– Я раскрыла Богоравному глаза на Кимлада.
– О, я представляю, в каких выражениях.
– В самых изысканных, сударь мой, уверяю вас.
…Они давно не сидели по-простому – на пушистом ковре с босыми, поджатыми под себя ногами, давно не болтали так запросто, заедая засахаренными орешками легкое эрмидэйское вино. Наверное, лет пять, если не больше. За это время у Дэгоннара успело отрасти удивительно аппетитное брюшко, что при изобилии княжьего стола вовсе не удивительно, и, само собой, у Богоравного прибавилось ума и проницательности.
– Ты не выглядишь убитой горем матерью, – усмехнулся он, успешно пряча свой сарказм в холеную бородку. – Мне вся эта история представляется немного странной.
– Поверь, золото, которое я плачу похитителям, делает моих детей защищенными от всех напастей этого мира, – легко соврала Амиланд.
– Весьма своевременное похищение.
Теперь пришло время усмехаться леди Чирот.
– Надо было гораздо раньше намекнуть мне, что ты устал от Кимлада.
– Ты так его ненавидишь?
Единственной слабостью Богоравного – князя Дэгоннара была совершенно непростительная для венценосца чувственность. Во всяком случае, именно так считала Амиланд.
– Ты себе вообразить не можешь, как я его ненавижу.
– Могу, – вздохнул князь, отправляя в рот горсть орешков. – В последнее время он совершенно распоясался.
«А как же! Изнасиловать девственника, которого ты приготовил для себя, милый мой».
– Мне бы доставило столько радости видеть, как его голова скатится с плахи, сердце мое, – мечтательно пролепетала Амиланд.
– Экая ты злопамятная. Нет, душа моя, тебе придется предпринять что-то самой.
– Это приказ?!
– Это совет. Причем настоятельный. Я более не желаю видеть твоего братца. Никогда.
Когда владыка говорит отрывистыми фразами, отрубая ими, как булатным мечом, кровавые кусочки от ядовитого змея своего долго сдерживаемого гнева, то мудрый царедворец спешит исполнить «совет» во что бы то ему… или ей ни стало.
– И мне все-таки хотелось бы видеть своего сына во дворце, – уже мягче добавил Дэгоннар.
– Как пожелаешь, Богоравный, – промурлыкала леди Чирот прямо на ушко князю.
Нежно лизнула кончиком языка лиловую жемчужинку сережки, запуская пальчики в густые волосы у князя на затылке. И платье само по себе сползло с ее округлых плеч, обнажая самые красивые груди в Дарже.
– Хочу тебя, – простонал князь. – Я так хочу тебя…
Но это еще ничего не означало…
Леди Чирот лучезарно улыбалась, думая о том, как они с Дэго предавались воспоминаниям юности.
– И тем не менее нужно еще переманить на нашу сторону Сфэллов, – многозначительно молвил лорд Малван.
Амиланд недовольно поджала пухлые губки. «Вечно от этих варваров что-то зависит. Это несправедливо!»
– Миледи, вам решать, – настаивал Жиарри.
Как будто она могла забыть.
– Вы уже не хотите, чтобы ваш сын взял себе Карстану?
Тнойф нервно заерзал в своем кресле, искоса бросая взгляды на своих союзников. Ему, конечно, очень хотелось получить в дом девушку княжеской крови, но настоящая выгода сейчас располагалась в несколько иной плоскости. Ради будущего можно пожертвовать амбициями. Если бы речь шла о законной дочери князя, то Тимлар скорее дал бы себя разрезать на сто кусков, чем уступил. Тут же байстрючка… и это меняет расклад.
– Если Сфаллы поддержат нашу партию, то я отдам Идиго Сфэлл и-Марро не только Карсти, но и пару собственных ублюдков в придачу, – отрезал лорд Тнойф.
«Я тебе надолго запомню ублюдков, милый мой», – подумала Амиланд, не решаясь посмотреть на собеседника. Если бы взгляды могли убивать…
– Так тому и быть, – кивнул лорд Жиарри.
Собственно говоря, именно эти трое: двое мужчин и одна женщина – кроили сейчас судьбы не только детей князя, но и самого Богоравного. За завтраком они решили, что используют сильное заклинание, благодаря которому у властителя более не будет детей. Для этого требовалось подкупить княжеских магов, что должно было обойтись им в целое состояние. Однако упускать шанс самим вырастить нового князя с младых ногтей было нельзя. Он представляется не так часто, не чаще, чем раз в три столетия. Выгода Амиланд – самая очевидная. Мать наследника пользуется огромной властью. Тнойф и Жиарри представляют самые могущественные семьи старой аристократии. Первому принадлежит самый большой личный флот, а второму – серебряные рудники. И как бы они ни презирали Сфэллов, бывших кочевников можно перетянуть на свою сторону только обещанием пустить их в узкий круг особо избранных. Карстана, сама того не ведая, послужит пропуском в элитное общество. Опальный лорд Чирот в любом случае не мог предложить больше.
– Хорошо, – согласилась Амиланд. – Да будет так.
Сказано – сделано. Лорд Тнойф звонко хлопнул в ладоши, призывая своего доверенного человека, который давно уже томился на коврике возле дверей господина в ожидании одного-единственного слова – сигнала к действию.
– Не медли! – приказал он.
Топот босых ног по полированному дереву полов был ответом. Гонец понес Сфэллам долгожданную весть.
– Лилейная, вы уверены, что жизни вашей дочери ничто не угрожает, а самое главное, невинность ее не пострадает? – Таким тоном барышник справляется о состоянии лошади перед сделкой с заводчиком.
– Разумеется. Я заплатила похитителям столько, что с голов моих детей не упадет даже волоска.
– Всякое бывает, – засомневался Жиарри. – Зачем же вы обратились за помощью к своему любовнику? Вы до такой степени верите мастерству наемников-нелюдей?
– По той же самой причине. Выкуп выкупом, но всегда нужна надежная страховка. Я же не хочу, чтобы мои дети пострадали, если вдруг что-то пойдет не так.
– Разумно, – согласился Тнойф. – Хотя я все равно не стал бы доверять нелюдям.
– Возможно, Лилейная обнаружила у мастера Джиэссэнэ столько неоспоримых достоинств, что нам не понять? – двусмысленно хмыкнул лорд Малван. – В любом случае это похищение произошло исключительно своевременно. Еще немного, и лорд Чирот прибрал бы малыша Милмада к рукам.
Ладони Амиланд стали холодными, как жабье брюхо. За Малваном Жиарри водилась странная слава человека проницательного и даже мудрого. Женщина промолчала, сделав вид, что увлеклась сластями. А ведь прав старый подхалим, рано или поздно не только ему в голову придет простая мысль о том, что Высокая Чирот сама подстроила похищение детей. С этим надо что-то делать. Срочно! Но сначала Кимлад, сначала только Кимлад. Жаль платье, конечно, и себя жаль, но ничего не поделать.
– Пожалуй, я пойду. Прикажите подать мой паланкин, милорд.
– Как пожелаете, Лилейная, как пожелаете.
Шелк шелестел, как тысяча лепестков нарани на осеннем ветру, скрывая шум шагов.
– Уже не здороваешься, сестрица?
Опальный царедворец успел выпить совсем чуть-чуть. Ровно столько, чтобы вино могло толкнуть его на необдуманный поступок.
– Я никогда с тобой не здоровалась, – презрительно швырнула через плечо Амиланд.
– Это верно. В том не было никакой нужды.
– Тем более теперь, когда ты пьешь в одиночку. Даже Виссель сбежал от тебя.
– Я ему сломал ключицу.
Здесь надо было бы без промедления выйти и убежать в свои покои, а лучше всего в женское святилище, но Амиланд сделала все наоборот.
– Ты всегда был грубой скотиной, братец, – заявила она, нагло уставившись на родственника.
– Какая ты стала резвая на язык. Много наговорила Дэгоннару?
– Много. Например, про ту взятку, которую ты получил за снижение пошлины на мясо от маргарских торговцев.
– Часть этой взятки ты носишь в своих ушах, – напомнил Кимлад.
За алмазные сережки в виде стрекоз можно было бы купить небольшое варварское королевство где-нибудь на севере.
– Торгаш! – крикнула леди Чирот.
Этого было достаточно, чтоб разбудить в братце дикого зверя.
– Шлюха!
– Мужеложец!
– Лучше трахать мужиков, чем ложиться под нелюдей. Подстилка!
– Да я лучше с последним ичером[4 - Ичер – потомок смешанных браков, носитель крови всех четырех рас.] лягу, чем с тобой, мразь!
Кровь бросилась в лицо Кимладу. Он, наверное, даже сам не понимал, что делал, когда рвал на Амиланд платье, когда бил ее по лицу, когда наматывал на кулак ее густые волосы, когда грубо и жестоко брал ее прямо на полу. Слуги разбежались по дому, чтобы не попасться на глаза разбушевавшемуся хозяину. Они были уверены, что лорд Чирот убьет свою сестру, как часто делал это с рабынями. Изнасилует, а потом перережет горло. Она и сама так думала, когда Кимлад чуть не раздавил ей гортань, сжав шею, как в клещах.
– Сука, как же я тебя ненавижу… или люблю… как я давно хотел это сделать. Ты грязная потаскуха! – прохрипел он и сполз с нее, пятясь назад на четвереньках. – Я хочу пить, тащи вина, шлюха!
Амиланд, тщательно сохраняя на лице выражение ужаса, поплелась за кувшином. Руки тряслись мелкой дрожью, как у запойного пьяницы, больше всего она боялась, что уронит драгоценный сосуд.
– Налей мне полную чашу! Полную, я сказал! До краев!
– Чтоб ты захлебнулся, выродок!
– Не дождешься, корова белобрысая.
Она сделала все, что он просил. Всё. И немного сверх желаемого.
– Пошла вон, тварь! – прорычал Кимлад, единым глотком опрокинув в себя вино. – Ложись в свою кровать и широко раздвинь ноги, я скоро приду.
Высокая Чирот вывалилась в коридор чуть живая, еле переставляя ноги, ее тут же подхватила Лих и, шепотом причитая, поволокла на себе в опочивальню. Там госпожу уже поджидала бадья с горячей водой и чистая постель.
– Мы подопрем дверь шкафом, моя госпожа, он не сможет добраться до вас снова.
– Да, Лих, обязательно, – выдавила из себя леди Чирот.
Ревущие рабыни раздели ее, вернее, поснимали обрывки платья и осторожно стали смывать кровь, вино и семя, стараясь не касаться свежих ссадин. Но Амиланд Саажэ ри-Ноэ-и-Этсо, Высокая леди Чирот почти не чувствовала боли. Она плакала. От счастья.
Кимлад, сделав еще один большой глоток, вдруг почувствовал тошноту, его бросало то в жар, то в холод, весь рот пекло, словно туда насыпали жгучего перца. Желудок скрутило жесточайшей болью. Он свернулся калачиком, как младенец в утробе матери, и так и не смог закричать. Скрипел зубами и пускал слюни, пока не издох в жутких корчах.
Наутро, когда трясущиеся от ужаса слуги все же решились посмотреть, в чем дело, Кимлада не сразу узнали, до такой степени исказилось лицо самого красивого мужчины Даржи.
Верная Лих, против всяких правил, ворвалась в спальню хозяйки и закричала:
– Миледи, ваш брат!..
– Что мой брат? – спросила Амиланд.
Только не думайте, будто она спала эту ночь. Как невозможно проспать собственное рождение, так нельзя проспать ночь освобождения.
– Он мертвый лежит в зале.
«Я надеюсь, ты вдосталь помучился перед смертью, Кимлад!»
– Слава тебе, Великая Пестрая Мать! – воскликнула Амиланд.
И не нашлось бы в Дарже ни одного человека и нечеловека, который бы не понял ее искренней радости. Уже весь город знает, что тот изнасиловал собственную сестру. И слухи непременно дошли до ушей Богоравного. Теперь Высокая Чирот не только несчастная мать похищенных детей, не только гордая женщина, бросившая вызов чудовищу, но и невинная жертва гнусного преступления. Что и требовалось доказать.
Но скажите на милость, господа мои, как еще она могла подсыпать яд в вино и подать его ненавистному Кимладу, да чтоб он и выпил все до дна? Не было другого способа, просто не существовало в природе. А то, что изнасиловал… ну так в первый раз ей было много хуже. Восемнадцати лет более чем достаточно, чтобы обдумать и совершить самую тонкую месть.
– Отправь кого-нибудь в гостиницу «Грифон». Сама знаешь, к кому. Передай только одно слово: «Завтра».
– Да, моя госпожа! К вам пожаловал личный лекарь Богоравного. Пригласить?
– Конечно. Но только его одного. Для остальных я при смерти.
Амиланд на миг призадумалась, не давая знака прислужнице уйти.
– Лих, твой отец по-прежнему служит мастеру Сайю? – спросила леди Чирот.
Служанка кивнула.
– Вечером я хочу его повидать. Как всегда, без свидетелей. Деньги можешь сулить любые.
