы не подскажете, как мне попасть в пещеры?
– Вам, в какие? Ближние или дальние? – спросил семинарист, поправив мизинцем очки.
– Мне нужны те, в которых находятся мощи Евфросиньи Полоцкой.
– Тогда Вам нужно в дальние пещеры. Это, вот по этой дороге вниз. Справа Вы увидите памятник Кириллу и Мефодию, а чуть дальше слева будет Аннозачатьевская церковь, вот там и начинаются пещеры! Только уже поздно, время экскурсий до шести часов вечера, и Вас туда сегодня уже не пустят, – Циркуль сделал ударение на слове Вас.
– А монахов пускают?
– Монахов пускают, но Вы же – не монах! – сказал, улыбаясь, Циркуль, поправил очки и стал подниматься по дорожке в противоположную сторону.
– Да, я – не монах, – сказал Ярус, следуя за циркулем и тихо добавил, – пока. А чтобы стать монахом мне нужна ряса.
Семинарист «привёл» Яруса к двухэтажному корпусу, напоминающему общежитие, перекрестился, вытер ноги и зашёл в здание. Притаившись в кустах неподалёку, Ярус наблюдал через светящиеся окна, как священнослужители занимаются своими личными делами. В одном окне монах читал Библию и молился перед иконой, в другом – несколько семинаристов очень красиво на разные голоса пели молитвы. В следующем – он увидел монахов, которые смотрели телевизор. Наконец-то он нашёл то, что ему было нужно: священник гладил утюгом рясу, а закончив, аккуратно повесил её в шкаф, выключил свет и вышел, прикрыв за собой дверь. Форточка в комнате была открыта, но окна были, довольно, высоко над землёй. Обойдя здание, с тыльной стороны Ярус обнаружил незавершённые строительные работы, где нашёл несколько досок, и выбрал из них самую крепкую.
Прости меня, Господи, за этот грех! Это только ради спасения Зены! А что может быть дороже жизни человека, тем более любимого? – думал Ярус, аккуратно ступая по строительному мусору, неся на плече доску. Осторожно, чтобы не шуметь, он поставил её под окно, и спрятал рюкзак под кустом. Потом, медленно ступая по доске, балансируя руками, дошёл до окна и схватился за края форточки. Передохнув, юноша просунул голову внутрь, подпрыгнул и повис грудью в окне. Поворачивая туловище слева направо, он начал заползать в комнату. Когда большая часть туловища оказалась внутри, тело его перевесило, и он руками коснулся подоконника. Теперь ему оставалось только втащить ноги, которые неуклюже болтались в форточке. Как вдруг он услышал на улице крик: «Держите вора! Вот он! Все сюда!»
Ярус молниеносно, втащил ноги в комнату, как будто снаружи была злая собака, спрыгнул на пол и посмотрел в окно. Седой священник, убрал доску, и продолжая звать на помощь, смешно подпрыгивал, стараясь разглядеть, что там делает воришка. Ярус понял, что обратный путь ему отрезан, но услышав хлопанье дверей и топот ног по коридору, быстро надел рясу и выскочил из комнаты. Увидев бегущих монахов, он последовал следом за ними на улицу и пристроился за их спинами.
– Я иду себе спокойно и вижу! – возмущённо кричал священник, – доска приставлена! Из форточки ноги торчат! Вор лезет в наше окно! Боже праведный! Ничего святого у людей не осталось! Ничего! Куда мир катится?
И тут к своему большому неудовольствию Ярус увидел, что к толпе подбежал ещё один семинарист и стал рядом с ним. Это был Циркуль, который сильно прищурившись, сделал виноватое лицо: «Мол, извини, вот опять опоздал!» Надеясь, что без очков Циркуль его не узнает, Ярус пожал в ответ плечами: «Мол, ничего страшного, бывает.»
– Но я заметил! – продолжал кричать священник, – у вора кроссовки с белой полосой. Это просто возмутительно! Неслыханно!
Циркуль опустил глаза, и начал рассматривать обувь у впередистоящих. Ярус посмотрел на свои ноги – ряса не скрывала его кроссовки, поэтому он быстро присел, прикрывая полами обувь. Циркуль медленно перевел взгляд на нашего героя, но увидев, что тот, улыбаясь, смотрит ему в подслеповатые глазки, подмигнул в ответ и улыбнулся, но уже как-то криво, так как странная фигура Яруса с выпирающей задней частью и выступающими коленями спереди, вызвали у него некоторые сомнения. Положив руку на спину, Ярус поморщился: «Мол, ты не правильно понял, это у меня спина болит!» Седой священник громко раздавал приказы: «Вы! Сейчас же позвоните в полицию! Вы трое охраняете окно! Остальные за мной, он может быть ещё внутри!»
– Стойте! – вскрикнул Циркуль, резко выпрямившись, – вот он! – и выставил вперед руку, тыча указательным пальцем в нашего героя. Все обернулись и посмотрели на Яруса. Не дожидаясь, пока его схватят, он в два прыжка оказался около куста, подобрал свой рюкзак, перепрыгнул через постриженные кусты и бросился вниз. Несколько семинаристов бросились его догонять. Ярус сразу оторвался от них довольно далеко, недаром он был один из лучших бегунов в школе. Он бежал напрямую, пересекая булыжные мостовые, тропинки, дорожки, перепрыгивая заборы, кусты, ограждения. Миновав огромные памятники создателей славянского алфавита, он перешёл на шаг, и приблизившись к Аннозачатьевской церкви, возле которой висела табличка «дальние пещеры», пригладил волосы руками. Около входа в пещеры никого не было. Юноша потянул на себя тяжёлую дубовую дверь, но она оказалась закрытой, рванул её со всей силы, но она даже не колыхнулась. И тут юноша почувствовал, что кто-то положил ему руку на плечо.
– Все! Попался! Догнали семинаристы! – подумал Ярус.
– Чего хочет сын Божий в пещерах? – услышал он низкий, певучий бас.
Ярус медленно повернулся, перед ним стоял огромный монах, большая копна чёрных волос которого, на голове соединялась с такой же чёрной бородой и усами. На фоне чёрного неба вырисовывались только его сердитые глаза и нос.
– Я, я, я учусь в духовной семинарии. Понимаете, я был сегодня в пещерах и уронил свой сотовый телефон, а мне будут звонить родственники, и если я не отвечу, они будут очень сильно волноваться. Очень! Я буду Вам очнь признателен, если Вы мне поможете… – затараторил Ярус, глядя на большую связку ключей, висящую у него на поясе.
– Это хорошо, – глаза монаха стали тёплыми и добрыми, – что Вы волнуетесь за своих родных, это правильно! – с этими словами он открыл два замка и распахнул перед ним дверь.
Достав из рюкзака фонарик, Ярус посветил в длинный тёмный коридор.
– Если хотите, я могу Вам помочь, – прищурился монах.
– Нет, нет! Спасибо! Я сам справлюсь, – ответил он и быстро добавил, – с Божьей помощью!
– Хорошо. Дверь я запру, а когда Вы найдёте то, что потеряли, постучите, и я Вам открою! – монах положил руку ему на плечо, прищурив приветливые глаза.
– Спасибо Вам огромное! – Ярусу захотелось даже обнять его, ведь сейчас, в лице этого огромного и доброго священнка, он прощался со всеми людьми на Земле. А что его ждёт под землёй – никому неизвестно.
– Ну, тогда, с Богом! – монах повернул юношу лицом к себе, перекрестил и легонько подтолкнул, – идите сын мой! И храни Вас Господь!
Ярус вошёл в тёмный притвор церкви, освещая просторное помещение фонариком, прислушиваясь к эху своих шагов. На стенах висели иконы, под ними стояли витрины с церковной утварью: Библии, свечи, крестики, иконки разных размеров. Правее он увидел массивную зелёную дверь, толкнув её двумя руками, он протиснулся в образовавшуюся щель. Посредине зала стояли два больших подсвечника с огарками свечей. Ярус зажёг свечу и три раза перекрестился, мысленно прося у Господа помощи в спасении рабы Божьей Зены. В помещении были ещё одни двустворчатые двери в рост человека с маленькими стеклянными окошками с закруглением под пещерный свод, это и был вход в пещеры. Ему стало жутковато, но глубоко вздохнув, юноша стал медленно спускаться по извилистому проходу вниз, в котором с трудом могли бы разминуться два человека. Низкие узкие коридоры, как будто сдавливали его. Минуя несколько поворотов, Ярус увидел в левой стене углубление в стене и часть гроба. Так страшно, как сейчас, ему ещё в жизни никогда не было. Он замедлил ход и провел тыльной стороной ладони по вспотевшему лбу. Затаив дыхание, он приблизился к стеклянной раке. Под облачением из синей ткани с вышитыми крестами и черепами угадывалось тело святого. Непокрытыми были только его высохшие тёмно-серые кисти рук. На иконе, висящей сверху, была надпись «преподобный Игнатий». Дальше он миновал в таких же раках мощи преподобного Иосифа, диакона Макария, затворника Лаурентия, преподобного Моисея-чудотворца, преподобных Иллариона, Лукиана и Феодосия. Наконец, после мощей преподобной Агафьи чудотворецы, он увидел раку Святой Преподобной Евфросиньи Полоцкой. С большой иконы на него смотрели красивые грустные глаза. Правая рука её лежала на Библии, левая поднята на уровне груди, как будто предупреждая его об опасности. Он положил фонарик на пол, достал спички и зажёг две лампадки, висящие над ракой преподобной. Внутри стеклянного гроба на холсте была изображена преподобная Евфросинья с закрытыми глазами и сложенными крест-накрест руками. Справа от иконы на деревянной дощечке было написано «Тропарь» и ниже текст молитвы на старославянском языке. Ярус пробежал глазами по строчкам, выискивая современные слова: «и вся мирская презревши», «путем аггльскага жития», «чтущих благочеста памать твою» … Трижды перекрестившись, он мысленно попросил помощи и сил не только у Евфросиньи, но и у всех святых для спасения любимой Зены. Дальше туннель уходил вниз, и от раки с мощами Евфросиньи Полоцкой до следующей раки лежало плиты. Первая плита целая, а вот средняя имела несколько трещин посредине. Оказалось, что это не каменная плита, а обычный металлический лист. Ярус очистил монтировкой периметр листа от земли, взялся за край, поднатужился, оторвал его и прислонил к стене. Переведя дух, он с силой вонзил монтировку в землю, раздался металлический лязг.
Есть! – сам себе сказал Ярус.
Он ещё несколько раз вонзил монтировку в землю, определяя края люка. Истекая потом, он стал руками сгребать с него землю, уже чувствуя холод металла и неожиданно нахлынувшее на него чувство тревоги. Очистив люк, он поднёс фонарик, и проведя рукой по ржавой поверхности, медленно прочитал: «И крови твоей будет мало!»
Теперь Ярус почувствовал холодок, который пробежал у него по спине. Засунув монтировку под люк, он сдвинул его на несколько сантиметров в сторону и посветил фонариком в образовавшуюся щель. Это был колодец, на стенке которого были видны ржавые металлические скобы, являющиеся ступенями. Напрягшись, Ярус отодвинул люк ещё дальше, чтобы можно было пролезть в это отверстие, привязал фонарик на шнурок от сотового телефона и повесил его на шею. Теперь, сидя на краю этого колодца, он понял, что находится на границе между светом и тьмой. Нащупав ногами ступеньки, он пролез в отверстие колодца и направил зажжённый фонарь вниз. Дна не было, там была кромешная тьма. Преодолевая страх, юноша стал медленно спускаться.
Вверху раздался противный смех, люк сам по себе закрыл колодец, сверху насыпалась земля, на неё упал металлический лист, уничтожив все его следы.
Вначале колодец был довольно широкий, но потом стал сужаться, рюкзак за плечами Яруса уже тёрся о стену. Воздуха не хватало, ему стало трудно дышать. Сделав следующий шаг, он чуть не сорвался вниз. Подтянувшись, юноша нащупал последнюю ступеньку ногой, выпрямился и перевёл дыхание. Всмотревшись в темноту, он негромко крикнул вниз, потом свистнул, но эха не было.
Ярус спустился ниже, и повис на последней ступеньке. Всё, конец! – подумал он и отпустил руки.
Истошный вопль, который он издал в свободном падении, мог быть последним в его жизни. Но, когда он уже попрощался с мамой, папой, Зеной и Кондилятором, в тот момент, когда ему показалось, что разобьётся, по плавной дуге тоннеля юношу вынесло вначале вверх, потом вниз, потом снова вверх. Дух его захватывало, это напоминало ему американские горки, наконец, он, как пробка из бутылки, вылетел из узкого проёма пещеры на ярко освещённое место, и проехав на пятой точке несколько метров, уткнулся в стену.
****
В это время в московской квартире Яруса, Кондилятор собрал разбросанные ветром книжки, тетради, расстелил постель, лёг, и накрывшись одеялом с головой, замер, тревожно двигая разноцветными глазами. Спустя некоторое время в комнату вошла мама Яруса.
– Ярус! Ты спишь? – заботливо спросила она.
– Да мам, – ответил Кондилятор, идеально копируя голос Яруса.
– А ужинать, сынок?
– Спасибо, мамочка, я не хочу, – зевнув, ответил Кондилятор.
– Такой ветер поднялся, прямо ураган, – закрывая окно, произнесла Елена Ивановна причитая, – что творится с погодой? То ветра, то магнитные бури, то глобальное потепление! Вон, по радио гворят, что конец света скоро настанет. Ужас! – и вдруг беспокойно спросила, – Ярус? Ты хорошо себя чувствуешь?
– Да, мам. Только устал немножко, – потягиваясь, произнёс Кондилятор.
– Что-то мне неспокойно на душе. Как будто случиться что-то должно. Ну, хорошо, отдыхай. Спокойной ночи, сынок! – она приоткрыла одеяло и поцеловала Кондилятора в тёплую половину лба.
– Спокойной ночи, мамочка, – ответил Кондилятор голосом своего нового друга. И ему показалось, что это у него получилось лучше, чем у самого Яруса.
Когда Елена Ивановна вышла из комнаты, Кондилятор вскочил на ноги, и расхаживая по кровати, запричитал, ударяя себя кулаками по голове: «Вот я дурак разноцветный! Вот болван разнотемпературный! Что я наделал?»
– Сынок! – дверь приоткрылась и в комнату снова заглянула Елена Ивановна, – Ты информатику выучил?
Влетев под одеяло в мгновение ока, Кондилятор пробурчал по-ярусовски – да, выучил мам. Не беспокойся.
– Ну, хорошо, спи дорогой, – закрывая дверь, произнесла Елена Ивановна.
– Спасибо, мамочка, – зевнув сказал он, напряжённо двигая глазами из стороны в сторону.
Услышав захлопнувшуюся дверь, Кондилятор облегчённо вздохнул, что подмену не обнаружили.
Глава 5
Ярус сидел на полу, в ярко освещенной комнате, упершись ногами в стену, прямо на него с большого плаката смотрела Мерилин Монро, посылая ему воздушный поцелуй.
– Чёрт тебя побери! – услышал Ярус где-то очень далеко, и обернувшись, увидел недалеко от себя самого настоящего чёрта, сидящего за столом в кожаном кресле. Если бы не большая чёрная дыра в стене, через которую он сюда и влетел, можно было подумать, что он находится в настоящем офисе, одна стена которого была вся обклеена плакатами популярных групп и исполнителей. Чёрт сидел, заложив нога за ногу, покачивая копытом, листая глянцевый журнал и грызя семечки. Бирюзовые шорты, тенниска с морем, солнцем и пальмами не скрывали его обильную волосяную растительность. Симпатичная мордочка, оттопыренные уши, небольшие чёрные рожки и наушники плеера на голове завершали портрет хозяина офиса.
Чёрт открыл рот и видимо сказал что-то ещё, но Ярус его не услышал, потому что от резкого перепада высот у него заложило уши.
– Что? – продолжая сидеть на полу, спросил Ярус.
– С приехалом Вас! – громко крикнул чёрт, смешно понюхав воздух курносым человеческим носиком и освободив одно ухо от наушника, спросил, – что? Уши заложило?
– Ага! – крикнул Ярус в ответ и, наклонив голову, потряс головой, как после ныряния в воду.
– Не, не поможет! Сделай вот так! – снова крикнул чёрт, широко открыв рот, и подвигал нижней челюстью влево и вправо.
