Исидор. Никакого разговора. (пауза) Как тут все? Дождь был?
Поликсена. В самый тот день и начался. Лил, четыре дня не останавливаясь. На пятый снег выпал. Час лежал – растаял.
Исидор. Вот так вот… Ну, мне-то это все ни к чему. А за народ рад.
Поликсена. Слушай, новостей у нас хоть отбавляй. Главная, инок тот молоденький с тех пор так из кельи и не выходил. Замаливает грех. Ни с кем не говорит, только еду ему в келью приносят, кусок хлеба и воды кувшин.
Исидор. Ну, у них свои дела.
Поликсена (тихо). Нет в том моей вины.
Исидор (не слушая). У них свое, у нас свое. Кожу залечить бы мне.
Поликсена. Есть у меня мазь, не пройдет и недели, будешь как новый. Исидор. Буду. Буду. (Садится на пол и любуется Поликсеной. Улыбается, склоняя голову налево, направо). Красавица.
Поликсена отбрасывает швабру, садится на мокрое и берет голову Исидора в руки, укладывая себе на грудь.
Исидор. (Задумавшись, продолжает). Скажи мне, друг мой, по сердцу ли тебе наш?
Поликсена. Правду про тебя говорят – охламон ты, охламоном и останешься. Что ты меня мучаешь, как ребенок, честное слово. Нет у меня к нашему ни любви, ни осужденья. Он не тобой над нами поставлен, не тебе и судить. На порядке этом мир держится, а не удержится, так тебе первому и достанется.
Исидор. За меня не беспокойся, за меня не надо.
Поликсена. Бесстрашный Исидор.
Исидор. Бес, страшный бес? Ты так обо мне и думаешь?
Поликсена. Я говорю, как все люди, а ты готов любое слово вывернуть наизнанку.
Исидор. Никакой изнанки, что ты сказала, то и повторил. А всё-таки, ты не ответила.
Поликсена. Да ты только его силой и силен. Упади он, куда пойдешь? Уж стар другую долю искать.
Исидор. Я, стар? Да ты что, старая, болтаешь? Я еще о-го-го. Жених хоть куда… Ты в сторону-то не уводи. Неужто порядок нравится? Шаг влево, шаг вправо, и – конец тебе! Жизнь твоя висит на нитке, а кто нитку держит? Господь ли?
Поликсена. Ох, Сидор, куда только голова пустая ни заведет. Что за нитку такую выдумал? Или кто тебе сказал про нитку-то?
Исидор. Вот ведь ты вредоносная какая! (очень возмущенно.) Что ж у меня своего ума нет?
Поликсена. Так нехороший он человек, соблазняет бедного Исидора, а расхлебывать нам двоим.
Исидор. Ну, и горазда ты придумывать.
Поликсена. Ладно, хорошо. Успокойся. Нравятся порядки, не нравятся. Конечно, нравятся. Помню я, как в миру. Работаешь с утра до ночи, вертишься, как белка в колесе. Вот, кажется, все дела переделаны, завтра, завтра отдышишься и полегче станет. Не… ет. Туча набежала, бах – всё в прах. Если умом не повредился, значит, молодец. Не по-божьему там, а по-людски. Люди всегда – страх, потому что в каждом с рожденья волчонок нарождается. А уж как пришпилит, так зубастый волк во весь рост – скачок и пасть в крови.
Исидор. Ну, любовь моя, не радуешь ты меня. Смотрю на тебя, чем, значит, покорнее, тем больше камень за пазухой.
Поликсена. Какой камень, о чем ты?
Исидор. Как же. Кругом волки, как без камней?
Поликсена. Ох, Исидор, олух ты Царя Небесного. Да кто ж от волков камнем бережется? И ничего-то ты не понял. Я здесь свободней свободного. Чем тесней у волка клетка, тем меньше вероломства. А свобода – это и есть, когда знаешь, что завтра плохого не будет. Господь тут нас за пазухой держит…
Исидор. Умница ты моя, разумница. Ясно, чем крепче тюрьма, тем дальше сума. Мы с тобой из разного теста. По мне сума – благодать, не сравнить с тюрьмой. А для тебя всё наоборот. Только неправда всё это. Неправда и неправда (достает дудочку).
Поликсена. Ну, Исидор, у тебя сума нейдет с ума. Накаркаешь, и пойдешь незнамо куда. Наиграешься на дуде своей. Пока петух жареный не клюнет, ничего ты не поймешь.
Исидор. Не пойму и не надо (убирает дудочку). Не хочу я такого понятия. Ты мне лучше скажи, что делать будем, когда конец света настанет. Говорят, в Ферапонтове двухлетний ребенок пропал… Из Ростова, я слышал, грамота пришла: может по очереди уходить будем?
Поликсена (качает головой). Ведь Главный запретил. Ты будто веришь, что вот-вот?
Исидор: А ты, будто, нет?
Поликсена. Да верю я, верю. Только веру свою к себе не допускаю. Отдельно она от меня. А серьезно, я на Бога надеюсь.
Исидор. Ну, Бог тебе в помощь. Ой! Вспомнил. Вот радость-то, Поликсена, дружок мой, взгляни, какая радость. (Достает из лаптя монету)
Поликсена. Денушка. Зачем она тебе? Отдай лучше мне.
Исидор. Мне-то незачем, а радость какая! У Исидора денушка. Исидор павой ходит, он богатый.
Поликсена. Отдай лучше мне.
Исидор. Неет. Исидор спокойный, никто его не обидит, он с монетой. Я ее слева от поварни закопаю.
Поликсена. И что, после конца света откопаешь?
Исидор. И откопаю. А кто знает, что это, конец света? Может, ты знаешь?
Поликсена. И знать не хочу.
Исидор. Не сердись, Поликсена, любовь моя. Я тебе денушку завещаю.
Картина седьмая
Прошел месяц его жизни на воле. Поварня. Поликсена месит тесто. Вбегает Исидор.
Исидор (трет на ходу глаза). Что делать, друг мой, глаза замусорил. Потрогай, сколько пыли там да грязи. Как к нашему подошел, так и началось. Туда посмотрю – пыль, сюда – грязь. Труха, щепки, пупки.
Поликсена. Опять за свое, Исидо..ор. Какие ещё пУпки?
Исидор. ПУпки – слова такие круглые, ухватиться не за что, и с дыркой посередине для звука. Как зажужжат, так берегись. Или за горло возьмут, или по голове хлобыстнут. П`упки-то самые опасные. В глаз попадет, – всё, глаз пропал.
Поликсена. Ну, придумщик, ну выдумщик.
Исидор. Не веришь. Уж он говорил, уж он говорил. Ни слова не было, одни п`упки. Только отмахивайся.
Поликсена. И ты махал руками?
Исидор. А то?
Поликсена. Что ж люди о тебе подумают?
Исидор. Какие люди?
Поликсена. Братия.
Исидор. Смеялись они. Сами не поняли ничего, что он говорит, а на меня посмотрят, всё понятно.
Поликсена. А ты понял?
Исидор. Так я отмахивался.
Поликсена. А как ты узнаёшь, где слова, где п`упки?
Исидор. Да я же сказал, жужжат они. Спасу нет. Диавольское жужжание.
Поликсена. Тише. За такие речи знаешь что?
Исидор. Известно. Выгонят. Да не боюсь я. Кусок всегда добрые люди дадут, а на кой мне больше? Исидор всегда самый богатый, уж богаче-то ему некуда. Разве что о тебе подумать, да я тебе денушку завещал.
Поликсена. И что же ты, ничего не брякнул, стоял, махал?
Исидор. Нет. Когда Главный на меня посмотрел, я сказал «п`упки». «Что такое п`упки?» – спросил он. А я и говорю: «Комары такие, изо рта вылетают, в рот влетают». Отвернулся он.
Поликсена. Ой, Исидор. Доиграешься. (пауза) И все-таки, о чем он говорил?
Исидор. Да о барышах и говорил. Хочет, чтоб монах жирный был, и в церкви золото сияло. Помяни мое слово: дальше так пойдет, люди себя к вещам приравняют. Вот, к примеру, ты – золотое кадило. Чем больше денег стоишь, тем больше уважения тебе.
Поликсена.(Отмахивается) Да чем плохо, что человек сыт?
Исидор. Не плохо, кто говорит. Только сыто брюхо к Богу глухо. Сама знаешь, откуда Бог ушел, там сразу дьявол явился.
Поликсена. Да что ты к Главному все цепляешься? Чем он виноват?
Исидор. Он думает, что он всё понял, и монахов, да и всех остальных учить должен. Он все время об этом думает. От того и спит плохо.
Поликсена.(Очень встревоженно). Он – не ты. У тебя забот никаких, вот ты и спишь без задних ног. А чего у тебя не получается, так оно и не стоит того, всё пустяки. Ты гордый и ждешь, чтоб все тобой восхищались, ведь ты солнышко.
Исидор. Вот уж что тебе в голову придет, так и останется. Какой раз ты мне эту, прости господи, ересь сообщаешь. Чем бы это я, по твоему, мог бы гордиться?
Поликсена. Да при чем тут «чем»? Ты как родился, так и увидел, что другого такого нет. Что ты у Христа за пазухой, что я, наконец, тебя в обиду не дам.
Исидор. Ну, сказанула. Значит, вытаскивают меня из-за пазухи, выпорют от души и снова запихивают за пазуху, так? Потом сажают в тюрьму, а ты меня в это время в обиду не даешь? Так?
Поликсена. Вот твоя болтовня и есть, что ты ставишь себя выше других. Если б ты не думал о себе так много, то и вел бы себя достойнее.
Исидор. Милая, но я же взаправду петух. Кукарекать обязан. Что же мне делать? Стать как все – лишиться места.
Поликсена. Места? Вот, вот. Какого места? А я про что?
Исидор. А ты про что? (поет) Господи поми… илуй.
Поликсена. (достает противень из печи) Вот пирог съешь, полегчает.
Исидор. (откусывает) Сегодня пирог у тебя не тот, не тоо… т, чувствуешь, что скоро?
Поликсена. Что скоро?
Исидор. Ну как? Конец света.
Входит монах. Не проходя внутрь помещения, выкрикивает с порога.
Монах. Тебя отец настоятель требует. Ты ему все про комаров подробно должен объяснить.
Картина восьмая
Палаты настоятеля.
Настоятель. Здравствуй Исидор. Вот опять пришло время нам с тобой потолковать.
Исидор. Да, я вроде не просил.
Настоятель. Знаю. Хочу понять, что за комары тебя преследуют. (молчание) Ну!
Исидор. Ну, комары, как комары. (Вращает рукой)
Настоятель. Я звал тебя не для того, чтоб ты жестами объяснялся. Ты, Исидор, опять стоишь на краю пропасти. Моя задача отвести от тебя беду, спасти от падения, предупредить, помочь. Поверь, зла тебе никогда не желал.
Исидор падает на колени. В продолжение речи игумена поднимается..
Настоятель (горячо продолжает). Я знаю, все твои поступки из добрых побуждений. Как бы тебе это объяснить. Добрыми намерениями вымощена дорога в ад, особенно для простецов, то есть тех, кто мало знает. (Остывая) Глядя на тебя, людям кажется, что можно так, а можно этак. Что нет в жизни ничего постоянного, достойного, что все можно, если не высмеять, то просто не принимать во внимание. Одним словом, ты сеешь вокруг себя беспорядок. Пойми, порядок – это то, на чем держится мир. Беспорядок в твоей голове уже и есть диавол. Ты понял меня. (Снова горячась.) Если ты приносишь хаос, то прерывается наша молитва, прекращается нормальная жизнь не только моя, но и всех насельников. Если бы всё вокруг пришло в полный подобающий порядок, то жизнь стала бы прекрасной.
Исидор. (Исидор отмахивается). Да, вы бы первый, отец мой, от такой жизни повесились бы. Простите за дерзость (достает дудочку).
Настоятель. Что я?
Исидор. Жизнь всегда в полоску, а счастье в клетку. Как в клетку счастья попадешь, так и повесишься… Ну, я же предупреждал, что ничего кроме правды говорить не умею.
Настоятель. Ловлю на слове. Отвечай, что такое пупки.
